Анна Бялко - Надкушенное яблоко Гесперид
Деловито направившись в конец участка, она уже примерялась нырнуть в заросли смородиновых кустов, закрывающих калитку, когда услышала за собой шаги. Она обернулась. Виктор.
– Я решил – вам надо будет помочь, мангал донести.
– Спасибо, – обрадовалась она. – Я и не подумала. Идемте, это здесь.
Раздвинув ветки, она шагнула между двумя кустами, подошла вплотную к забору и стала шатать рукой планки штакетника, отыскивая неприбитые.
– Черт, да где ж это было-то? Ага, вот!
Она отвела в сторону одну из планок, подняла вверх соседнюю и, нагнувшись, ловко пролезла в открывшийся проем. Виктор, слегка помедлив, повторил маневр.
– Ну вы даете, – сказал он с уважением, выпрямившись и отряхивая руки.
– Да ладно, – небрежно ответила она. – Что такого-то? Вот когда мы с Лялькой эти доски отдирали...
Виктор с трудом мог представить себе двух женщин, отдирающих доски забора. Женщины вообще, по его мнению, были на такое не способны, а уж эти... Он попытался вообразить на этом месте Нельку. Не получилось.
– Мы маленькие были, – пояснила Ирина, как-то поняв его недоумение. – Сперва через забор друг к дружке лазали, а потом догадались доски отодрать.
Нет, она решительно нравилась ему все больше и больше.
Они вошли в дом.
– Так, – сказала она, стоя посреди террасы и озираясь по сторонам. – Где же я видела эту штуку? Точно ведь видела...
Ирине почему-то не хотелось слишком уж торопиться с этими поисками. Было что-то необъяснимо захватывающее в том, что она находилась в этом пустом доме вдвоем с красавцем викингом, и в том, как он на нее смотрел – а он смотрел, это она знала совершенно точно, и она ему нравилась, это тоже было понятно, и это, в свою очередь, нравилось ей, особенно на фоне всех этих моделей. И воздух... Он стал каким-то густым и плотным, казалось – еще немного, и в нем начнут проскакивать искры. Или это надвигается гроза? И что со всем этим делать? И надо ли вообще что-то делать, и с чем со всем? Все эти мысли так и прыгали, вытесняя одна другую, пока она, сохраняя на лице озабоченность, открывала разнообразные дверцы и ящики.
В результате напряженных поисков мангал обнаружился в стенном шкафу. Он стоял внизу, в глубине, почти скрытый нависающими пальто. К тому же сверху он был заставлен какими-то ящиками.
– Помогите мне, – Ирина, сидя на корточках перед шкафом, повернула голову к Виктору. – Тут тяжело, я не вытащу.
Он с готовностью подошел, присел рядом. Она указала на мангал. Чтобы его вытащить, нужно было нырнуть в шкаф почто наполовину, и они сделали это одновременно, будто нырнули, и столкнулись в этом шкафу, соприкоснувшись сразу – и лицами, и руками, и еще чем-то, всем... Сверху их головы закрывали тяжелые полы пальто, видно ничего не было – впрочем, может быть, это из-за закрытых глаз? – и пахло нафталином, и чем-то сладким, и почему-то сушеными яблоками, и воздух стал уже таким густым, что невозможно было сделать вдох, и...
В общем, что произошло дальше, Ирина не могла бы отчетливо вспомнить даже на пытке. Все закрутилось и сжалось в огромный теплый ком, и там были только руки, причем непонятно, чьи, и что-то влажное, и короткое вжиканье молнии, и запах яблок, и она сама, и потеря реальности, и полет, полет...
Он не ожидал этого. Совсем. Нет, честно, ну вот ни капельки не собирался, даже и в мыслях не было. Да, ему была симпатична эта женщина, она ему даже понравилась, в ней действительно боло что-то такое... другое... Но не в этом смысле, а просто по-человечески.
Но, когда он нагнулся к ней, и в этом тесном и темном шкафу ее легкие волосы вдруг коснулись его щеки, и он почувствовал легкий и сладкий запах духов... Или даже это были не духи, а что-то другое, настоящее, как яблоки, и совершенно дурманило голову, и она вдруг оказалась так рядом, и так нужна, и глаза застилало – или просто тут было темно, в этом шкафу... А руки были уже на ее груди, и казалось – во всем мире не было сейчас более правильного места для его рук, и она вся была здесь, вся с ним, и ее уже начинала бить дрожь, которая мгновенно передалась и ему тоже, и вот они слились воедино, как электрическая дуга под напряжением, и его волны катились через них обоих, все катились и катились, и напряжение не давало пошевелиться, ни даже вздохнуть, прокатываясь по их телам тяжелой волной, существующей только для них и уходящей потом в никуда...
Когда реальность все-таки соизволила вернуться обратно, оказалось, что они с викингом – как его звали? Виктор? – сидят на полу перед шкафом, привалившись друг к другу и тяжело дыша. В ушах звенит, а в голове, да и во всем теле – необыкновенная легкость. Они одновременно повернулись друг к другу – и рассмеялись.
– Однако! – только и смогла сказать Ирина. Больше почему-то слов не было. – Однако.
Викинг провел рукой по ее лицу.
