Алексей Иванов - Географ глобус пропил
— Надя, а зачем домик плавает? — спросила Тата про дебаркадер.
— А-а… в нем моряки живут…— неуверенно ответила Надя.
Но Тата, возражая маме, ответила сама себе:
— Моряки живут на кораблях и работают там капитанами!
В том месте, где понтонный мост примыкал к дебаркадеру, имелась специальная арка для прохода моторок. Будкин, не снижая скорости, правил туда. Надя, вглядываясь в арку, начала нервничать.
— Будкин, притормози, — попросила она, но Будкин только самоуверенно хехекнул, развалясь за рулем.
Арка стремительно приближалась.
— Ну, Будкин, я больше никогда никуда с тобой не поеду! — вдруг отчаянно крикнула Надя, прижала к себе Тату и закрыла глаза.
«Скумбрия» стрелой промчалась под аркой, только хлопнул воздух.
Перед катером словно раскрыли ворота — так широко размахнулся речной створ. Справа быстро побежали назад к затону Старые Речники — деревянные домики над глиняным обрывом, высокие сосны, заборы, резные фронтоны и башенки купеческих дач. Укоризненно качая маленькой головой, мимо проплыл облупленный бакен. Из кустов на берегу тревожно высунулись полосатые треугольники фарватерных знаков, похожие на паруса-тельняшки. На мокрых коричневых отмелях лежали белые льдины.
— Лед толстый, — рассудительно заметила Тата. — Его только гвоздем пробить можно.
— Интересно, чем вы в садике занимаетесь? — задумчиво спросил Служкин, но Тата его не слушала, смотрела на реку.
Будкин вел катер через огромную Каму наискосок — точно таракан перебегал футбольное поле. У дальнего берега против течения поднимался к городу танкер; белый бурун за его кормой клокотал, но танкер словно буксовал на месте — таким незаметным было его движение с борта летящей «Скумбрии». Будкин правил на старые отвалы левого берега, песчаные горы которого поднимались над болотистой прибрежной равниной. Над отвалами громоздилась высоченная решетчатая конструкция с каким-то то ли баком, то ли механизмом наверху. Оттуда к реке тянулась длинная, тоже решетчатая стрела.
«Скумбрия» сбрасывала скорость, подходя к причалу из ржавых труб. Причал был обвешан автомобильными покрышками, как папуас ракушками.
— Летом здесь трамвайчик швартуется, — пояснил Будкин. — Пляжники и рыболовы приезжают… А сейчас еще никого нет.
— Одни мы, дураки, — буркнула Надя.
Лагерь они разбили на голой песчаной площадке на вершине отвала. Служкин поставил палатку и принес вещи, Будкин насобирал плавника и развел костер. Надя стала жарить шашлыки. Тата выкопала в песке большую яму и напекла два десятка круглых «пирожков». Ржавая громада заброшенного насоса плыла над ними в нежно-фиалковом, темнеющем небе.
Темнота словно бы поднималась из глубины земли, из глубины реки, как подпочвенная вода. Уже затлели искры бакенов на черной равнине Камы, а небо все еще оставалось светлым, и от этого всем было видно, как же оно высоко — так долго приходится добираться до него тьме. Но тьма все-таки добралась и погасила небо, оставив лишь огни звезд — так во время прилива над водой остаются верхушки камней.
Все расселись вокруг костра, шашлыки наконец дожарились, Будкин достал вино, но Тата уснула на руках у Служкина.
— Бедная девочка…— жалостливо сказала Надя, беря у Таты лопатку и застегивая комбинезон. — Уснула голодная…
— Может, разбудить?.. — тихонько предложил Служкин.
— Не надо. Положи ее в палатку, только укутай потеплей.
Служкин унес Тату в палатку, а когда вернулся, Надя и Будкин уже держали перед собой шампуры и негромко разговаривали.
— Будкин рассказывает свою великую мечту, — насмешливо сказала Служкину Надя.
— Это про кругосветное плавание?.. — Служкин тоже взял шашлык.
— Про него, — согласился Будкин. — А что? Дело у меня схвачено, деньги есть. Я, Витус, даже в затоне поинтересовался: сколько стоит, скажем, «Усолка». Ничего, поднять можно.
— На этой старой сковородке ты в затоне и затонешь.
— Чего, Витус, ты меня за дурака держишь? Я ее подремонтирую, перестрою, движок модифицирую, а то мощь есть, а скорость мала…
— Это речной катер, кретин. Он не может ходить по морю.
— А я ему для горючего запасную емкость поставлю, это не проблема. На фиг мне пассажирская палуба? Пусть там цистерна стоит. А чтобы не перевернуться, я придумал такую хреновину — полые пластиковые гондолы на консолях справа и слева. Получится вроде тримарана, как у этих чуваков из Полинезии.
— И что, денег не жалко? — спросила Надя.
— А что мне деньги? — Будкин пожал плечами. — Все, чего мне надо, у меня уже есть. На жизнь всегда заработаю. Родители с меня ничего не требуют, даже сами помогать лезут. И девки у меня нету, на которую можно тратиться… Куда мне деньги девать?
— Трать на меня, — предложил Служкин.
— На тебя, Витус, много не истратишь. Тебе купил бутылку — и до воскресенья ты счастлив.
— Построил бы уж тогда яхту…— задумчиво сказала Надя. — Ведь красивее, чем на старом буксирном катере.
— Яхта — это долго, Надюша, — ответил Будкин. — Пока ее построишь, вся мечта уже засохнет. А мне поскорее хочется. Заколебала эта жизнь бессмысленная… Еще немного, и совсем привыкну, стану жлобом, и тогда уж ничего не нужно будет. Начну по казино бабки садить, по кабакам дорогих шлюх клеить, которые за баксы дерьмо жрать готовы, а про себя думают, что они декабристские жены… А ты бы пошел, Витус, со мной в кругосветку?
— Не-а. — Служкин усмехнулся. — Мне в Речниках интереснее, чем в Сингапуре.
— А раньше обещал…
— Это было в детстве. С тех пор я вырос. И меня порядком изжевало.
— Эх, Витус, — протянул Будкин. — Утратил ты дух романтики. А вот так выйти бы из нашего затона, и дальше — Кама, Волга, Каспий, а потом Турция, Босфор, Афины, Трапезунд, Мальта, Гибралтар, потом — Атлантика, Америка, Мексика…— Будкин, зажмурившись, сладострастно прошептал: — Индийский океан…
Служкин согнулся, подбрасывая в костер палку.
— Нету этого ничего, — сказал он, глядя в огонь. — Как географ заявляю тебе со всем авторитетом. Все это выдумки большевиков. А на самом деле Земля плоская и очень маленькая. И всем ее хватает. А мы живем в ее центре.
— Ну тебя на фиг, — махнул рукой Будкин и обратился к Наде: — А знаешь, Надюша, как я назову свой катер? «Надежда»! Слово очень красивое. И имя. И ты. Пойдем со мной в кругосветное плавание, а он пускай здесь остается и пьет свое разбавленное пиво из трехлитровой банки. Пойдешь?
— Пойду, — согласилась Надя. — Но в полукругосветное. До Америки. — И она засмеялась, видя искреннее огорчение Будкина.
Только через час они доели шашлыки и допили вино. Будкин посидел некоторое время, мечтательно глядя в небо, и сказал:
