Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 1, 2003
Но полной веры в победу нет. Нам бы ее пораньше. (Нет, ты скажи: нам бы ее подарили пораньше. Наша заслуга только в том, что не все растеряли, не все разменяли. И кое-какие силы сохранились.)
Отлетай назад и уменьшайся, роман прожитой жизни.
24.3.88.
Б. Н. Билунов (отдел науки ЦК) рассказал, что Л. Леонов по телефону просил поддержать выдвижение Ю. Бондарева в члены-корреспонденты академии. Ему сказали, что поздно, выдвижение уже прошло. Леонов настаивал, объяснял, что был в отъезде. Пришлось обращаться в академию, но там это предложение отклонили.
Еще рассказал, что при голосовании кандидатуры Феликса Кузнецова на общем собрании академии распространялась «листовка», призывающая голосовать «против». Такое на собраниях АН было впервые. Кузнецова в «листовке» обвиняли в поддержке русофильских кругов.
25.3.88.
Разговаривали за завтраком обо всем на свете: от СПИДа до национальных отношений. Н. Б. вспомнил, как Федоров (хирург, глазник), выступая на «круглом столе» в «Коммунисте», сказал о 50 тыс. долларов, на которые он будет производить закупки оборудования. А присутствующий врач из райбольницы сказала: а у нас и 50 рублей нет, чтобы купить необходимое!
И тут меня как кольнуло: и представилась та далекая конкретная жизнь в каком-то селе, городке, снег, крыльцо, люди, сбивающие снег с валенок… То — жизнь.
Восемь месяцев московской жизни. Я бы отступил, да куда? Если б обойтись без костромских писателей, костромского обкома, а жить абсолютно частным лицом — хорошо! да невозможно. И вот терпим и ждем. Я произвожу здесь, должно быть, мрачное впечатление. За обеденным столом — разговоры; когда прогуливаемся — тоже, я все молчу. Редко-редко что-то скажешь, и то неохотно. И люди вроде бы располагающие, но все-таки чужие, другой клан, другие воспоминания у них. С другого этажа. И я — с другого, не с их.
Ну, рассказать ли мне что-нибудь про Леню Брежнева? Или вот про Байбакова[20]: заседала комиссия (экономическая) по борьбе с алкоголизмом. Было создано несколько комиссий, одна из них — экономическая, и в ней заседал Г. Саркисянц (он и рассказывал). Так вот, посреди разговоров слово взял Байбаков, предварительно выставив на стол бутылку водки, какого-то особого изготовления. И принялся — старик был, не в тон уже говорил! — хвалить ее: и голова не болит, и пить приятно… Ну и пошла бутылка по рукам: рассматривают, что за чудо… А закончилось заседание, хватились, а бутылка-то и исчезла… Как же, голова не болит… Не пропадать же добру. Тот же Байбаков на каком-то заседании неожиданно и долго расхваливал «магнитную воду».
Или поговорим на тему, как Джуна лечила Райкина, а потом — прочих. И даже самого…
Или про то, как подавляли волнения в Орджоникидзе: прислали полк, экипированный по всем правилам: со щитами и дубинками. И двинулся полк на тысячную толпу, разбившись на несколько колонн по одному… И врезался в толпу, рассек ее и обрушил дубинки на тех, кто оказался между теми движущимися колоннами по одному… А командовал генерал Малахов, и донесся до него вскрик возмущенный какого-то недалекого милицейского капитана, и приказал генерал раздраженно: дайте-ка ему как следует, и дали…
Почти анекдот: в ЦК пришла жалоба из Еревана. Человек обижается, долго ждал, а дали квартиру в Афганистане (так называют район Еревана, неудобный и плохо устроенный). В Москве прочли и положили резолюцию: дать квартиру на территории Армянской ССР.
Оказывается, десантная дивизия МВД высадилась в Армении и Азербайджане — 6000 человек (из Пскова).
(Продолжение следует.)
Публикация и примечания Т. Ф. ДЕДКОВОЙ.Юрий Каграманов
Exploratoribus laus[21]
Продолжение войны другими средствами
Каграманов Юрий Михайлович — публицист, культуролог, историк. Родился в 1934 году в Баку. Постоянный автор «Нового мира», пишущий в числе прочего на темы культуры Среднего Востока, ислама. См., напр., его предыдущую публикацию «Какое евразийство нам нужно» (2002, № 3).
