Евгений Пузыревский - Седьмое лето
Так что целью ежедневной путевой петли были далеко не покатушки на каруселях.
Ну, не будем тянуть кота за его мартовские возбудители, а скажем прямо и открыто – Альберт Эдгарович являлся Педофилом.
Педофилом с большой буквы «П».
Почему именно с большой? Да потому что он, сам того не осознавая, умудрился собрать в себе все штампы, всплывающие в сознании здоровых людей, при упоминании данной болезни:
1) Детство – бабское.
Отец, популярный в узких (в очень-очень узких) кругах писатель, автор двух увесистых книг, посвященных одной и той же теме «Влияние исторических событий на широколиственные деревья, а в частности на их периферическую часть ствола». В своих монументальных трудах Эдгар Альбертович (да, он умудрился дать своему сыну имя отца, видимо считая это данью уважения) мог например, подробно, нудно, приводя многочисленные примеры, рассуждать, что из-за событий тысяча девятьсот семнадцатого года, масса коры по отношению ко всей древесной массе у ясеня поднялось с двенадцати процентов на пятнадцать. А вот у берёзы, как была одиннадцать, так и осталась. Вывод: грядёт ещё одна революция. И всё бы ничего, как говорится – каждый удовлетворяет себя как хочет (извиняюсь за нарушенную рифму), но вот из-за этих многолетних крупных растений с твёрдым стволом, мощной корневой системой и образующими крону ветвями, покрытыми листьями, времени на воспитание своего отпрыска катастрофически не хватало. В итоге регулярные писательско-учёные командировки по всем просторам нашей необъятной родины, сделали своё дело – где-то под Нижневартовском он простудился да там же и помер. Маленький, на тот момент пятилетний, Альбертик, узнав о смерти родителя, расстроился ровно на два дня, а затем вернулся к своему привычному существованию.
За дело взялась бабушка – Элла Максимилиановна. Конечно и у мамы, Таисии Семёновны, было своё право голоса на воспитание, но почему-то к нему в доме не прислушивались.
И понеслось – музыкальная школа по классу фортепиано (затем духовое, затем вокальное, затем перкуссионное и т. д.), бальные танцы, шашки, бадминтон, немецкий, французский, английский языки, вереница кружков в доме пионеров: «Сделай сам», «Мягкая игрушка», «Ребятам о зверятах», «Юные натуралисты», «Маленькие фантазёры», «Лепим из глины», «Речь моя – люблю тебя» и т. д. и т. п. При этом ни каких опасных видов спорта – там утонешь, там простудишься, там ногу сломать можно, там вроде бы безвредно для здоровья, но, говорят, тренер матерится.
Всё принималось послушно, безропотно и без какой либо доли агрессии.
Один раз, это маленькое чудо пришло домой с синяком под глазом и, после эмоционального давления, выдало имя обидчика. В этот же вечер родители Коли Слуцина, что являлся одноклассником избитого, а по совместительству главным хулиганом своей классовой параллели, выслушали разъяренную бабушкину триаду «О воспитании». В ответ, не придумав ничего лучше и рациональнее, они как следует отодрали ремнём своё «маленькое чудо» и на этом успокоились. Подвергшийся порке сделал вывод – бей кого хочешь, но этого уродца, имевшего такую сильную тыловую защиту, лучше не трогать.
Не трогал он – не трогали и остальные.
Так, один раз пав жертвой такого часто встречающегося явления, как «Несправедливое воздействие физической силы на лицевую оболочку головы», мальчик на несколько лет приобрёл иммунитет от последующего повторения данной, малоприятной процедуры.
В общем, жизнь у него так и текла – размеренно, просчитано, без всплесков, углублений, огибая и без того обитые поролоном углы (бабуля старалась за троих по будням и за пятерых по выходным, а про её праздничное усердие вообще уже пора слагать легенды).
Ах да, забыл сказать – до тринадцати лет, пока научно-исследовательский институт, в котором мать трудилась двадцать один год, не выделил ей новую, более просторную квартиру (в которой можно было устроить полноценную детскую), Альберт Эдгарович спал то с Эллой Максимилиановной, то с Таисией Семёновной. И не находил в этом ничего неестественного, странного, из ряда вон выходящего.
Да и мы не находим – не так ли?
2) Одежда – строгая, неброская, плохо запоминающаяся и идеально выглаженная.
Начнём снизу вверх.
Глаза – это зеркало души. Ага, как бы не так – вот оно, одно из величайших заблуждений человечества! Глаза могут врать, лукавить, скрывать, выдавать, предавать… А душа – она же, невинна, чиста… словно правильная обувь. «Правильная», в понятии Альберта Эдгаровича означала – просушенная, тщательно начищенная ваксой и отполированная банановой кожурой до такой степени, что хоть солнечных зайчиков пускай.
Так что обувь – это зеркало души. Какова она, таков и хозяин.
Ещё одна маниакальная особенность одежды для ступней – носки. Независимо от погодных условий, времени суток и местонахождения объекта обтягивания, они менялись строго каждые три часа. Наводнения, землетрясения, извержения вулкана, взрыв атомной бомбы и другие малоприятные явления, никоим образом не могли нарушить регулярный ритуал замены якобы грязного на чистое (и то и то лежало в двух специальных полиэтиленовых пакетиках, которые, в свою очередь, укладывались во внутренние карманы куртки).
Далее – застиранные, но ещё прочные брюки, потёртый ремень из кожзаменителя, белоснежная майка, рубашка в крупную клетку, застёгнутая на все пуговицы и заправляемая «вовнутрь»… всё это настолько скучно и обыденно, что не имеет даже смысла быть описанным.
3) Очки. Образ классического «любителя детишек» был бы не полным, без больших очков с толстыми стёклами, делающие и без того немаленькие глазища, просто огромными – занимающими, словно в японских мультиках, половину лица. Собственно именно поэтому, коллеги по консерватории прозвали Альберта Эдгаровича – Окулярный Бурят (Япония далеко, Бурятия поближе да породнее будет). Но, как каждый уважающий себя почитатель отца, деда и остальной родословной, он гордо игнорировал это холопское прозвище и откликался только в том случае, когда к нему обращались по имени-отчеству.
На первый взгляд, с таким внешним видом оставалось лишь завести красный флаг с яркой надписью «Внимание! Я педофил!», да размахивать им в местах скопления юных спиногрызов – и всё, всевидящее бдящее родительское око не даст проскользнуть на территорию к своим беззаботным чадам.
Но, как это ни странно, срабатывает закон «Неверие в простоту».
Рассмотрим его на фольклорно-зоологическом примере. Получают три порося Ниф-Ниф, Наф-Наф, Нуф-Нуф телеграмму, в которой сказано, что, мол, я Волк и сегодня приду вас употреблять в пищу, но так как я ленивый, то никаких обманных действий с уловками, а только напрямую, да через центральный вход. Какова реакция пяточконосых? Заливают пол цементом, на окна стальные решетки, в дымоход колья, вокруг стен ров с акулами да перекидным мостом, и как бы всё – огородили жилище от опасности. Собачий предок же, что «Щас спою» иль «Ну, погоди!» и вправду, как предупреждал, вошел через главную дверь, укрепить которую ни кто даже не додумался, застав тем самым врасплох троих братцев, не удосужившихся просто напросто поверить в правду.
