Дарья Асламова - Записки сумасшедшей журналистки
В отеле Серегу отправили ко мне в номер "пересидеть". Я представила, какая комедия без публики разыгрывается сейчас двумя телами в соседнем номере, и меня разобрал смех. Мое веселье покоробило чувствительного Сережу, который был не в духе. "Как же он может? – возмущался Сергей. – Это все равно что трахаться с покойником". Я ударилась в цинизм, что мне несвойственно, и огонь переключился на меня. "Ты тоже такая же, – с ноткой презрения заметил Сергей. – Тебе мужчина нужен только для постели. Ты обращаешь в шутку все самое святое". Несколько ошарашенная таким заявлением, я не нашлась, что ответить. Помилуйте! Это как-то не по-мужски! Обычно женщины предъявляют подобные обвинения мужчинам. Это их защитная роль – профессионально выкручивать руки мужчинам, вымогая у них слова любви после секса. Не успели мы сцепиться, как вдруг кто-то постучал в дверь. Явился Костя с таким несчастным видом, что я невольно начала хохотать.
– Ну, как? – злорадно спросила я.
– Лучше бы я позанимался онанизмом.
В очищенном от непристойностей виде его история выглядела так. Девица, как и большинство проституток, решила, что Костя должен хотеть ее просто так, в силу того, что она женщина. Она забилась в угол и ждала, когда ее возьмут Костя решил произвести на нее впечатление размерами своих половых органов, – он разделся и стал прохаживаться перед ней голым, надеясь возбудить в партнерше желание. Девица в ужасе тихонько заскулила, у Кости все упало, и он выгнал свою неслучившуюся любовницу. И последняя смешная деталь: тайские презервативы, которые захватила с собой девица, не подошли по размеру русскому члену! День шестой. Сегодня нас затащили в джунгли, в какую-то дикую деревню. Мы два часа тряслись на микроавтобусе по узкой дороге, похожей на горную тропу для коз. Выбоин на ней столько же, сколько дырок в швейцарском сыре. В деревне кроме свиней, голых ребятишек и изможденных, беззубых старух никого не было. Все трудоспособное население работало в поле. Основательно сварившись в крутом солнечном кипятке, мы передвигались со скоростью разбуженных мертвецов. Пот проступал под нашими доспехами.
Чтобы спрятаться от палящих лучей солнца, я зашла в чью-то грязную хижину. Там, в люльке из пальмовых листьев, плакал ребеночек. Я покачала колыбель, он потихоньку затих. "Господи, что за жизнь!" – думала я, глядя на засиженного мухами младенца. Прибежала мамаша и знаками выразила свою признательность. Я достала пудреницу и глянула на себя в зеркальце. Боже мой! И это русская Эммануэль! Тщательно наложенная косметика расплылась от *ары, волосы пропылились, глаза от бессонных ночей и неумеренного потребления алкоголя распухли.
Костя позвал меня для съемок. Я села на деревенские качели. Рядом со мной справлял нужду вонючий, но симпатичный поросенок.
– Костя, что мы снимаем?! Это, по-твоему, эротика? – раздраженно сказала я, отпихнув ногой порося. Тот взвизгнул и бросился наутек.
– Да, – задумчиво протянул Костя, – странная у нас Эммануэль получается.
– А может, мы устроим бунт против Тенчай? – с надеждой спросила я.
– Бессмысленно. Она тут ни при чем. Весь маршрут запланирован еще в Москве.
Изменить уже ничего нельзя.
Я злилась сложной и запутанной злостью. И дело тут было не только в безумной поездке. Сергей с утра смотрел на меня как на пустое место. "Вчера еще в глаза глядел, а нынче все косится в сторону". И такова ирония судьбы, что как только он потерял ко мне интерес, я тут же воспылала к нему неуемной страстью. Боже мой, где были мои глаза?! Как он мил, очарователен, остроумен! Словно в шекспировской комедии "Сон в летнюю ночь", мне ночью капнули в глаза волшебный сок, и я проснулась влюбленной. Я терлась рядом с Сергеем, всячески стараясь коснуться его, но все было тщетно.
Вечером в отеле я прямо сказала ему, что хочу его. Он высказался в том духе, что я увлеклась им, насколько мне это доступно, то есть довольно низменно. А ему этого мало. Все было кончено.
Я ушла в свой номер готовиться к ужину Смыла холодным душем весь пот и всю усталость дня, протерла лицо кубиками льда, нанесла вечерний макияж и капельки духов на тело. Короткое облегающее темно-синее платье, и я готова к бою. Из зеркала на меня смотрела красивая, искушенная во всех пороках женщина, от которой исходило беспокойное мерцание. Я должна добиться победы!
Вечер начался неудачно. Я пила шабли и все более приходила в агрессивное настроение. Я нападала как волчица на Сергея, давила его своей иронией, преследовала насмешками. Костя наслаждался своей ролью зрителя. Кончилось дело тем, что Сергей выбежал из-за стола. "Подожди, я сейчас верну его", – шепнула я Косте.
