Андрей Кузечкин - Не стану взрослой
— Дурак! Они сейчас вернутся!
— Если ты ещё не поняла, они не вернутся. Слушай.
Он замолчал, даже дыхание затаил. То же самое сделала и Карина.
Стали слышны смех Сани и повизгивания Ани. Карина не сдержалась и почти выругалась:
— Да они охренели, что ли? Это же свинство!
— Нет, вот это свинство, — Максим куснул её за ухо.
— Давай без фанатизма! Ты возбудился, что ли? Отстань! — Девушка стала вырываться, но не смогла. — Успокойся, Метёлкин. Не буду я тебя обнимать и целовать.
Максим прикасался губами к её щеке. Она не возражала, но сразу же отворачивалась, когда он пытался дотянуться до её рта.
— Что тебе нужно от меня?
— Ты мне очень нравишься.
— И поэтому ты хочешь затащить меня в постель?
— Думаешь, всё так просто?
Она посмотрела на него с сожалением:
— Метёлкин! Только сказки мне тут рассказывать не начинай, про любовь с первого взгляда! А особенно после того, как целовался с той коровой.
— Она первая ко мне полезла, — соврал Максим.
— А ты и рад. Привык, что девчонки сами на тебя прыгают? Чемпион фигов. Уйди. Сядь вон туда и не трогай меня, — она толкнула его плечом. Максим только крепче её обнял. Меньше всего ему хотелось разжимать руки.
— Что ты вообще ко мне прилип?! — воскликнула она. — Тебе мало твоих жирных подружек?
— По сравнению с тобой они — никто.
— Да что тебе надо?
— Я хочу с тобой быть.
— И что ты имеешь в виду?
— Например, вот это, — воспользовавшись тем, что Карина повернулась лицом к нему, Максим проворно схватил её за щёки и притянул к себе. Она изо всех сил пыталась вытолкнуть его язык из своего рта, но не кусала его, хотя могла бы.
— Ты что делаешь? — прошипела она.
— А ты что?! — Максим откинулся назад и упал на диван, а Карина оказалась на нём верхом. — Взяла, завалила меня. Помогите, насилуют! — пискляво крикнул он.
— Ах ты… мерзавец… — пытаясь вырваться, она тёрлась об него всем телом. Быстро устала, раскраснелась и остановилась, чтобы отдышаться. — Я сейчас царапаться начну, — предупредила она.
— А откуда ты знаешь, что я обожаю, когда меня царапают?
— Больной! Озабоченный! — она захныкала — деланно, как хнычут дети, когда выпрашивают сладостей. — Что тебе от меня нужно?
— Последний раз показываю, — он притянул её к себе, схватив за затылок.
На этот раз она вообще не сопротивлялась. Максим даже не ожидал, что всё будет настолько несложно.
Ближайшие минут двадцать пронеслись, как лёгкий обморок. Они просто лежали на диване и целовались. Карина совсем размякла, она принималась постанывать и извиваться, когда Максим покусывал её за ушки, целовал в шею или в запястья.
Потом он спустился чуть ниже, задрал футболку, долго облизывал и ласкал животик.
— Теперь спинку! — сказал он, переворачивая Карину лицом вниз. — А то она обидится, что ей меньше достанется.
В действительности это был лишь предлог, чтобы расстегнуть лифчик.
И всё было отлично до тех пор, пока Максим не попытался расстегнуть юбку Карины. Девушка тут же оторвала его руки от себя. Он несколько раз повторил попытку, но Карина действительно была против.
Ладно — значит, ещё не время. Максим вернулся к ласкам.
— Ну хватит меня мучить… — простонала Карина, но не сладостно, а так, будто ей причиняли боль. Максим понял: она хочет его, но что-то непреодолимое её останавливает, и от этого ей плохо.
Он потянулся к её губам, но девушка отстранилась.
— Не надо. Давай успокоимся… — печально попросила она.
— Я спокоен.
Он и сейчас смог бы успокоиться, только зачем. Какая разница, сделают ли они это сейчас или, скажем, завтра, — ведь вопрос уже решён. Она хочет его, а он её… Осталось только завершить дело.
Карина вырывалась из его объятий. Вырвалась, села на диване, плотно стиснув ноги и опустив голову. Максим обнял её сзади, положил голову на плечо:
— Что не так? — шепнул он ей в ушко.
— Всё не так, — кажется, она была близка к тому, чтобы заплакать. — Максим, я… я не могу. Пожалуйста, не мучь меня больше. Не надо, Метёлкин.
Что, игра проиграна? Не может быть. Всё ещё можно вернуть, нужно оперативно убедить девушку, что заниматься сексом на пятый день знакомства — это не распутство, а совершенно нормальное явление, особенно с таким нежным и привлекательным парнем, как он.
Он стал нежно оглаживать её грудь. Карина опять оторвала от себя его руки.
