Оксана Робски - День счастья — завтра
— Тогда да… — согласилась я.
— Кать, позвони Антону, пусть «номер первый» привезет, — попросила Анжела, — а то, я чувствую, здесь долго не высижу. А у меня Денис еще два часа на футболе будет.
— У него нет. Я с ним разговаривала. Он на спорт поехал.
— На какой спорт? — удивилась я. И обрадовалась. Я начала считать дни, проведенные без кокса. Как когда сидишь на кефире. Один день получилось, два дня, три, зашла соседка с тортиком.
— Я ему абонемент в «World Class» купила.
Антон появился в дверях «Red Bar» почти одновременно с этими словами.
— Забыл кроссовки взять, — объяснил он, — пришлось отложить тренировку. Жалко, конечно.
— Зачем тебе тренировки? Ты и так красивый, — сказала Анжела.
— У меня есть цель: дожить до ста лет максимально здоровым.
— Поэтому ты и «первый» не привез? — поинтересовалась я.
— Нет, — Антон аккуратно положил салфетку себе на одно колено, — просто денег не оказалось. Я хотел взять сразу граммов десять.
— А один ты не мог взять? — спросила Катя.
Мы с интересом наблюдали за ней. Как она будет вести себя с Антоном после его любовного приключения с девушкой одного из первых олигархов Москвы?
Катя смотрела на Антона с обожанием. Она любила его так, как любят собаку: принимая его таким, каков он есть, не пыталась его переделать, — а если иногда и дрессировала, то только для того, чтобы перед людьми не было стыдно.
Антон ее вопрос проигнорировал.
— Ну, вы выпиваете? — Антон кивком подозвал официанта. — А кстати, где футбол?
— На футболе, — ответила Анжела.
— Только когда вы все на стадион начнете ходить, пожалуйста, меня не зовите, — попросил Антон немного капризно.
Антон был из тех мужчин, которым всегда улыбаешься. И все прощаешь. Я понимала Катю.
Антон настолько всегда был «здесь» и «сейчас», что невозможно было представить себе существование у него интересов где-то в другом месте.
Он ел салат из зеленых листьев.
— Кать, расскажи, как прошла сегодняшняя клизма? — заботливо поинтересовался Антон, пробуя вино.
— Как по маслу, — улыбнулась Катя.
— По-моему, йога лучше, — рассуждала я, — и без всяких посторонних вмешательств.
— Ну, это как сказать, — возразила Анжела, беспечно намазывая на хлеб масло. Под нашими недоуменными взглядами. — Вон у Ленки из Жуковки чакра открылась. Она рассказывала, страшно — ужас. Как будто световой луч пронзает.
— Ты масло не слишком толсто мажешь? — поинтересовалась Катя.
— Нет. Нормально.
— Она что, тоже асанами интересуется? — спросил Антон.
— А ты чем интересуешься? — возмутилась Катя.
— Просто так спросил, — обиделся Антон.
— Она на Бали ездила. Медитировать, — вспомнила я.
— Поэтому и чакра открылась, — поддержал разговор Антон. — Не то что вы. Вам все равно, что йога, что клизма.
Катя схватила Антона за шею и начала душить.
Он дурачился и строил рожицы.
— Между прочим, она японский изучает и арабский, — прощебетала Олеся.
Катя посмотрела на Олесю с ненавистью.
Олеся сделала вид, что увлечена своими устрицами.
У меня зазвонил телефон. Стас.
— Мой молодой поклонник, — объяснила я друзьям.
— Бери телефон! — У Анжелы загорелись глаза.
— Приглашай его сюда! — предложила Катя.
Антон сморщил нос.
— Девочки, он — лох. С ним неприлично и скучно. С ним только домой. Секс. — Я улыбнулась Антону.
— Секс нам здесь не нужен, — подтвердил Антон, — мы просто выпить немножко собрались.
— Алле. — Я все-таки ответила.
— Я думал, что если ты не возьмешь трубку, то я сойду с ума…
Я улыбнулась Анжеле и вздохнула, закатив глаза.
— Малыш, я перезвоню тебе из дома…
Я никогда не называла Стаса «малыш». Но мне понравилось. В окружении своих друзей, в «Red Bar», с бокалом отличного вина в руке, назвать его по-другому я просто не могла.
Он пытался что-то сказать.
Я была взрослой, искушенной и снисходительной.
— Малыш, я за столом. Мне неудобно говорить, пока.
Я отключила телефон, оборвав его на полуслове.
— Он тебе совсем не нравится? — поинтересовалась Катя.
— Нравится. Очень. У него такие губы… — я загадочно сощурила глаза, — просто надоел пока.
Когда мы выходили, было уже темно. Мы решили заехать в «Галерею». Выпить.
Вереницей из четырех машин мы не успели добраться до Триумфальной арки, как нашу головную машину (Антона) остановила муниципальная милиция. Мы припарковались неподалеку.
Антона попросили выйти, открыть багажник.
Один человек с фонариком проверял содержимое бардачков и карманов кресел.
— Наркотики ищут, — сказала я Кате по телефону. Я стояла ближе всех к «мерседесу» Антона, — хорошо, что у него ничего нет.
— Наверное, рейд какой-то, — решила Катя, — смотри, сколько народу.
В боковое зеркало я видела, как Антон улыбался и шутил, когда его попросили положить руки на капот и обыскали.
Один из муниципалов, который осматривал багажник, подошел к Антону и протянул что-то в руке.
Я видела, как изменилось выражение лица Антона.
Я выскочила из машины.
У муниципала в руке был пакет с коксом, граммов двадцать, не меньше.
— Это не мое! Это не мое! — закричал Антон. — Никита, это подстава! У меня ничего не было!
Антона грубо толкнули на капот, заломили руки за спину. Звякнули наручники.
Я стояла в оцепенении.
— Свидетелем будете? Наркомана арестовали.
Я медленно покачала головой и попятилась назад.
Подлетела Катя.
— Что здесь происходит? Я вызвала адвоката! Вы не имеете права!
Антона усадили в машину, сильно пригибая его голову вниз.
Катя возмущалась и материлась.
— Может, у него было? — прошептала Анжела.
Она вышла из машины без куртки, поэтому нос у нее был ярко-красного цвета. От холода.
— Вряд ли. Это бред. — Я не видела ни одной причины, по которой Антон не сказал бы нам про кокс.
Муниципалы составили какие-то протоколы.
Пожилой блондин в голубом пуховике и шапке Adidas стал понятым. Антона увезли.
Катя плакала, размазывая тушь по лицу.
— Мне сегодня мясо приснилось, — проговорила она, — сырое.
— Это плохо, — согласилась Анжела.
— Звони папе, — предложила я.
И вспомнила про наволочки. Со снами.
— Да ты что! Он меня убьет! Скажет, я с наркоманами связалась.
— Анжел, позвони папе, — попросила Катя.
— Нет! — Анжела решительно махнула головой. — Я замерзла, девочки, пошли ко мне в машину!
В Анжелиной Cayenne пел Брайан Адамс и пахло ванилью.
Ваниль была насыпана в пепельницы и подстаканники.
— Это чтобы белый скинуть, если что, — объяснила Анжела, — ну, и вообще запах приятный.