«Триумф воли», явленный исламскими террористами 11 сентября 2001 года, положил начало новой исторической эпохе; такое возникло ощущение в день катастрофы, и таким оно остается год спустя. Конечно, американцы своими действиями в Афганистане в чем-то террористам помешали, но вряд ли так уж радикально. Мало кто сомневается, что за первым ударом последуют другие, такого же или еще большего масштаба. Где-то в темных уголках Земли вдохновленные первым успехом подпольщики обдумывают новые планы, о которых можно только догадываться; и прикидывают, какое количество людей им удастся на сей раз угробить.
И сны зловещие летают
Над их преступной головой.
С технической стороны происходящее поражает своей абсолютной новизной. О том, сколь хрупка современная цивилизация, мы догадывались уже довольно давно; но отмахивались от пугающих мыслей, покуда не грянул гром. Нападавшие прибегли к иродианской тактике (по имени царя Ирода), как ее называл А. Тойнби: бить враждебную цивилизацию ее же собственным оружием; только в данном случае оружием в их руках оказались вполне мирные по своему основному назначению объекты. Специалисты указывают, что в «жанре» столкновения летательных аппаратов с наземными предметами были использованы далеко не все возможности, открытые за последнее время в области аэронавтики и особенно информатики. И что они еще могут быть использованы в другой раз. Между тем на «театре» террористической войны обещают родиться другие «жанры», в частности те, что используют собственно оружие — ядерное, химическое, биологическое. И то, что еще находится только в стадии разработки, вроде, например, аппаратов, способных вызывать имитации природных катастроф. Возможно, такие аппараты сложны, но вот, например, управляемые птицы, способные доставить в нужное место химические и биологические заряды, — это, говорят, относительно доступное и высокоэффективное средство борьбы с неприятелем. И много еще задумок в подобном роде.
Пещера Али-Бабы сегодня — это кладезь новейших вооружений, при виде которых у разбойников разбегаются глаза.
Не удивительно, что прибавляют в громкости ноты «осуждения Фауста». Характерны в этом смысле высказывания живущего в США М. Эпштейна: «Все мы стремились на Запад, на Запад — и вдруг оказывается, что это Западня. В сущности, цивилизация — это великая ирония, которая под видом защиты и удобства, свободы и скорости, богатства и разумности собирает нас всех в одно здание „добра и света“, пронизанное тысячами проводов, лестниц, лифтов, огней, — чтобы подставить всех вместе одному точному и всесметающему удару». Лестница прогресса «ведет на эшафот», цивилизация — грандиозная «подстава человечеству, которое соблазнилось уютом, благополучием и т. д., а в результате сделало себя легкой добычей „злодеев“»[22].
Что ж, евро-американская цивилизация, очевидно, следует завету Ницше: «жить рисково». Но в данном случае Ницше лишь продолжает традицию европейского демонизма (в нейтральном смысле этого понятия: даймон здесь — творческая сила), оправдание которому можно найти даже в Священном Писании: вспомним хотя бы борьбу Иакова с Ангелом. Дар преобразовательской активности (творчества), сообщенный человеку свыше, неизбежно связан с риском. И приявшие этот дар должны принимать все его неизбежные последствия. Так что выход из положения есть только один: борьба. Это любовно выношенное, многажды воспетое понятие (тот же Фауст: «Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной…») снова делается ключевым. В некотором смысле ситуация борьбы может даже пойти на пользу Западу: она избавит его от ожирения и зазнайства.
Демократия вновь вынуждена натягивать походные сапоги, от которых она, как многим казалось, навсегда избавилась с окончанием «холодной войны». Пишет автор французского журнала «Commentaire»: «Нынешняя ситуация имеет общие точки с той, что была создана большевистской революцией 1917 года: вылазка горстки активистов, организованных в секту, может вызвать планетарное эхо у двух миллиардов мусульман (в подсчете автор, видимо, несколько забежал вперед. — Ю. К.), ибо она опирается на мессианский дискурс, упрощенный и вместе эффективный, соединяющий террор с верой и делающий из Запада козла отпущения за все бедствия и неурядицы, происходящие в мире… В любом случае демократические страны должны готовиться к масштабному кризису большой продолжительности с совершенно неясным исходом»[23]. Возможна, действительно, некоторая аналогия с длительным противостоянием Запада и коммунистического мира, хотя и отличия очевидны: там был конфликт, по сути, в рамках единой цивилизации, одна часть которой противопоставила себя другой под знаком ложной идеи, а в данном случае в конфликт вступили две цивилизации, и главное, что распределение правды и неправды между ними гораздо более сложное.
