Андрей Шляхов - Доктор Данилов в Крыму. Возвращение
– Ирина Вениаминовна, успокойтесь! – потребовала Элла Аркадьевна. – Вы не в театре! Успокойтесь и расскажите, что у вас случилось. Опять кому-то ампициллин на аллергию вкололи?
Пять месяцев назад в десятой больнице умер от анафилактического шока шестидесятилетний пациент терапевтического отделения, у которого была двусторонняя пневмония. При поступлении мужчина сообщил врачу приемного покоя о том, что у него имеется аллергия на пенициллин. Врач написал об этом на титульном листе истории болезни и подчеркнул запись красным карандашом. Но палатный врач назначил пациенту ампициллин, а дежурная медсестра сделала инъекцию. Спасти пациента не удалось. Палатный врач пытался оправдаться тем, что про ампициллин в истории болезни ничего написано не было. Как можно окончить мединститут, проработать семь лет и не знать, что ампициллин относится к группе полусинтетических пенициллинов, для всех так и осталось загадкой. Родственники умершего подняли большой шум. Лисичкина еле усидела на своем месте, в терапии сменился заведующий, а на горе-врача завели уголовное дело.
– Хуже, Элла Аркадьевна, – простонала Лисичкина, трагически заламывая руки. – Меня к следователю вызывали. Я думала, что речь пойдет о той драке в гастроэнтерологии, пошла спокойно… А оказалось, что мне дело шьют. Нецелевое расходование средств, присвоение и «мертвые души»… До машин тоже, наверное, доберется…
Десятая больница была у Эллы Аркадьевны самой любимой, самой доходной. Через подставную фирму в фиктивную аренду больнице сдавалось оборудование, фактически ей же и принадлежавшее. У другой фирмы больница арендовала четыре автомобиля, существовавшие только на бумаге. Плановый ремонт в хирургии и гинекологии тоже был «бумажным». «Если как следует помыть, то и ремонтировать не надо!», – смеялась Лисичкина. Ну и по мелочам, начиная с «мертвых душ» в штатном расписании и заканчивая утилизацией кислородных емкостей, тоже набегало изрядно. Лисичкина своим лисьим нюхом чуяла поживу во всех возможных местах. А если где и не чуяла, то можно было подсказать. У Эллы Аркадьевны она входила в число самых доверенных подчиненных, потому что хорошо соображала, умело вела дела и никогда не пробовала крысятничать, «отстегивала» как положено со всех доходов.
– До семи лет, Элла Аркадьевна! – выла Лисичкина. – А мне до пенсии всего год остался!
– Какая связь между пенсией и сроком? – удивилась Элла Аркадьевна.
– Я так надеялась, что смогу спокойно доработать! – Лисичкина громко всхлипнула. – А вот как вышло… Обиднее всего, что на меня мои же сотрудники кляузу написали. Премий им мало давала, сверхурочные не так оплачивала… Вот сволочи! Элла Аркадьевна! – Лисичкина бухнулась на колени и молитвенно сложила руки на своей необъятной груди. – Не дайте пропасть! Нельзя мне в тюрьму, у меня дочка беременная! Помогите! Я же с вами всегда делилась и вот сейчас принесла…
Лисичкина подтянула к себе сумочку, которая во время опускания на колени свалилась на пол, и попыталась открыть ее, но дрожащие руки никак не могли справиться с замком.
– Ты это брось! – прикрикнула на нее Элла Аркадьевна. – Встань, утри морду и забудь о том, как ты со мной делилась! На мою помощь ты можешь рассчитывать только в том случае, если станешь держать язык за зубами! Ясно тебе?!
– Ясно, – пролепетала Лисичкина, поднимаясь с колен и оправляя юбку. – Вы на меня можете положиться, Элла Аркадьевна. Это я здесь, с глазу на глаз могу сказать лишнего, а там буду молчать, как рыба. Я ж все понимаю… Только это еще не все, Элла Аркадьевна. У нас сегодня заведующего приемным взяли с поличным. «Скорая» некупируемый криз привезла, больная ему сама деньги совать стала, ну он и взял. А тут сразу двое из ларца, одинаковы с лица. Ничего слушать не стали, оформили взятку…
«Скорая»? – подумала Элла Аркадьевна. – Началось… Холодная война переходит в горячую. И какой точный удар…».
Приемным отделением в десятой больнице заведовал доктор Прокуратов, бывший заместитель Лисичкиной по медицинской части. Понизили Прокуратова в должности после очень бурного празднования Нового года, в ходе которого сгорел больничный архив. Ответственным дежурным в тот злосчастный день был Прокуратов, поэтому его пришлось принести в жертву, хотя сам он архива не поджигал, потому что ко времени пожара спал крепким пьяным сном. Злые языки поговаривали, что одноэтажный корпус, в котором находился архив, подожгла сама Лисичкина, которой было что скрывать, но на то они и злые языки, чтобы нести всякую чушь. Прокуратов, как бывшая правая рука Лисичкиной, был в курсе всех тайных дел. Ну если не всех, то большинства. Страшно было представить, что он может выболтать в обмен на замену реального срока условным.
– Посадили его? – спросила Элла Аркадьевна. – То есть арестовали?
– Увезли-и-и, – всхлипнула Лисичкина. – А дальше не знаю…
На сеанс психотерапии Лисичкиной (а что поделать – надо!) у Эллы Аркадьевны ушло около часа драгоценного рабочего времени. Втолковав паникерше, что далеко не каждое общение со следователем заканчивается судом и далеко не каждый суд заканчивается посадкой, Элла Аркадьевна пообещала ей «в случае чего» место заведующей гинекологическим отделением в Центре охраны матери и ребенка. Лисичкина успокоилась, зато сама Элла Аркадьевна вышла из себя. Внешне она сохраняла спокойствие, но внутри все клокотало – враг показал зубы! И это только начало. Элла Аркадьевна была уверена в том, что двойное чепэ в десятой больнице – дело рук Данилова. Взбаламутил сотрудников, чтобы они написали донос на Лисичкину – недаром же на «скорой» по городу мотался, знакомства заводил! – и подстроил так, чтобы прокуратовская взятка пришлась на день встречи Лисичкиной со следователем. Двойной удар страшнее одиночного!
В шестом часу вечера выяснилось, что по самой Элле Аркадьевне нанесли тройной удар. Для международного турнира по мини-футболу нужно было создать резервный коечный фонд в количестве пятидесяти коек. По мнению самой Эллы Аркадьевны, создание резервных фондов было глупостью, усложнявшей и без того сложную работу. Надо будет – найдем куда положить, никого на улице помирать не оставим. Но зачем ко дню начала мероприятия готовить пустые койки по непонятно кем придуманным нормативам? Как показывал опыт, большая часть резерва всегда оставалась невостребованной. А сейчас лето, наплыв отдыхающих, каждая койка на вес золота. Но попробуй не обеспечь коечный резерв! Сразу же лишишься должности, потому что любое упущение или любой недочет в отношении международного мероприятия трактуется как подрыв авторитета Севастополя и всего Крыма в глазах международной общественности. За такое положена высшая мера – немедленное увольнение с окончательными и бесповоротными похоронами карьеры. Элла Аркадьевна прекрасно понимала, чем можно манкировать, а чем нельзя. Иначе бы не дошла до таких карьерных высот.
