Андрей Войновский - Врачеватель-2. Трагедия абсурда. Олигархическая сказка
Так вот о вертолете: у меня было абсолютно четкое ощущение, что, едва взлетев, он немедленно и приземлился. Полет на нем продолжался ровно столько, сколько мне трындели на ухо о своих вкусовых пристрастиях эти два спасателя-чревоугодника. Сомнений быть не могло: мы не пролетели и трех – пяти километров. Знал бы я тогда, куда мне двигаться, клянусь, лучше бы пешком дошел, нежели вопреки своей воле всю дорогу смотреть на отрешенный взгляд вдовы, сидевшей в салоне геликоптера аккурат напротив меня. Ну не хотелось мне тогда смотреть на ее красивое… вне всяких сомнений красивое лицо. Но я смотрел, не в силах оторваться, и вдова казалась мне еще прекраснее, чем прежде. Даже с ее отрешенным, но все равно же магическим – пусть и полностью отстраненным от происходящего вокруг – взглядом, не то абсолютно прозрачным, не то каким-то затуманенным и загадочным. Иными словами: вот только на секунду пожалей – и снова влюбишься. Э, нет, друзья мои, я это проходил и больше не хочу быть пластилином в руках ваятелей моей души. К тому же если они всего лишь люди. Во всяком случае, им больше не слепить из меня зайца, который где-то научился, не шевеля ушами, ловко зажигать деревянные спички балабановской фабрики.
Едва выгрузив нас с отрешенной вдовой из вертолета и тем самым, вероятно, полностью выполнив предусмотренные трудовым соглашением, возложенные на одну из структур МЧС обязательства, веселые спасатели, бодро и уверенно передвигая нижними конечностями, скрылись за углом разрушенного коровника, неся на плечах немалых габаритов сумку, которая весьма мелодично позвякивала своим богатым внутренним содержанием. Смею утверждать, что за углом коровника спасателей ждала, от нетерпения сгорая, звезда пленительного счастья.
Я видел, как вдова, сопровождаемая мажордомом Андреичем, села в джип на заднее сиденье и будто растворилась в нем. Впрочем, и впоследствии, пока шли приготовления к отъезду, из машины Людмила так и не вышла.
Я знал, что нам придется ехать вместе, но, тем не менее, перспектива раньше времени скрасить одиночество вдовы совершенно меня не прельщала. Присев на какой-то до невозможности посеревший дряхлый пень, я закурил с нескрываемым наслаждением.
– Ну чё, геологи, че-нибудь нашли иль как?
– Ах, это вы. Здравствуйте.
– А да спасибо, мил человек. И тебе не хворать.
– Бабуленька, вы присаживайтесь – Я поднялся с пня, имея откровенное желание уступить батурихинской старушке единственное сидячее место в радиусе десяти шагов.
– Ай, мил человек, да ты не майся. Сиди уж себе. Я ведь еще прыткая. Надоть будет – молодых перескакаю. Силенки-то пока, слава Создателю, еще имеются. Ты лучше мне скажи, мил человек: как вам сгулялось-то в дремучесть нашу? Нашли, поди, чево иль как?
– Ну а как же, бабуленька? Чего нам пустопорожними понапрасну-то гулять? Понапрасну гулять смысла нет, бабуленька. Конечно же нашли. Вот меня возьми, к примеру: отчасти себя же самого отыскал. Ну, во всяком случае, очень надеюсь, что отыскал. Нашел, думаю, способность иногда взглянуть на себя со стороны. Разве это не находка, бабуленька?
– Ой, мил человек, так эта ж важно. Знамо, как важно. Ежели, говоришь, со стороны, так эта ж вот она талантливость и есть. Эта ж сразу же наскока ближе к Богу-то. Во как я тебе скажу, мил человек: видать, не зря плутал, не зря. А ведь плутал поди?
– Плутал, бабуленька, плутал.
– Во-во, мил человек, плутал. И че ж? Плутал, плутал, да все же вышел. Хорошо! – Старушка добродушно засмеялась, вовсе не стесняясь демонстрировать мне отсутствие зубов. – Ладноть тебе, мил человек, иди уже, не то геологи твои без тебя домой уедуть, а ты, коли у нас застрянешь, назавтрева со скуки и помрешь.
Я вдруг неожиданно вспомнил, что у меня где-то должны были быть рубли. Я их, по-моему, брал «на всякий там разный случáй», как любил выражаться Карп Тимофеевич. Отыскав деньги в нагрудном кармане ветровки, протянул старушке две с половиной тысячи рублей:
– Бабуленька, пожалуйста, в знак дружбы, так сказать, возьмите.
– Не-не-не, мил человек, не надоть. Мне всего хватат. У меня пензия есть… И на пень не клади – не возьму. Умыкнут, а добру пропадать-то негоже. Не надоть, мил человек. Благодарствую.
