Гийом Мюссо - Я возвращаюсь за тобой
— Идите сюда! — позвал он.
— У меня был ужасный день, представьте себе, и если бы вы могли оставить меня…
— Садитесь! — Кертис не повышал голоса, но его слова звучали скорее как приказ, чем как предложение. — К тому же, — добавил он, — мы оба знаем, что у вас нет выбора…
Итан вздохнул. Все усложнялось. В конце концов, он отстегнул ремень безопасности и пересел к Кертису на переднее сиденье такси.
— Искренне соболезную по поводу вашей дочери, — сказал тот, трогаясь, — но я же предупреждал, что вам ее не спасти.
— Я действую вам на нервы, — ответил Итан, захлопывая дверь.
* * *Старый «Чекер» резво катил, бойко сверкая всеми огнями и насмехаясь над гневными всполохами фар встречных машин. Автомобильный кассетник на полной громкости воспроизводил потрескивающую запись Марии Каллас. На приборной доске дымила палочка тибетского фимиама, испуская необычный запах кожи, аниса и сандалового дерева.
— Вы можете сказать, куда мы идем?
Кертис ответил с нежностью:
— Мне кажется, вы сами очень хорошо это знаете.
Нет, он этого не знал, скорее — не хотел знать.
— Но что вы от меня хотите? Кто вы такой? Что-то вроде десницы судьбы?
Прежде чем ответить, чернокожий гигант поколебался:
— Возможно, я тут для того, чтобы передавать послания.
— И какого типа новости вы передаете?
— Только хорошие, — ответил Кертис.
Включенная на максимум печка распространяла невыносимый жар, и создавалось впечатление, что находишься в парилке. Итан попытался опустить стекло, но оно оказалось заблокировано. Он вдруг почувствовал приступ клаустрофобии. Все больше и больше это такси напоминало ему катафалк, а шофер — мифологического перевозчика душ умерших, который переправляет их на своей лодке смерти на другую сторону реки. По легенде он получал за это монету, которую родственники покойного клали в рот трупа. И несчастье тем, кто не мог заплатить: они были обречены на то, чтобы без конца бродить в преддвериях мира, который не принадлежит ни живым, ни мертвым.
Нет, кончай этот бред, если тебе суждено умереть, то это будет не здесь.
Итан закрыл глаза и попытался дышать полной грудью. Нужно взять себя в руки. Этот тип — всего лишь просвещенный адепт, человек, которого смерть сына сбила с толку, который зациклился на нем, вероятно, увидев его по телевизору. Кертис наверняка покупал его книги, затем начал за ним следить, гнаться за ним, а потом придумал всю эту систему, связанную с судьбой. Это банально: Нью-Йорк полон сталкеров и свихнувшихся на любой вкус.
На светофоре на Грамерси-парк такси было вынуждено остановиться за рядом других машин. Кертис Нэвилл выглянул наружу. На тротуаре, около остановки автобуса, за стеклом рекламного щита Джордж Клуни поднимал свою чашечку кофе. «What else?»[58] Повернувшись обратно, Кертис увидел пистолет, направленный прямо на него.
— Выходите из машины! — распорядился Итан.
Кертис положил обе руки на руль и со вздохом сказал:
— На вашем месте я бы этого не делал.
— Возможно, — согласился Итан, — но пока дуло именно у вашего виска и решения тут принимаю я.
Кертис состроил гримасу, выражающую сомнение.
— Сдается мне, ваша пушка не заряжена и вы — не убийца.
— А мне сдается, что вы не собираетесь рисковать и умирать. И я клянусь, что, если вы еще будете в машине, когда загорится зеленый, я выстрелю.
Чернокожий гигант поморщился.
— Подобного рода штучки проходят только в кино.
— Остается проверить.
На светофоре все еще горел красный, но ему оставалось еще недолго. Кертис не выглядел испуганным, несмотря на капельки пота, выступившие у него на лбу.
Итан сказал еще более угрожающим тоном:
— Вам, так верящему в порядок вещей и неизбежность событий, самое время задать себе вопрос: а что, если ваша судьба состоит в том, чтобы умереть в этот вечер?
— Я не умру в этот вечер, — возразил Кертис твердо.
В то же самое время он не сводил глаз со светофора.
— Я нахожу, что вы крайне самоуверенны, — проговорил Итан, надавливая ему пистолетом на висок.
Последовало еще полсекунды молчания и…
— Ладно! — крикнул Кертис, открывая дверь в тот самый момент, когда на светофоре вспыхнул зеленый.
Он вышел из машины, а Итан пересел на его место и надавил на газ.
* * *22 ч 35 мин
За рулем такси Итан ехал по Парк-авеню.
И что теперь делать?
Второй день оказался изнурительным. Ему был дан второй шанс, но он не смог им воспользоваться. Он напрасно старался узнать о планах судьбы, ему не удалось их раскрыть. Не удалось спасти Джесси, не удалось найти Селин и помириться с Джимми и Марисой, не удалось обнаружить своего убийцу — он оказался заурядной марионеткой, которой высшие силы манипулируют по своему усмотрению. Для такого человека, как он, чья жизнь — попытка ускользнуть от заранее предписанного плана, это было невыносимо. В университете, интересующийся философией и гуманитарными науками куда более, чем медициной, он часами сидел в библиотеке, читая великих авторов. Ему вспомнилась фраза Камю, который считал, что единственное достоинство человека состоит в бунте против своего положения.[59] Принцип, из которого он сделал двигатель всей своей жизни, но который он не смог применить сегодня.
Он в ярости стукнул по рулю кулаком. Вечно этот гнев… Машина тряслась, ход ее был неровным, а тормоза, похоже, вот-вот откажут. Чтобы проветрить, Итан опустил стекло со стороны водителя, выбросил ароматическую палочку в окно и сдвинул откидную крышу. Сквозняк мигом унес все засохшие цветы и карты «Марсельского таро».
Выругавшись, он снова поднял стекло. Однако все было не так уж плохо в этот необыкновенный день. Он был исполнен знаний и принес ему новые данные о некоторых эпизодах его жизни. Главное, он узнал о существовании дочери — Джесси. Ребенка, едва познакомившись с которым, он тотчас же потерял. Огорченный, он попытался сосредоточиться на чем-то позитивном. И снова стал думать о Селин. Он был потрясен, когда Мариса рассказала ему про ее визит. Выходит, Селин пошла по его следам, пытаясь отыскать в прошлом что-то, что помогло бы его понять. Селин, которая в этот час уже должна была выйти замуж…
Снова увидеть ее — до этого места рукой подать.
Он приехал на круглую площадь Коламбус-Сиркл. Центральный парк был совсем близко. Он поехал по Пятой авеню и прямо перед консульством Франции повернул налево. Такси устало покачивалось, поднимаясь по Ист-драйв точно верблюд. Он остановился на паркинге «Боатхауса», ресторана, где Селин отмечала свое замужество.
