Олег Маловичко - Тиски
Будь я, не знаю, мэром, президентом или кем-то в этом духе, короче, человеком, облеченным властью, – я устраивал бы в такие дни общий выходной. Чтобы люди выходили на улицу и смотрели, какой прекрасной может быть жизнь.
Воздух сух и прозрачен, а слабый ветер лениво гонит по чистому асфальту высохшие желтые листья. Тишина, статика, грусть.
Я съезжаю с главной дороги на проселочную, чтобы попасть в район частных домов, где живет Вернер. Выезжаю на открытое пространство. Ветер здесь сильнее, он гоняет листья сотнями.
Тая открывает дверь и быстро втаскивает меня внутрь. Награждает поцелуем.
– Мы раньше всегда вдвоем отмечали, по-тихому. Без тортов этих, свечек. – Вернер держит в руках бокал с шампанским, и в паузах между его словами слышно, как шипят пузырьки. – Сидели вдвоем, вспоминали… А потом появился Денис и все испортил – всех в себя влюбил, всех очаровал.
Мы тихо смеемся. Очень хорошая атмосфера за столом.
– Но выпить я все равно хочу не за него. Без обид, Денис, я передумал… За тебя, сестренка. За твой чудесный возраст. Я тебя люблю.
Он тянется к Тае и целует ее в щеку. Они смотрят друг на друга – интимным, сокровенным взглядом, свойственным только самым близким людям.
– Теперь – подарки! – и Игорь потирает ладони.
– Игорь… – Тая поворачивается ко мне: – У нас традиция есть.
– А, ну да, традиция, – снова перехватывает инициативу Игорь, и Тае это не нравится, что видно по ее поджатым губам и опустившимся глазам. – В этот день Тая может попросить у меня что угодно, и я не вправе ей отказать. Естественно, если это в моих силах. Обычно она хомяков морских просит. Хорошо не бегемотов. Но сегодня я подобрал подарок сам.
С этими словами, то ли правда не замечая неудовольствия сестры, то ли попросту не обращая на него внимания, Игорь бросает на стол незапечатанный конверт:
– Средиземное море. Круиз. Две недели. Люкс. Поедете вдвоем, отдохнете, мир посмотрите.
– Игорь, спасибо, но я хотела о другом попросить.
– Как?
– У меня есть просьба. Ты не вправе мне отказать.
Улыбка прикрывает недовольство Игоря. Он, прищурившись, смотрит на Таю и закуривает.
– Ну, раз есть желание, озвучь, не тяни интригу. – В голосе Игоря проскальзывает нетерпение.
– Отпусти Дениса.
И мы сидим молча, словно кто-то раскрыл неудобный секрет или вытащил из шкафа и посадил за общий стол старый семейный скелет.
– Тая, не в свое дело лезешь, – коротко бросает Игорь.
– Ты обещал!
– Ничего я тебе не обещал. Едешь в круиз, все.
– Я никуда не поеду. Я не хочу. Отпусти…
– Рот закрыла!!!
От Игорева крика дергаюсь даже я. Глаза Таи набухают слезами, она закусывает нижнюю губу, а Игорь выставляет указательный палец в ее лицо и зло чеканит:
– Сейчас же сотрешь тоску со своего лица и будешь улыбаться. А через неделю вы вместе с Денисом сядете на этот долбаный белый лайнер и поплывете…
– Я никуда не поплыву!
– Будешь здесь сидеть? Запрешься в четырех стенах опять? Будешь жалеть себя, ныть, орать по ночам? Хватит, проснись уже, живи…
– Сволочь, как ты смеешь? – Тая тоже начинает закипать, и в эту секунду я вижу, как они похожи друг на друга, брат и сестра, особенно в гневе. – Это же ты виноват, из-за тебя все…
– Хватит.
– Как у тебя язык поворачивается, скотина…
– Тая, хватит…
– Ненавижу тебя! Сволочь, убийца!..
Это не была пощечина. Он действительно ударил, вложив силу. Голова Таи мотнулась, девушка с криком схватилась за щеку и тихо заплакала.
– Успокой ее, – произнес Вернер, срывая с колен салфетку и вставая из-за стола.
* * *Тая спит у себя наверху. Она даже не легла, а обессиленно упала на кровать, не позаботившись снять ни одежду, ни туфли. Я накрыл ее покрывалом, сел рядом. И стал гладить по плечу. Через несколько минут она заснула. Я спустился вниз.
Игорь сидел на веранде, укутавшись в тулуп. Вечера становились холодными. Я без напоминания принес из бара бутылку виски и пару стаканов. Льдом решил пренебречь – не по погоде.
– Я тебя отпущу, Денис. Только не сейчас. Я хочу, чтобы между нами была правда. Ты веришь мне?
– Конечно, верю.
Мы выпиваем.
– А ты сам? – спрашиваю я.
– Я сам – что?
– Не хочешь выйти? У тебя достаточно денег.
