Дзюнъити Сага - Исповедь якудзы
Мне тогда было очень скверно, даже поговорить не с кем! В такие минуты человек радуется любому дружелюбному лицу, он готов излить душу первому встречному, так что мне еще очень повезло, что рядом оказалась Осэй.
Я вздохнул поглубже и рассказал, как было дело, ничего не утаивая, и в конце концов назвал точную сумму долга.
— Я все поняла, — сосредоточенно кивнула Осэй и стала холодной, как лед. — Знаешь, дядюшка, позволь мне уладить твою мелкую неприятность…
Такие безответственные заявления меня здорово нервируют, я поморщился и ответил:
— Осэй — мы не про булавки говорим! Речь о серьезных деньгах…
Но девушка пропустила мои сетования мимо ушей и продолжила:
— Слушай, ты собираешься занимать деньги, чтобы рассчитаться за проигрыш, — а как ты сможешь расплатиться с долгом?
— Как раз об этом я размышляю…
— Дай мне хоть раз подумать за тебя, ведь ты всегда меня выручаешь!
Я не мог понять — стоит ли принимать ее болтовню всерьез, и горько улыбнулся:
— Уговорила, я согласен! Раз ты чувствуешь себя в силах справиться с этим делом, оставляю его на твою ответственность…
— Вот и отлично! — оживилась Осэй. — Будь здесь и никуда не уходи, я скоро вернусь… Жди терпеливо!
Действительно, девушка возвратилась всего через несколько часов.
— А вот и я! — радостно объявила она и стала расстегивать специальный пояс, спрятанный под одеждой. Внутри пояс был набит наличностью…
— Ради всего святого, Осэй, скажи, откуда у тебя столько денег?
— Какая разница, — пожала плечами девушка и продолжила в обычной шутливой манере: — Думаешь, ты сильно поумнеешь, если я скажу? Просто воспользуйся этими деньгами, как тебе надо…
— Спасибо, это щедрое предложение. Только запомни, что я беру эти деньги у тебя в долг!
На следующее утро я позвал свою жену Омон, прихватил несколько ребят из клана и с этим эскортом отправился в Сэндзю возвращать долг боссу Гэнтяну — мне надо было сохранить лицо. Если бы не Осэй, я даже не представляю, как бы смог выкарабкаться из этой ситуации и остаться боссом якудза!
Но хотя с деньгами я выкрутился, для моей личной жизни это происшествие имело весьма плачевные последствия. Моя супруга с ума сходила от ревности, вбила себе в голову, что мы с Осэй любовники и только поэтому девушка одолжила мне такую крупную сумму!
Раньше жена никогда не высказывала мне претензий и не жаловалась, хотя Осэй свободно приходила к нам в дом и вела себя со мной по-свойски, но подспудно ее ревность росла, усиливалась, чтобы выплеснуться наружу, едва подвернется повод. Вполне естественно, что после истории с займом она буквально взорвалась.
Супруга закатила мне безобразную сцену! Я уже думал, она глаза мне выцарапает, к тому все шло:
— Взять у женщины денег в долг, как ты мог дойти до такого позора? Ты подставил под удар репутацию всего клана Дэвая! Босс Гэнтян замучил меня вопросами по поводу этих денег, какой стыд!
— Ты что, сказала ему, откуда взялись деньги?
— Разумеется, нет! За кого ты меня принимаешь? Просто ты с самого начала повел себя неправильно! Почему ты сразу не рассказал обо всем мне, ведь я — твоя жена! Или ты успел забыть об этом? Почему ты не пришел ко мне, не рассказал все без утайки? Вместе мы нашли бы выход и быстро собрали нужную сумму, даже если бы пришлось заложить дом и землю! А если бы этой суммы оказалось мало, я бы что-то придумала, в крайнем случае, продала себя в бордель! Все осталось бы в тайне, и ты сохранил бы лицо! А ты, что сделал ты — скрыл свои трудности от жены и помчался одалживать деньги у этой сучонки…
От гнева ее лицо стало белым, как листок бумаги.
— Я никуда не бегал! — попытался я прояснить ситуацию. — Так вышло, что Осэй сама заглянула как раз тогда, когда я обдумывал свои проблемы…
— Это не оправдание! — снова взбеленилась женушка. — Когда происходит что-то важное, нормальные люди идут прямиком к жене и все ей рассказывают!
— Я думал об этом, но признайся честно, чем ты могла мне помочь?
— Да ради тебя я на все готова! Даже в бордель себя продать…
— Прекрати ради всего святого — ну как бы я выглядел в глазах людей, если бы продал жену, чтоб оплатить долги? Это ведь несерьезно…
Мы стали орать, не слушая друг друга, и окончательно разругались. Я назвал жену полной дурой, она разобиделась, заперлась у себя в комнате, не выходила день или два. А потом тихо позвала прислугу, попросила помочь упаковать вещи и, не прощаясь, уехала из дома. Время шло, она не возвращалась. Наш развод всецело моя вина — я по собственной глупости проиграл деньги, поэтому мне следовало выждать какое-то время, может месяц, а потом поехать к ней, повиниться и попросить вернуться в мой дом, но я не сделал этого. Я знал, после этой истории мы уже никогда не сможем жить так, как раньше, а значит, нам лучше расстаться…
Уже во время войны Осэй пришла ко мне и попросила разрешения поселиться на втором этаже нашего дома. Я дал согласие, и Осэй переехала к нам вместе с Окё — девушкой, которую помог вызволить из борделя капитан Хасиба. С тех пор Осэй стала полноправным членом нашего клана — таким же, как несколько десятков моих ребят. Единственно, Осэй не пользовалась комнатой постоянно, она появлялась время от времени, оставалась на несколько дней, а потом куда-то исчезала. Она никогда не рассказывала, где бывает и чем занимается, а я никогда не задавал вопросов. Не думайте, что если мы делили кров и стол, то и в остальном жили как муж с женой. Мне было безразлично, как это выглядит со стороны и что думают о нас люди, но я так и не переспал с ней — ни единого раза! Представляете?
Так что я не чувствовал за собой права выяснять, чем занимается девчонка.
Но однажды мы все же получили намек на то, чем она промышляет. Осэй примчалась в сопровождении рабочего, который катил тяжелогруженую ручную тележку, и спросила, можно ли оставить груз наверху? Получила разрешение и затащила на второй этаж двадцать или тридцать запаянных стальных контейнеров, каждый размером с канистру бензина. Я полюбопытствовал: что там внутри? Девушка ответила правду, сказала, что в контейнерах белый сахар.
Во время войны раздобыть любого сахара было огромной удачей, а разжиться белым сахаром даже мечтать не приходилось, это было настоящее сокровище! Я думаю, Осэй закупила где-то партию сахара оптом и намеревалась сбыть на черном рынке в розницу, уже гораздо дороже — но все равно, мы никогда не обсуждали ее сделок. Через несколько дней канистры снова стащили вниз, загрузили в тележку и увезли прочь — видимо, девушка нашла подходящих перекупщиков. Но две канистры Осэй оставила нам, как знак признательности за то, что мы позволили хранить товар в доме. Мы употребили сахар очень даже быстро и ко всеобщему удовольствию!
Потом Осэй снова надолго исчезла. Она уехала, не предупредив, не попрощавшись, не сказав мне ни слова… До меня доходили слухи, что девушка обосновалась в Кобэ. Снова она объявилась в моем доме только в самом конце войны.
Знаете, в третий раз я угодил в тюрьму по вине Осэй, но это произошло гораздо позже, через семь или восемь лет после военного разгрома Японии, и рассказ об этом впереди — всему свое время…
ЧАСТЬ IV
Вступление
Я закончил измерять кровяное давление пациента и, собираясь сделать ему инъекцию, отломил верхушку ампулы. Раздался характерный сухой щелчок…
— Этот звук всегда возвращает меня в прошлое, — ностальгически вздохнул старик и плотнее укутался в лоскутное одеяло. — Мой старый босс тоже приглашал к себе доктора, врач осматривал его, а потом делал укол, и отламывал эту штуку с точно таким же хрустом! Я всегда стоял рядом, мне было хорошо слышно, так что я запомнил этот звук на всю жизнь…
— Как у вас с аппетитом?
— Сказал бы, что неплохо. Но если человека ноги перестали держать — распухли и все такое — разве это не самый верный знак, что он приблизился к концу земного пути?
— Не думаю. Выглядите вы вполне бодро! Вы немного поправились…
— Знаете, мне кажется, сейчас люди стали гораздо толще, чем мы были во время войны. Ну согласитесь — во всяком случае, лица кругом вполне упитанные…
Почтенный расплылся в довольной улыбке, покрытые темными старческими пятнами щеки слегка подрагивали. Он, не спрашивая моего разрешения, затянулся сигаретой, которую раскурила для него сожительница. Пока я проводил осмотр, женщина все время стояла рядом и сжимала зажженную сигарету губами.
— Так вы всю войну пережили в Токио?
— Нет, ближе к концу мы перебрались в деревню…
— И где вы предпочли осесть?
— Слыхали про такой городишко — Касива? Недалеко от этого местечка был армейский тренировочный лагерь, так что здесь толкалось полно солдатни, и это вполне отвечало нашим деловым интересам.