— Макс, пожалуйста. Я не буду.
— Дело во мне?
— Нет, во мне. И в тебе тоже, немного.
— Я слушаю, милая.
— Ты скоро уедешь…
— Не скоро.
— Скоро, не скоро. Всё равно уедешь.
— Ну и что? Тебе же хорошо со мной.
— Хорошо, — согласилась она.
— Я могу сделать так, что будет ещё лучше.
— Я знаю.
— В чём же дело?
— А ты как думаешь?
— Я думаю, ты просто ерундишь. Я читал в одной книжке, что-то там про Древний Рим: один раб долго домогался одну рабыню, а она от него бегала. Он всё думал, в чём же дело? А она ему однажды призналась: до тебя я была наложницей и вынуждена была принадлежать другим мужчинам. То есть ей было позорно, что она не девственница.
— Ну вот, ты почти угадал.
— В каком смысле?
— У меня то же самое, что и у неё. Только наоборот.
На осознание ушло несколько секунд.
— Так ты девственница?
— Хочешь сказать, это незаметно?
— Никогда бы не подумал. Ты такая…
— Какая?
— Красивая.
— И что? Думаешь, меня никто никогда не домогался? Так умело, как ты, — конечно, никто. А так — постоянно. «Девушка, а пойдём ко мне в гости, здесь недалеко!» Или вообще: «Девушка, вы работаете?» Всех бы убила! Что ты ржёшь?
— Так ты девственница! — он радостно смеялся, уткнувшись лицом ей в спину. — Я уж испугался, что ты мальчиков не любишь!
Она тоже засмеялась:
— Ну, если бы я их не любила, я бы их совсем не любила!
Максим поцеловал Карину в тыльную сторону шеи, рукой отодвинув её косу. Сейчас нужно было сказать что-то очень красивое, чтобы последнее слово осталось за ним.
— Да, я всё понимаю, Карик. Тебе нужен твой единственный. А я не могу им быть. Ведь я и правда скоро уеду.
Она обернулась к нему, погладила по щеке:
— Ты так всё понимаешь… А может, никуда не уедешь? Останешься.
— Нет. Уеду, как только завершим наше дело. Это единственное, что меня здесь держит. Твой город — это моя маленькая сказочка. А если я останусь, сказочка превратится в обычную бытовуху.
— Но ты же всё равно хотел начать новую жизнь. Ведь так? Ты можешь остаться здесь… и начать всё с нуля.
— С нуля? — он упал на диван лицом вниз, вытянул ноги. — Начинать с нуля слишком поздно. Если уж ты сказала мне свою тайну, я тебе скажу свою. Возьми у меня в заднем кармане паспорт.
— Ну, взяла. — Карина открыла книжечку, листнула одну страничку и замолчала, всматриваясь в дату рождения.
— Тебе двадцать восемь? — громким шёпотом спросила она.
— Ага. Через два года тридцатник. Мне даже подумать об этом страшно.
— Ты не выглядишь на двадцать восемь! Максимум на двадцать!
— Я от природы очень молодо выгляжу, бывает такое явление. Да и с чего бы это мне стареть, если я не курю, не пью и не работаю. Знаешь, это удобно. Везде, где есть скидка для студентов, я говорю: а я студент. Только студенческий дома забыл. Обычно прокатывает.
— А чего тебе эти скидки? У тебя же есть нормальные деньги…
— Они скоро кончатся.
— Ещё заработаешь.
— Ты не понимаешь… Я никогда ничего не зарабатывал на геймерстве.
— Как? А твой выигрыш на чемпионате?
— Выигрыш, хе… Большую часть выигрыша я отдал спонсорам, по условиям контракта. Они меня вывозят на чемпионат — я отдаю восемьдесят процентов выигрыша. И налоги выплачиваю. Осталось чуть-чуть, только губы помазать.
— А откуда же у тебя столько денег? Ты же соришь деньгами, как мусором…
— Квартиру продал. У меня родители умерли, Карик. Вернулся с чемпионата — а их уже похоронили. Папаня принёс домой какой-то палёной водки… У обоих сердце не выдержало, они ж старенькие у меня были. Я не сильно плакал. Знал ведь, что этим кончится…
Карина молча гладила его волосы.
— Я решил продать квартиру и уехать. Всё равно куда. Что будет дальше — понятия не имею. Играть я больше не буду, я так решил. А хорошей работы у меня никогда не будет. За всё в этой жизни нужно платить, Карик. За свои пятнадцать минут славы я буду платить до конца жизни. Любой начальник отдела кадров в любой организации тебе скажет: если у человека в двадцать восемь лет нет опыта работы на какой-нибудь серьёзной должности, с точки зрения работодателя этот человек — труп. А опять грузчиком или носильщиком в морг я не пойду. Быдловская работа — это не для меня.
Карина молчала.