Вернер усмехается:
– Деньги здесь ни при чем. Это мой способ контролировать жизнь. А моральные сомнения… Я не парюсь. Наркотики или садовый инвентарь – какая разница. Все что угодно можно запретить. Машины можно. Из-за них воздух грязный, автокатастрофы из-за них. Знаешь, сколько народу в авариях гибнет? Каждый год больше, чем в Афгане за все время. Сигареты можно запретить. Сколько они народа убивают? Больше, чем наркота, в разы больше. Ты понимаешь, все же зависит от того, как посмотреть. – Игорь, крутанув бокал в воздухе, разом вливает в себя едва не половину, но глотать не торопится, держит виски во рту, чтобы насладиться вкусом.
– Героин – он как лакмус, – продолжает Игорь, и его голос чуть садится от только что выпитого виски, – выявляет человека на гниль и слабость. Не бывает так, что жил-был паренек-отличник, вся жизнь впереди, а потом попробовал геру и покатился по наклонной. Нет. Я по-другому смотрю. Жил-был человек, случайный в этом мире. Живущий по ошибке. И сам это понимал. Поэтому и выбирал, чем себя убить – сигаретами, алкоголем, клеем. Просто герыч – самый эффективный. Самый надежный очиститель общества от лишних людей. Мы санитары общества, Денис, а героин – это дуст, выводящий тараканов. Концентрированная человеческая слабость. Инструмент эволюции в борьбе человечества за чистоту рядов.
– Ты правда так думаешь?
– Не совсем, это если уж вообще все упрощать и обострять. Хочешь мою позицию узнать? – Вернер усмехается, щурится в окно и облизывает губы, словно бы подбирая нужные слова. – Я считаю, главное – люди рядом. То, что вокруг тебя. О них надо заботиться. А какими средствами… Не все ли равно? Иди спать. Завтра у Ходжи стрелка, крупную партию берем.
Вот такой он, Игорь. Всегда сообщает все в самый последний момент. Даже мне. Я поднимаюсь, но не могу удержаться от вопроса, который горел на языке последние полчаса.
– Игорь, я не понимаю, ты что – доволен жизнью?
Он открывает рот, чтобы отбить мою фразу, но потом задумывается, чешет щеку и смотрит на реку. Ухмыляется.
– Знаешь, я все время думаю, что, если бы была возможность вернуться назад, я многое бы сделал не так. Жизнь – это куча маленьких перекрестков, на которых ты можешь повернуть или в одну, или в другую сторону. Я часто сворачивал не туда. Понимаешь, о чем я?
Мне ли не понять. Я бы даже не стал сворачивать. Если считать сегодняшнее утро перекрестком, я бы остановился на нем. Включил бы аварийку, отогнал машину на обочину и остановился бы. И мы так и сидели бы на этом берегу – я и он.
* * *Наступает утро.
Мы расстаемся у ворот – за Игорем заедут Жига и Вадик Скелет, а я подберу Крота. Когда Игорь уходит в гараж, по ступенькам шелестит босыми ногами Тая. Она в ночной рубашке и наброшенном сверху теплом платке.
Тая прижимается ко мне и целует с размаху, так сильно, что мы стукаемся зубами и смеемся.
– Иди домой, замерзнешь, – шепчу я девушке в ухо, обнимая ее за талию и чувствуя ладонями сквозь ткань тепло ее мягкой и гладкой кожи.
– Пойдем наверх, – она смотрит мне прямо в глаза, – на пару минут. Я так хочу тебя.
Я прошу ее закрыть глаза и целую в веки. Ей это нравится. Мне тоже.
Отъехав от дома Вернеров, я останавливаю машину на обочине. Вылезаю, спускаюсь вниз, в редкий лесок, загаженный проезжающими мимо водителями, мочусь, возвращаюсь обратно, достаю телефон и сообщаю майору Дудайтису о сегодняшней встрече у Ходжи. Да, крупная партия. Да, будет Вернер.
Остановившись у заправки, покупаю сразу две пачки сигарет, раздумывая – не взять ли третью. Я сегодня буду много курить.
Крота приходится будить. Пока он чистит зубы и одевается, я сижу на кухне и пью кофе, а Симка пытается развлечь меня беседой.
Пиздец, как все неправильно, думаю я. Пиздец, как все неправильно.
Меня тошнит. Симка что-то говорит, но я ее не слушаю. Мое внимание сосредоточено на окне за ее спиной. Это так просто – встать, сделать два шага, влезть на подоконник и прыгнуть вниз. Это девятый этаж, почти стопроцентная гарантия результата. И все сразу закончится.
Но я знаю, что этого не сделаю. Это просто игра, которой я пытаюсь отвлечь себя от того простого факта, что сегодня мне предстоит предать близкого человека.
Какого черта, успокаиваю я себя, – он торгует наркотиками. Довод не работает, я чувствую себя говном.
Единственный выход – обыдлеть. Нарастить броню на душу.
Если жизнь постоянно, ежесекундно тебя трахает, а у тебя уже не осталось ни сил, ни веры, нужно закрыть глаза, расслабиться и получать удовольствие.
Год назад я был Дэном из «Орбиты». Меня любили все. Теперь меня ненавидят. Для кого-то я – богат, для кого-то – отравил сына. И виноват в этом Вернер. Я всего лишь бросаю ему ответку.