Я попытался ее уговорить, но она так и не согласилась. Видно, гордая была старушка, а жалко. До обидного жалко, потому что не та ситуация. Ни к чему здесь гордость проявлять. Ну, а что ты тут поделаешь? Ведь в большинстве своем это такое поколение, и их уже не переделать. Я думаю, что как раз она и строила Магнитку. Нет, не Степан Данилыч, а именно она босыми ногами мешала бетон в ноябрьский холод, в то время как Степан Данилыч, сидя в тепле, с пристрастием выискивал врагов народа.
Мы попрощались. Я обнял старушку, а она меня перекрестила. Вот так и разошлись.
Эпизод пятнадцатый
«Три с половиной часа убитого времени»
За весь обратный путь – а он занял по времени больше трех часов – мы с Людмилой Георгиевной не обмолвились ни единым словом, даже ни разу друг на друга не взглянули.
Спать мне не хотелось, и я лишь тем и занимался, что смотрел в окно и пытался разглядеть марки и модели проносившихся нам навстречу автомобилей, которых по мере приближения к родной столице почему-то становилось все больше и больше.
Эпизод шестнадцатый
«Прощай, голубушка»
Массивные ворота с присущей им солидностью медленно открылись, и наш кортеж неторопливо въехал на территорию особняка Людмилы Георгиевны Неказистой. Кстати, дорогой читатель, ныне вдовы, если мне не изменяет память. И если хорошо подумать, ведь никем не занятая ниша. Непаханое поле для задумок и свершений. Чаще везет тому, кто каждую секунду готов на дерзновенные порывы. Ищите да обрящете, дерзайте и, чем черт не шутит, удачно женитесь на миллионах.
Когда мы с Людмилой вышли из машины, я без тени смущения подошел к вдове и спокойным тоном, не повышая голоса, сказал:
– Людмила Георгиевна, уверен, что вы человек ответственный и держите данное вами слово. Поэтому я ни в малейшей степени не сомневаюсь, что завтра же вы перечислите на мой расчетный счет дополнительные триста тысяч долларов.
– К сожалению, это невозможно, – наконец-то я услышал ее голос. Он был тоже негромким и таким же бесстрастным.
– Что вы хотите этим сказать? – От услышанного я не оторопел и даже, прямо вам скажу, не испугался. Только скривил на губах ироничную улыбку.
– Сегодня суббота. Банки не работают. Только в понедельник, – глядя куда-то в сторону, ответили мне. – Андреич, – обратилась она к проходившему мимо нас мажордому, – распорядись, чтобы этому господину предоставили машину. Его необходимо отвезти домой.
– Да уж, пожалуйста, Андреич, – в свою очередь не преминул и я обратиться к мажордому. – Необходимость в этом назрела давно.
Не сказав больше ни слова, вдова повернулась и медленным, неторопливым шагом направилась в сторону лавочки, на которой несколько дней назад мы с ней пили водку, непринужденно закусывая маринованными опятами. Дойдя до лавочки и как-то грузно опустившись на нее, Людмила словно замерла, а я, пока не предоставили машину, все это время наблюдал за ней. Спина Людмилы оставалась неподвижной. Такое создавалось впечатление, что вдова как будто не дышала… Да нет, конечно же она дышала. Просто такое создавалось впечатление. Всего-то лишь.
Эпизод семнадцатый
«В Солнцево, в больницу, к Комиссарову»
– Куда поедем, шеф? – спросил меня сидевший за рулем молодой белобрысый улыбчивый парень.
– В Солнцево. В районную больницу.
– А дорогу покажете?
– Легко.
– Ну, тогда нет проблем.
– Замечательно. У меня тем более… – Я почему-то абсолютно был уверен, что не позднее понедельника деньги на мой расчетный счет поступят. Будь на ее месте кто другой – тогда не знаю, но эта непременно перечислит. Ей по-иному поступить гордыня не позволит. К тому же, думаю, от такого пустяка, как триста тысяч долларов, бюджет вдовы особых изменений не претерпит. Ну, и на здоровье. Пусть живет себе дальше в свое удовольствие. Я не обижусь.
Эпизод восемнадцатый
«Ура! Договорились!»
Когда мы подъехали к семнадцатой городской больнице, я сказал белобрысому весельчаку, что в его услугах больше не нуждаюсь, и с миром отпустил на все четыре стороны. Сам же, беспрепятственно пройдя через приемное отделение, поднялся на лифте на пятый этаж и, без труда отыскав кабинет заведующего хирургическим отделением, громко постучал. Не дождавшись ответа, открыл дверь и вошел в кабинет. В стороне стояли низкий столик и небольшой диван, на котором сидел утомленного вида человек и курил сигарету.
– Извините, я без приглашения.
– Ну, вы все же постучали. Уже неплохо. Так что будем считать, что нормы этикета соблюдены.
– Скажите, – без преамбул с места в карьер начал я, – вас ведь зовут Алексей Николаевич? А фамилия ваша Комиссаров?