"Осторожно, осторожно!" – так твердила я себе, поднимаясь в лифте. Не делай больше ошибок. Ты лебедушка, пава, беззащитное существо, которое прикрывается иронией, стесняясь показать свою нежность. Сдайся, сними свой панцирь. Зарыдай. Слезы должны прорваться потоком, неожиданно для тебя самой. Только так ты коснешься его сердца.
В номере у Сергея спектакль прошел будто по маслу. Он был растроган, хотя, как профессиональный актер, интуитивно почувствовал нотки фальши. Когда он потянулся ко мне, чтобы утереть мои слезы, я, следуя правилам игры, вырвалась и убежала прочь.
Я выдержала паузу, спрятавшись в своем номере, якобы успокаиваясь после маленькой душевной бури. В зеркале я выглядела точно цветущий сад, сбрызнутый росою слез. Я прошлась пуховкой по лицу. Как я должна вести себя в следующем акте? Как женщина, которая пытается держать себя в руках, несмотря на внутреннее волнение. Эти попытки обуздать себя трогают мужчин своей уязвимостью. Пора. Мой вечер только начинается. Когда я спустилась в ресторан и увидела покорного Сергея, по его глазам я поняла, что выигрываю в самом начале сражения. Это меня не устраивало. Я снова применила тактику отталкивания. Мои упреки, изложенные в величественных выражениях, имели успех. Я была в ударе, воодушевленная напряженным вниманием двух зрителей (и каких!), а также ударной дозой виски. По ходу действия мы переместились в номер, где жили мальчики. Тенчай, ничего не понимавшая в этом потоке русской речи, тут же легла спать.
Костя, зачарованный блестящими фразами, сыпавшимися из моего накрашенного рта, весьма удачно подавал реплики. Он сознался, что в жизни не видел такого шоу одной женщины. К двум часам ночи Сергей был смят и раздавлен. В качестве последнего жеста я взяла со стола бутылку виски, отпила прямо из горлышка и сказала, что ухожу. Сергей пошел меня проводить. Если б не его поддержка, вряд ли бы я дошла до номера.
В комнате я почувствовала, что пол уходит У меня из-под ног, и упала на кровать. Сергей обрушил на меня лавину поцелуев. Как под наркозом я ощущала его руки на своей груди. Все смешалось в моей бедной голове. Менее всего я сейчас хотела заниматься любовью. Вот поймите после этого женщину!
"Я купил сегодня презервативы в городе", преданным голосом сказал мне Сергей. Далее случился конфуз. Он попытался натянуть презерватив на свой член, резинка звонко лопнула. $ начала хохотать самым вульгарным образом. "Они малы! – в отчаянии воскликнул он. – Чертовы тайские презервативы! Я пойду в город за новыми!" – "Иди, милый, с богом!" Он ушел в непроглядную темноту и тропический ливень. Где он будет искать презервативы в два часа ночи в провинциальном городке? Черт его знает! Я закрыла за ним дверь, легла в постель и головокружительно полетела в бездонную пропасть. Уже сквозь сон я слышала, как трезвонит телефон, как кто-то ломится в мою дверь, но мне уже было все равно. День седьмой. В семь утра меня заставило подняться только чувство самодисциплины. Я спустилась к завтраку, внешне пристойная. "Я вообще удивляюсь, как ты держишься на ногах, – вместо приветствия заметил Костя. – И это после бутылки виски". У меня не было сил отвечать.
Во время завтрака на нас упал стол со всей посудой и продуктами. Я смеялась до колик. Глядя на бесформенные, проспиртованные лица моих спутников, я думала, что все мы играем в театре абсурда. Днем беспрерывно куда-то едем, Ночью шляемся по борделям, спим по два-три часа в сутки, и все это называется съемками Фильма. Сегодняшний день не исключение. Мы опять летим в крохотный городок Мэхонгсон. Приехав в аэропорт, мы выяснили, что наш самолет улетел. Тенчай убежала скандалить и менять билеты, а мы отправились в бар пить пиво. Мы с Сергеем почти не реагируем друг на друга Вчера мы дошли до точки кипения, и теперь спад неминуем. Даже пиво не в силах пробудить наши эмоции. В Мэхонгсон мы вылетели только через пять часов на крохотном, фырчащем самолетике, который разве что крыльями не махал. Городок ~ занюханная дыра, зато отель великолепен. Здесь тихо и серьезно, как в заброшенной церкви. Бродит пара таких же, как мы, идиотов-постояльцев, закинутых сюда шутками причудницы-судьбы. В большом бассейне никто не плавает, в саду бьют фонтаны, а в искусственных водоемах плавают золотые рыбки. Здесь работает армия садовников в больших соломенных шляпах. Они разбирают веселую мешанину цветов на клумбах и гоняют ящериц с чистых дорожек.
