Том Перротта - Маленькие дети
Если не считать нескольких любовных посланий по Интернету, которые Тодд умудрялся отправить, пока Марджори на минутку отвлекалась, он уже целую неделю был лишен всякой возможности связаться с Сарой. Ему уже хотелось совершить что-нибудь отчаянное — сбежать среди ночи, например, и бросать в ее окно камушки, пока она не выглянет. Все что угодно, чтобы только побыть пару минут наедине, обменяться несколькими поцелуями. Он даже начал подумывать о том, не устроиться ли на какую-нибудь бессмысленную работу ради того, чтобы иметь возможность встречаться с ней в обед.
Хуже всего приходилось в бассейне. Невыносимо было видеть ее на их обычном месте в маленьком красном бикини — один ее вид действовал на Тодда, как электрошок, — и не иметь возможности расстелить рядом свое полотенце, намазать ей спину защитным кремом, обменяться хоть парой слов. Все, что они могли, — это только издалека обмениваться жаркими взглядами и вести беззвучные разговоры, всегда заканчивающиеся тем, что Тодд беспомощно пожимал плечами в ответ на ее невысказанный вопрос: «Когда увидимся?»
— А кроме того, — Марджори нежно потрепала Кэти по бедру, — я хочу провести хоть немного времени со своей дочерью. Я не успела и двух слов с ней сказать, с тех пор как приехала.
Тодд наклонился, чтобы зашнуровать кроссовку, и мельком прикинул, не успеет ли он сбегать наверх и из спальни позвонить Саре на мобильник. Может, она сумеет ненадолго вырваться из дома и провести с ним хоть пару минут перед игрой? Даже это лучше, чем ничего. Но пока он размышлял, с улицы раздался тройной сигнал.
— Это за мной. — Тодд поспешно направился к двери, опасаясь, что теща в последний момент передумает.
— Когда ты вернешься? — спросила Кэти.
— Трудно сказать. В час или в два, наверное.
— Поосторожнее там, — Марджори мило улыбалась, словно в пожелании не было никакого подтекста. — Постарайся обойтись без неприятностей.
* * *Казалось бы, когда над человеком, как меч над головой, висят сразу два иска — уголовный в связи с нанесением побоев и гражданский о возмещении ущерба на немалую сумму, у него должны быть заботы поважнее, чем футбол. Но перед игрой с «Ревизорами» — последним матчем этого сезона для «Стражей» — Ларри Мун думал только об игре и был настроен весьма решительно. Тодд почувствовал это, как только уселся в машину. Ларри, будто пьяный от адреналина, рвался в драку. Вместо приветствия он довольно чувствительно ткнул Тодда в солнечное сплетение.
— Готов? — вопрос получился резким и отнюдь не риторическим. — Только попробуй, твою мать, сказать, что не готов.
— Я готов. — Тодд выдержал его взгляд, но спросил немного неуверенно: — А ты? Сам-то ты держишься?
Если Ларри и понял, что он имеет в виду его проблемы с правосудием, то не подал виду.
— Я скажу тебе одну вещь. — Он тронулся с места, и выражение его лица немного смягчилось. — Я люблю, когда меня не принимают всерьез. Мне нравится выходить на поле и знать, что противник считает меня слабаком и ждет, что я немедленно упаду на спинку и подниму лапки. Особенно если этот противник — самоуверенный, надутый ублюдок. И мне нравится видеть, какое у него делается лицо, когда он первый раз получает по заднице и до него начинает доходить, что он влип.
Ларри ничуть не преувеличивал, когда говорил, что «Стражей» не принимают всерьез. Потерпев к концу сезона пять поражений и не набрав ни одного очка, они уверенно замыкали турнирную таблицу Ночной лиги и имели репутацию любителей-неудачников, умудряющихся проиграть даже в тех редких случаях, когда победа сама идет к ним в руки. На прошлой неделе они с позорным счетом двадцать-ноль продули команде «Инженеров», которые за три последних сезона не выиграли ни одной игры. Сегодняшние же их соперники «Ревизоры», славящиеся агрессивным, взрывным нападением, из пяти матчей сезона вышли победителями в четырех и, скорее всего, считали игру со «Стражами» просто мелкой разминкой перед предстоящим финальным дерби со своими основными соперниками «Аудиторами».
— У этих парней хорошая физическая подготовка, — признал Ларри, — но психологическая ни к черту не годится. Это как свора болонок — пара хороших пинков под зад, и они тут же поджимают хвост и мечтают только поскорее убраться восвояси.
— Хорошо было бы выиграть хоть одну игру за сезон, — вздохнул Тодд, печально проводив взглядом улицу Сары, мимо которой они только что проехали. Интересно, что она делает и тоскует ли без него так же, как он без нее?
