Олег Рой - Письма из прошлого
— Они? — уточнил мужичок.
— Да.
Дмитрию отрадно было увидеть, что могила не запущена. В Пасху тут явно побывали — выпололи молодую траву, вымыли памятники, положили к каждому из них яркие темно-красные яйца, крашенные луковой шелухой, и даже обновили ограду. Значит, кто-то ухаживает за могилой, кто-то чтит память Нади и Кристины — в то время как он, их муж и отец, делает все, чтобы поскорее о них забыть, используя для этой цели новейшие психологические техники самовнушения.
Голос забулдыги отвлек его от неприятных мыслей.
— …а чего два-то?.. — бормотал за спиной мужичок.
— О чем это ты? — растерянно переспросил Дмитрий.
— Я говорю — зря два яйца-то поло́жили! — охотно пояснил сопровождающий, указывая на землю.
— Почему два? Вон третье, — Дима тоже опустил взгляд. Он был прав — у подножия памятника тещи лежало одно яйцо и еще пара — у памятника Нади и Кристины, Дмитрий чуть отодвинул их, когда клал цветы.
— Да я не про то! — мужичок ткнул грязным пальцем в фотографию улыбающейся Нади. — Ее-то в могиле нет! Только девчонка.
— То есть как это «нет»? — не понял Дмитрий.
— Да так, нет и все! — прозвучало в ответ.
— Ну да, конечно. А вторую фотографию сюда для красоты прилепили, — невесело усмехнулся Дима.
— Зря ты мне не веришь, — обиделся мужичок. — Один там гроб, я точно знаю, вот те крест! — Он сделал непонятный жест, будто и впрямь хотел совершить крестное знамение, но не довел его до конца, опустил руку. — Я своими глазами видел.
— Ты сам их хоронил, что ли? — предположил Дмитрий. — Женщину с девочкой?
— Не, — с явным сожалением в голосе отвечал забулдыга. — То без меня обошлось. Я тогда в армии был.
Дмитрий с изумлением уставился на него. В армии?! Это что же получается, его собеседнику около тридцати? А выглядит, по меньшей мере, лет на двадцать старше.
— А для бабы Тани могилу мы с батей уже вместе копали, — продолжал тем временем мужичок, который явно был рад возможности поболтать. — Тогда я и увидел. Один там гроб был, точно. Я еще бате сказал, что второго гроба и верно нет, а он: «А я тебе, Санек, что говорил?» Ну, я почесал репу да подумал: что меня, трясет, что ли? Один, два… Мне-то что? Наше дело — знай закапывай…
Дмитрий не слишком внимательно прислушивался к его словам, очень уж его поразило несоответствие между возрастом и внешним обликом могильщика. Вот что алкоголь делает с людьми! Как хорошо, что он, Дима, после аварии и реабилитационного курса бросил пить, а то тоже мог превратиться в подобную развалину… Тридцать лет парню — а на вид старик стариком. Это ж как надо бухать… Неудивительно, что он в числах путается, не может разобраться, сколько гробов в могиле. Наверняка еще и покойников, которые по ночам встают из земли и бродят по окрестностям, тоже видит. Сейчас как начнутся байки о живых мертвецах…
Не успел он подумать об этом, как собеседник, будто подслушав его мысли, проговорил:
— Я ведь видал ее здесь… Надежду-то, покойницу.
— Так ты ее знал, что ли? Надежду? — уточнил Дима.
— Ну как знал… — пожал плечами Санек. — Видал иногда в деревне, когда она к бабке Тане приезжала. С девчонкой со своей. А потом уже тут увидал, на кладбище, значит.
— То есть как это? Когда? — не понял Дмитрий.
— Дык, аккурат как с армии пришел, — пояснил Санек. — Бабка Таня жива еще была. Батя меня дождался вот этот самый камень поставить. — Он снова ткнул пальцем в памятник Нади и Кристины. — Поставили, обмыли, все честь по чести. А недельки этак через две иду я, значит, к бате, он у меня тут в сторожах служить подрядился. Иду этак к вечерочку, темнеет уже, гляжу — около этой самой могилы женщина стоит, вся в черном. Спервоначалу-то я не подумал ничего, мало, кто тут шляется… А как она обернулась, гляжу, а это сама Надежда-то и есть. Ох, и пересрал же я! Покойница из гроба встала — не к добру ведь это. Побег к бате, а он мне и рассказал, что в могиле только один гроб. Одну только девчонку тут похоронили, а Надежды с ней нету.
— Погоди, Санек, — Дмитрий ничего не понимал. — Как же так? Они же почти одновременно умерли, их должны были вместе похоронить. Вот и фото на памятнике, и надпись…
— Ну, мало ли как оно бывает, — развел руками Санек. — Может, ее, Надежду-то, где в другом месте схоронили.
— Даже если так, то она все равно никак не могла приходить сюда, — Дима совсем запутался. — Ты когда из армии-то вернулся, в каком году?
— Дык это… — собеседник старательно наморщил лоб. — Дембель две тыщи четыре. В мае. Я под Екатеринбургом служил, в ракетных войсках, — почему-то с гордостью добавил он.
— Вот то-то и оно, что в две тысячи четвертом Надежды уже год не было на свете, — покачал головой Дмитрий. — Похоже, у тебя, Саня, такая каша в голове… Вот мне бы с отцом твоим поговорить! — осенило вдруг его. — Где он сейчас?
— Батя-то? — ухмыльнулся Санек. — Да тут, неподалеку. Вон, гляди, видишь, две березы стоят? Да не туда смотришь, левее! Под ними-то батя и лежит. Четвертый год уже пошел.
— Ясно, — кивнул Дима. — Ну что ж, Санек, бывай. И это… Береги себя.
Дмитрий торопливо вынул из бумажника купюру (тысячу, меньше не нашлось), протянул собеседнику и поспешил прочь с кладбища, не слушая раздававшегося за его спиной благодарного бормотания.
Вроде бы Дмитрий не придал особого значения рассказу пьяницы-могильщика… Но на душе все равно сделалось неспокойно. И вместо того чтобы дать водителю команду вернуться в город, он попросил отвезти его в деревню, хотя изначально не планировал туда заезжать. Собственно, делать ему там было нечего, кроме тещи, он никого из Надиных родственников не знал, даже в глаза ни разу не видел. И все-таки что-то сейчас тянуло его заглянуть в деревню.
Некоторое время они колесили по утопающим в свежей весенней зелени улицам, ведя переговоры с местным населением и, наконец, отыскали дом Кошкиных — покосившуюся избушку в три окна, из почти черных от времени бревен, с небольшой верандой и ржавой крышей.
За давно не крашенным ветхим забором залилась лаем крупная рыжая дворняга.
— Эй, есть кто дома? — крикнул издали Дмитрий, предусмотрительно не заходя в калитку.
Наконец, дверь веранды распахнулась, с крыльца сбежала невысокая девушка в сарафанчике, который был ей явно мал, и в накинутой на плечи шерстяной кофте, и крикнула:
— Вам кого?
— Мне бы Кошкиных повидать, — пояснил Дмитрий.
Девушка ловко поймала собаку за ошейник, усадила на цепь, щелкнув карабином, на что пес, впрочем, не обиделся, а завилял скрученным в кольцо хвостом, хотя и не переставал лаять. Его хозяйка, переступая резиновыми ботами на босу ногу, подошла поближе к забору, встала под цветущей яблоней и спросила поверх калитки:
