Гарольд Роббинс - Охотники за удачей
— Что ты делаешь? — вежливо спросил он.
— Стою на голове, — улыбнулась она.
— Вижу. Но зачем?
— Амру Сингх сказал, что это очень полезно для мозга. Кровь приливает к голове, и весь мир видится в новом свете.
— А он сказал тебе, как целовать девушку, которая стоит на голове?
— Нет, — ответила она, и ее улыбка стала озорной. — Но это я и сама знаю. — И она раздвинула ноги.
Он расхохотался: приглашение было недвусмысленным. Быстро наклонившись, он поцеловал ее между ног.
Она со смехом упала на пол.
— Как приятно слышать твой смех, — сказал он. — Сначала ты почти не смеялась.
— Тогда я не была счастливой.
Она совершенно не походила на ошеломленную девушку, которую он увидел той ночью несколько месяцев назад, когда его разбудил телефонный звонок.
— Месье Дешамп? — произнес спокойный низкий голос. — Извините, что я вас беспокою. Меня зовут Амру Сингх. Я с вашей знакомой, Риной Марлоу. Ей нужна ваша помощь. Мадемуазель Брэдли погибла, и полиция ведет себя жестко. Мадемуазель Марлоу в шоке.
— Буду через полчаса, — сразу же сказал Жак. — И пусть она ни с кем не разговаривает.
Жак был потрясен, увидев серое лицо Рины и ее пустой взгляд.
— Ваша знакомая в шоке, — сказал инспектор, когда Жак представился.
— Не могли бы вы рассказать мне, что произошло, инспектор? Меня вызвал наш общий друг, но подробностей я не знаю.
— Это чистая формальность, месье. Мадемуазель Брэдли упала на лестнице. Нам нужны показания мадемуазель Марлоу, потому что в тот момент с ней была только она.
— Если вы позволите мне, инспектор, я отвезу мадемуазель Марлоу к ней домой. Завтра днем, после визита к врачу, я привезу ее к вам, и она даст показания.
* * *Жак отпер входную дверь и пропустил Рину вперед. Она прошла в спальню, сняла платье и уселась на пол в позе лотоса.
— Что ты делаешь? — удивленно спросил он.
— Готовлюсь к медитации. А потом буду делать новые упражнения для родов, которым меня научил Амру Сингх. Они научат меня управлять всем моим телом.
— Не вижу, зачем тебе это. Они полезны только при родах.
— Знаю.
В ее голосе было что-то, заставившее его насторожиться.
— Чем вызван этот разговор?
— Тобой, — ответила она. — Доктор Форнэ сказал, что я беременна.
В следующую секунду он уже сидел рядом с ней и целовал ее, обещая развестись с женой, жениться на ней, всегда быть рядом…
— Прекрати, — мягко проговорила она. — Ты ведешь себя как американец-провинциал. Мы оба знаем, что развод погубит твою карьеру. Я рожу ребенка, и мы будем жить, как раньше. А теперь иди и прими ванну. Ты привез мне бостонские газеты?
— Они в портфеле.
Когда он вышел из ванной, Рины в спальне не оказалось. Он обнаружил ее в гостиной, за столом. Что-то в ее позе заставило его похолодеть.
— Я не смогу родить ребенка, Жак, — прошептала она опустошенно.
— Почему? — хрипло спросил он, ощутив первый прилив боли.
Она молча указала ему на газету с крупным заголовком: «Выдвинуто обвинение против Гаррисона Марлоу, потомственного бостонского банкира. Крах семейного банка в результате преступных махинаций!»
Он обнял ее, понимая, что спорить бесполезно.
8
Несмотря на огромный вентилятор под потолком, в кабинете губернатора было жарко. Худой нервный секретарь усадил Рину в кресло напротив массивного стола. Губернатор подписал протянутые секретарем бумаги и, отпустив его, повернулся к Рине. На мгновение их взгляды встретились.
— Вы не против, если я закурю? — хрипловато спросил губернатор.
Рина едва заметно качнула головой. Он улыбнулся, срезал кончик сигары специальным ножичком, сунул сигару в рот и чиркнул спичкой.
— Одно из немногих удовольствий, которое мне оставил врач, — сказал он.
У него был простой, но необычайно ясный голос, как у актера, шепот которого публика слышит и на галерке.
— Знаете, — конфиденциально сообщил он ей, — я собираюсь прожить до ста двадцати пяти лет, и даже мой доктор считает, что я смогу это сделать, если буду меньше курить.
— Я в этом уверена, господин губернатор, — отозвалась Рина, подпав под его обаяние.
— Между нами говоря, мне не важно, проживу ли я так долго, — сказал он. — Просто мне не хотелось бы оставить после смерти много врагов. А этого можно добиться, только пережив их всех.
Он рассмеялся, и Рина присоединилась к нему, на время забыв о причине, которая привела ее сюда. Он затянулся и медленно выдохнул дым. Ему понравилось то, что он видел перед собой.
Никаких новомодных глупостей вроде диеты и мальчишеской стрижки.
Подняв глаза, он понял, что она заметила его взгляд, и открыто улыбнулся.
— Вы были совсем маленькая, когда я утвердил ваше удочерение.
— Отец с мамой часто рассказывали, как вы были тогда добры.
Губернатор задумчиво кивнул. Они правильно сделали, что не скрывали от нее правды. Все равно рано или поздно она узнала бы.
— Вам сейчас лет восемнадцать?
— Через месяц будет девятнадцать.
— Да, вы повзрослели. — Он перестал улыбаться и положил сигару в пепельницу. — Я знаю, почему вы пришли, и хотел бы выразить искреннее сочувствие по поводу затруднений вашего отца.
— Вы ознакомились с выдвинутыми против него обвинениями?
— Я просмотрел бумаги, — признался он.
— Вы считаете, что он виновен?
Губернатор задумчиво покачал головой.
— Банковское дело — как политика. Многие вещи, оправданные с позиций морали, противозаконны с точки зрения закона. И судится только конечный результат.
— Вы хотите сказать, — быстро откликнулась она, — что главное — это не попадаться?
Губернатор удовлетворенно хмыкнул. Ему нравились быстро соображающие люди, нравилось обсуждать их идеи. Жаль, что в политике таких людей так мало.
— Не хочу показаться циничным, — негромко сказал он. — Все не так просто. Закон не догма. Он живет и отражает чаяния людей. Именно поэтому законы так часто меняются и уточняются. В конечном итоге мы полагаем, что мораль и закон в конце концов встретятся, как параллельные линии, которые пересекаются в бесконечности.
— Но мой отец не так молод, чтобы ждать до бесконечности. Ни у кого нет такого запаса времени.
— К сожалению, принятие решений всегда остается главной опасностью власти. Ваш отец пошел на такой риск, когда подписал разрешения на выдачу кредитов. Он оправдывал себя тем, что без этого предприятия разорятся, и множество людей останутся без работы или потеряют свои капиталовложения. Так что, с точки зрения морали, он был прав. Однако с юридической точки зрения все обстоит иначе. Банк в первую очередь должен думать о своих вкладчиках. Кроме того, в нашем штате в отношении займов действуют специальные законы. Согласно этим законам ваш отец не имел права давать кредиты без должного обеспечения. Конечно, если бы эти предприятия не закрылись и кредиты были возвращены, вашего отца назвали бы общественным благодетелем и дальновидным бизнесменом. Однако произошло обратное, и теперь все жаждут его крови.