— Наша задача — как можно быстрее нейтрализовать их бегущих. В этом ключ к победе. Пасуют они хреново.
Просто невероятно, что человек, у которого такие неприятности, может настолько переживать из-за футбола. Сам Тодд, чья ситуация была далеко не такой отчаянной, за всю неделю ни разу даже не вспомнил о предстоящем матче.
— Как тебе твой адвокат? — спросил он. — Ты им доволен?
— Ну, он не Джонни Кочран[6], конечно, — пожал плечами Ларри, — так ведь и я — не О. Дж. Симпсон.
— Ты, наверное, здорово переживаешь из-за всего этого?
— Переживаю? — Ларри с искренним недоумением повернулся к Тодду. — Ты думаешь, на свете существует такое жюри присяжных, которое припаяет мне срок за нападение на Ронни Макгорви? Теперь мне понятно, почему ты провалился на экзамене. Да они, возможно, наградят меня орденом.
* * *Во время разминки Ларри успел пообщаться со всеми «Стражами». К каждому он находил особый подход и вел себя то как горячая болельщица из группы поддержки, то как безжалостный Винс Ломбарди.
— Мы круче! — громко объявил он и довольно сильно ударил Тома Корренти по ушам, словно тот был в шлеме. — Правильно я говорю? Я спрашиваю, правильно я говорю?!!
— Правильно, твою мать! — подтвердил Корренти и в свою очередь шутливо двинул Ларри в челюсть. — Они просто стадо тупых брокеров!
Ухмыльнувшись, Ларри направился к следующей жертве и со всей силы опустил кулаки на плечи Девэйна, как бы пытаясь вогнать его в землю:
— Кого мы сегодня сделаем?
— «Ревизоров»! — с энтузиазмом проорал тот.
Теперь настала очередь Пита Олафсона. Словно исполняя хорошо знакомый танец, они с Ларри сцепили руки и столкнулись боками — три раза левыми, три раза правыми.
— Кто победитель?
— Я победитель!
— «Стражи», вперед!
— «Стражи», вперед!
— Надерем им задницу!
— Надерем им задницу!
Ларри повернулся к Тодду с бравадой, которая показалась бы комичной, если бы не выражение непреклонной уверенности на его лице.
— Чей будет первый тачдаун? — крикнул он и ткнул Тодда в живот, будто в боксерскую грушу.
— Мой! — послушно ответил тот, напрягая мышцы пресса.
— А мой — второй! — выкрикнул Девэйн.
— А мой — третий, — добавил Барт Уильямс.
Эта ритуальная перекличка начиналась как шутка, как пародия на школьных тренеров, о которых каждый из них вспоминал с различной степенью любви или ненависти, но через какое-то время — трансформация оказалась такой плавной, что точного момента Тодд не заметил, — превратилась во вполне серьезную процедуру создания психологической установки на игру С ранних лет, со своей первой детской команды, Тодд наблюдал подобный феномен во всех видах спорта, которыми ему приходилось заниматься. Настроение команды — тонкая и очень переменчивая штука, и энтузиазма одного человека иногда бывает достаточно, чтобы развернуть его на сто восемьдесят градусов.
Лихорадочный оптимизм Ларри перекинулся на его товарищей, как вирус. К тому моменту, когда «Стражи» выстроились для начального удара, они все, включая и Тодда, едва сдерживали радостное нетерпение, словно перед игрой глотнули какого-то волшебного напитка. Барт Уильямс, всегда флегматичный кикер, рванул вперед и изо всех сил ударил огромной ногой по мячу. Тот взмыл в ночное небо, поднялся выше лучей прожекторов и на мгновение исчез из виду, а потом, со свистом пролетев над головами ошеломленных принимающих, ударился о землю далеко за границей зачетной зоны.
* * *Если «Аудиторы» по праву считались грозой Ночной лиги, то «Ревизоров» можно было смело назвать ее украшением. Команда состояла из молодых, не старше тридцати, преуспевающих финансистов, затянутых в шикарную форму из лайкры, которые прибыли на матч в «БМВ», «лексусах» и огромных джипах и в сопровождении целого отряда красоток, очевидно нисколько не возражающих против бессонной ночи — верный признак того, что все они являлись не женами, а подружками.
Они держались на поле даже не как фавориты, а как хозяева. Их квотербэк, высокий блондин с точеными чертами лица и золотым загаром, разглядывал соперников с непоколебимой самоуверенностью обладателя шикарной немецкой машины, подружки-модели и самого навороченного лэптопа, чья зарплата уже с первого дня работы выражалась шестизначной суммой.
