Геннадий Абрамов - Дай лапу
Изместьев побагровел. Он дышал тяжело, сипло и зло смотрел в глаза следователю.
— А, — с досадой махнул он рукой. — Идите вы к черту.
Отвернулся и быстро зашагал по тропинке по направлению к сторожке.
— До скорой встречи, философ, — пробормотал Кручинин, глядя ему вслед. — Погуляй… Подыши еще немножко свежим воздухом.
11
Они отпустили частника у центральных ворот дачного поселка и дальше пробирались пешком.
Улица вилась по краю леса.
Освещение было настолько скудным, что номера домов едва просматривались.
— Вроде шестая, — сказал Севка. — Она.
— Неслабо, — оценил дачку Иван. — Обитаемая? Или опять накол?
— Попали. Как на кладбище.
— Проверим, — сказал Андрей. — Если надо, вскроем.
Они перемахнули через забор.
Окна в доме были плотно зашторены.
— Тсс, — прошептал Иван.
Андрей приложил ухо к двери.
— Есть.
Севка подергал ручку.
— Открывай!
Изнутри раздался скрипучий, ломкий голос — хозяин дачи был явно встревожен, недоволен тем, что его побеспокоили в столь поздний час.
— Чего надо? — спросил он.
Андрей затряс дверь так, что в окнах звякнули стекла.
— Открывай! Ну?
— Я спрашиваю, что вам надо?
— Шоколада!
— Кто вы? Я вас не знаю, — ответил голос. — Проваливайте откуда пришли.
— Ты, что ли, Артем? — сказал Андрей. — Ну кидала. Божий одуванчик. Мы тебя обыскались. Слышь, давай без шума. Разговор есть.
— Откуда вы? От кого?… Я вас не знаю.
— Открывай! Ну!
— Занят я. Утром поговорим… Приходите завтра.
— Высадим! — пригрозил Иван.
За дверью замолчали.
Затем хрумкнул замок. Правая створка со скрипом отошла и шмякнулась о перильце крыльца.
Севка первым шагнул в темноту.
— Как у чукчи, — хмыкнул он.
— Не жмотничай, — крикнул Иван. — Зажги свет!
Внезапно под высоким потолком вспыхнула люстра, и они увидели справа у стены узкоплечего длинноволосого парня в джинсовой паре, который двумя руками сжимал пистолет.
— Стоять! — визгливо вскричал он. — Стоять!
— Мамонов, — удивленно произнес Андрей. — Ты чего, золотой? Обкурился?
— Стоять!
— Ну ты даешь.
— Дверь, — показал пистолетом Мамонов. — Закройте дверь.
— Убери игрушку, — посоветовал Андрей. — Спрячь.
— Дверь!
— Понял, — кивнул Иван. И плотно прикрыл дверь.
— Лицом к стене! Живо! — командовал Мамонов. — Все! Лицом к стене!
— Не дури.
— Руки! — кричал Мамонов. — Выше! Все!
— Артем. Ты чего?
— Барахла насмотрелся, — заметил Севка.
— Ну парень, — сказал Иван. — Это ж курам на смех.
— Молчать! Руки!.. От кого вы? Что надо?
— Разорался, — Андрей вдруг развернулся и смело двинулся прямо на Мамонова. — Придурок. Ты чего добиваешься? Чтоб народ привалил?
— Стоять! — отступая, взвизгивал Мамонов. — Я говорю: стоять!
Андрей протянул руку.
— Дай сюда игрушку.
Мамонов трусливо пятился.
— Не подходи!.. Я тебя… Я…
— Кончай понтярить, — наступал Андрей. — Дай сюда.
Мамонов стрельнул глазами в стороны и вдруг побежал.
В два прыжка Андрей настиг его, сбил и прижал к полу.
— Шутник, — сказал он.
— Уй, — застонал Мамонов. — Больно же.
— Хорош бы ты был парень, — сказал Андрей, поднимаясь и рассматривая пистолет. — Да ни черту не годишься. Угадал. Зажигалка, — он несколько раз нажал на курок, попробовав, как она работает. — Эй, каскадеры! Кончай с жизнью прощаться!
Сидя на полу, Мамонов корчился от боли и потирал ушибленный локоть.
— Бельмондо, — с издевкой произнес Иван.
— Перекушал… Я рад, Артем, что мы в тебе не ошиблись.
— Жлобьё, — стонал Мамонов. — Скоты.
— Между прочим, — заметил Севка, — перекусить бы чего-нибудь не мешало. Как думаешь, Вань, пошамать у него не найдется?
Иван открыл под лестницей холодильник.
— Полно!
— Тащи.
Севка с грохотом передвинул стол на середину просторной комнаты, под люстру. Потом за ворот куртки вздернул Мамонова с пола, подтащил к столу и усадил на стул.
— Да не дрожи ты. Ты костлявый, тебя есть не будем.
Иван принес пиво, огурцы, колбасу и хлеб. Отыскал в буфете ножи и стаканы.
— Тебе порезать, хозяин? Или кусочком?
Мамонов бросился к двери.
— Куда?