– Это все было – что? – Спросила она, не будучи уверена, как ей следует себя вести. Возмущаться или радоваться? Или же вообще сделать вид, что ничего не было. Подумаешь, сгущение тумана, природное явление. Феномен, елки-палки!
– Это было... – он заговорил и осекся. Очевидно, тоже не знал, что делать. – Тебе было хорошо?
– Да. – Пожалуй, на этот конкретный вопрос у нее был достаточно ясный ответ.
– Я тоже.
Ну, не самое гладкое, конечно, выражение мыслей, но общий смысл все же ясен. И, пожалуй, ничего себе смысл. Ирина улыбнулась.
– И что теперь?
– Не знаю. Можно, я закурю? Ты хочешь?
Она покачала головой. Сигарету ей точно не хотелось. Он пошарил по джинсам, нащупал карман, вытащил сигареты, зажигалку... Тут ее осенило.
– Слушай... Может, ты выйдешь... Ты там, на крыльце покури. А я пока...
Что – пока, она не договорила, но он понял. Легко поднялся, поправил одежду, улыбнулся ей откуда-то сверху и вышел. Ирина тут же вскочила. И снова села, теперь уже на оказавшийся поблизости стул.
Ну ни фига себе! Что вообще происходит! Вот так, среди бела дня, она, мать семейства, как гимназистка... Нет, хуже! Никакая гимназистка себе не позволит вот так, через полчаса после знакомства... Да и знакомства-то весьма условного... А зато мужик какой красивый... Да и ощущения...
Она вслушалась в себя. Ощущения были классные. Ирина снова встала, подошла к зеркалу, висевшему на противоположной стене.
Зеркало было маленьким и мутноватым, но даже в нем было видно, как горят у нее глаза, вьются волосы на висках и горят щеки. И вообще лицо выглядело помолодевшим лет на десять.
– Пш, – фыркнула на себя Ирина. – Пять минут позора, а какой эффект!
Впрочем, почему позора? Кто чего знает? Пошли за мангалом, принесли мангал. Там всем не до них, никто ничего не заметит, а потом – разъехались и забыли. Ну, или не забыли. Это уж как захочется. Может, наоборот – будет, что вспомнить на старости лет.
Но мангал надо принести. Она вернулась к шкафу, нагнулась. Взгляд поймал что-то блестящее на полу. Ирина протянула руку. Мобильник. Наверное, выпал, когда...
Она выпрямилась, держа телефончик в руке. Медленно открыла крышку. Медленно, кнопочку за кнопочкой, стала набирать цифры. В соседней комнате, в сумке, тихо заверещал ее собственный телефон.
Ирина захлопнула телефончик и вышла на крыльцо. Виктор стоял, докуривая сигарету. Увидев ее, улыбнулся. Освещенный солнцем, он был чертовски хорош. Просто как дикое животное.
Она протянула ему телефон.
– Вот. Нашла там.
Он кивнул, взял телефончик, сунул в карман.
– Пошли?
– Угу. Только мангал из шкафа заберем.
Остаток дня прошел невыразительно, чему, впрочем, удивляться не приходилось. Есть Ирине почему-то больше не хотелось, и она, оставив мангал на лялькино попечение, довольно быстро смылась с дачи, не дожидаясь никакого шашлыка. Всю дорогу гнала машину, будто куда-то опаздывала. Доехала до дома, тут же позвонила своим на дачу, сказать, что сегодня устала и не доберется, приедет завтра. Залезла в душ, долго с удовольствием терла себя пенной мочалкой под горячей водой. Вышла, распаренная, в халате, заварила кофе... Села на любимый диван, выдохнула с чашкой в руке. Все. Вот теперь, наконец, можно расслабиться и обо всем подумать спокойно.
И тут же поняла, что ей не хочется ни о чем думать. Вот просто не хочется, и все. А хочется просто потянуться всеми мышцами, еще раз выдохнуть, расслабиться и лечь спать. Так она и сделала. Только еще перед сном взяла свой мобильник и на всякий случай проверила, точно ли зарегистрировал его определитель недавний звонок с незнакомого номера.
Ирина мгновенно заснула, и проспала неожиданно долго. Проснувшись, она долго потягивалась и ворочалась, не открывая глаз и не желая расставаться со сном. Приснилось что-то необычно радостное и легкое. Ирина лежала, изо всех сил пытаясь вспомнить – что. Почему-то казалось важным. Там, во сне, она была студенткой, бегала по каким-то серым улицам под дождем, встречалась и ссорилась со своим тогдашним приятелем – редкостный был болван, если честно. Квартиры там, во сне, не было, денег никаких тоже, полная бесприютность... И при этом ощущение всеобъемлющего, дурацкого счастья. Что же, что могло быть во всем этом такого радостного? И вдруг она не то вспомнила, не то поняла, что именно. Там, во сне, ей было восемнадцать лет. Она была молодая, черт возьми, и оттого все невзгоды и глупости не оставляли на ней тяжелых отпечатков. Ирина так потряслась этой мысли, что все последующие действия – встать, умыться, заварить кофе – проделала совершенно на автомате, не переставая думать о своем сне. И только потом, уже получив утреннюю дозу кофеина, вернулась в реальность.