Севка поймал его и снова швырнул на стул.
— Гостей надо уважать.
Иван пододвинул Мамонова к столу вместе со стулом.
— Погнали, братва.
Севка дорезал колбасы, Иван открыл пиво.
— Так, Артем, — начал Андрей, как будто открывая торжественный ужин. — У нас к тебе дельце. Понял, звездун?
Иван поперхнулся пивом.
— Привольное помнишь? Вот моя деревня, вот мой дом родной. Не забыл еще? А?… Ты там случайно никого не кокнул?
Мамонов мрачно молчал, опустив голову.
— Знаем, знаем… извини, мы юноши грубые.
— Что делать, — поддакнул Иван. — Жизнь заставляет.
— Так вот, Артем, — продолжал Андрей. — Нам срочно понадобилась машина. Джип. Тот самый, который ты спер. Ты нам его возвращаешь, и мы — друзья. До гроба… Хочешь бутерброд? С колбаской?… А похмелиться?… Ты чего блеять перестал, козлик? — Андрей плеснул пивом Мамонову в лицо. — Научили вас врать!.. Смотри сюда, — он с хрустом переломил огурец. — Ручки, ножки. Шейка твоя блатная. Желаешь? И дождь смывает все следы. Обещаем. Сверху как целая, а внутри — хряп, и мама не горюй.
— Ну? — спросил Иван. — Как?… Въехал?
Севка пальчиком поддел Артема за подбородок.
— Будем беседовать, мазурик? Или будем в молчанку играть?
— А вы кто? — хриплым осевшим голосом спросил Мамонов. — Из ментовки? Или сами… промышляете?
— Смотри-ка, — усмехнулся Иван, — заговорил.
— Ну-ну! — продолжал наседать Севка, — не томи. Желаешь взять интервью? Давай! Что тебя еще интересует?
Мамонов пошевелил припухшими губами.
— Кто… навел?
Андрей прислонил ко лбу его огрызок огурца.
— Капитуляции безоговорочная. Условия диктуем мы.
Мамонов уставился в пол.
— Сдал я ваш джип, — сказал он. — Жду бабки. Должны подвезти.
— Подними, — жестко приказал Андрей. — Подними глаза. И смотри на меня!.. Так… Быстро повтори, что ты сказал!
— Жду… Должны подвезти.
Шваркнув по полу стулом, Иван согнутой рукой обвил Мамонову шею.
— Кряк — и всё, — пригрозил он. — Хана рулю, как у вас говорят. Козлик прощается с нами… Или — сомневаешься?
— Не надо, — взмолился Мамонов.
— В глаза!.. Врешь… Ну ладно. Растолкую, — Андрей сунул руки в карманы и неторопливо прошелся вдоль стола. — Попал ты, голуба. Посмотри на каскадеров — хороши ребята? Да и я, как ты понял, малый не промах. Драпануть, увильнуть от нас — даже не мечтай.
— Еще никому не удавалось, — прихвастнул Севка.
— Если не врешь, подождем. Пусть подвезут. Долго ждать-то? Пива хватит?
— Хватит, — буркнул Мамонов. — Я позвоню.
— Нет, роднуля, со звонками повременим, — возразил Андрей. — Ты полный идиот, если думаешь, что вырвешься из такой клешни. И будь спокоен, мы возьмем то, что тебе не принадлежит. Плюс проценты, учти. За время. За каждый лишний час. Хорошие проценты, приятель. Счетчик уже тикает.
Севка хихикнул:
— Бесплатно ишачить — вредно… Здоровье не позволяет.
— Врет он, — усомнился Иван. — Время тянет.
— Похоже на то, — согласился Севка.
— Видишь, золотой, — причмокнул Андрей. — Народ тебе не верит. — И показал пальчиком: — Вставай.
Мамонов испуганно и неуверенно приподнялся.
— Так, родненький. Сейчас мы тебя быстренько разденем. Извини — догола. Пересчитаем клавиши. И не очень аккуратно оденем… Что делать. Глаза у тебя плохие, парень. Суетливые. Всё куда-то вкось смотрят… Тебе сколько лет? Тридцать натикало?
— Все мои.
— А с виду — пацан… Ладно, посмотрим, как сохранился.
— Поехали, — сказал Иван, сдергивая с Мамонова куртку.
Андрей развернув стул и уселся, закинул ногу на ногу.
— Хилый ты, — подтрунивал он. — Чего так? Недоедаешь? Нищета заела?… Знаешь, когда бывает плохой аппетит? Вижу, не знаешь. Я тебе скажу: когда нечистая совесть.
— Жуть, — покачал головой Севка, раздевая Мамонова.
А Иван:
— Дряблый, желтый, тощий — тьфу!! Такая голь, что и сечь неохота.
По мере того, как его раздевали, Мамонов менялся в лице.
— Не злись, — посоветовал Севка, — печенка лопнет.
— Эх, скелет, — сочувственно произнес Иван. — До чего ты себя довел. Смотреть противно… У тебя какой болевой порог? Низкий? Или высокий?
— Сволота, — выдавил Мамонов, ощерившись по-звериному.
