Ева Хорнунг - Дог-бой
Смерив его изумленным взглядом, майор медленно кивает.
— Колоться от бешенства придется почти всем, — бормочет он, криво улыбаясь.
Они смотрят вслед милицейскому пикапу.
— Почему ты не попытался с ним поговорить? — спрашивает Наталья.
Дмитрий отвечает не сразу. В самом деле, почему? Стал бы Ромочка его слушать? Возможно, ему бы удалось успокоить мальчика. Почему же он медлил? Может, боялся того, что он увидит? Из кузова пикапа доносились совсем не человеческие звуки. Он слышал злобное, звериное рычание… Да, наверное, поэтому. А еще почему? Дмитрий вздохнул. Он боялся, что Ромочка во всем обвинит его. Решит, что его схватили из-за Дмитрия. Все равно сейчас он ничего не может сделать для мальчика, чьим опекуном собирается стать. Вот почему Дмитрий безучастно стоял в стороне.
— А ты? — холодно спрашивает он.
— Не хочу, чтобы он меня возненавидел!
Вот почему все время, пока Ромочку связывали, Наталья тихо стояла вдали. Надеялась, что Дмитрий возьмет инициативу на себя? Дмитрий разозлился на Наталью, но быстро остыл.
Наступило молчание. Оба думали: Ромочка наверняка слышал голос Дмитрия. А может, он учуял их обоих. Они совершили ужасную ошибку, бросили его одного, как пойманного дикого зверя. А теперь ждут, когда Ромочку перевезут из естественной для него среды обитания в больницу, приведут в человеческое состояние. Только тогда они смогут прикоснуться к нему и помочь ему.
— Ну ладно, — вздыхает Наталья, Ей очень грустно.
Вдруг Дмитрию становится очень жаль ее и их обоих. Сколько ошибок им еще только предстоит совершить! А потом он чувствует радость, которая не имеет никакого отношения к тому, что только что произошло на их глазах. Отныне они — родители. Неопытные, наивные. История их любви, недолгая и, в общем, обычная, не избежит и обычных ошибок.
Он неловко положил руку ей на плечо и сказал:
— Из тебя выйдет самая лучшая приемная мать!
* * *Дмитрий сосредоточенно склонился над картой. Наталья хмурилась, глядя куда-то вперед. Город оказался незнакомым: и названия странные, и места. Дмитрий развернул карту на сто восемьдесят градусов. Есть, нашел! Они совсем недалеко от территории Ромочкиной стаи. Милиционеры считают, что и логово где-то рядом. С другой стороны, ресторан «Рим» расположен совсем в другой стороне. Неужели они бегали охотиться так далеко от дома? В тот короткий промежуток времени, когда они получали сигналы от микрочипа, вживленного под кожу одного из псов, Дмитрий успел пометить оранжевым маркером все охотничьи тропы стаи. Он готов был поехать куда угодно, но заброшенная окраина Москвы смущала его. Ему казалось, будто они вторглись без спросу на чужую территорию, где им никто не рад. Они резко выделяются среди здешних обитателей; все враждебно наблюдали за ними и обходили их, как зачумленных.
Дмитрий испугался, заметив, что за ними молча следует целая толпа подростков. Его прошиб холодный пот. Он много читал об уличных бандах и понимал, почему дети и подростки стремятся сбиться в стаю. В стае спокойнее; кроме того, банды подростков способны наводить ужас на любых взрослых. Те немногие, кто каким-то чудом выживает, перерастают потребность принадлежать к банде. Дмитрия охватил леденящий душу страх. У малолетних бандитов свои опознавательные знаки. Они мигом отличают «своих» от «чужаков». У тех, кто сейчас шел за ними, на рубашках и коротких куртках виднелись цифры 88 или 18. В одном сомневаться не приходится: они безжалостны.
Он покосился на Наталью. Она немного ускорила шаг, но в остальном почти не изменилась. Неужели не боится? Дмитрий знал: Наталье еще не приходилось сталкиваться с настоящей опасностью или угрозой насилия. Поэтому она считает, что любой конфликт можно разрешить словами. А еще она думает, что способна разубедить любого. В ее маленьком мирке царит покой и порядок. Она твердо знает, что такое хорошо и что такое плохо; она считает, что сила духа и красноречие помогут ей убедить кого угодно в чем угодно. До сих пор она чаще всего одерживала верх.
Но сейчас Дмитрий понимал: ей не победить. Он боялся за Наталью еще больше, чем за себя. Что она сделает, если на них нападут? Вдруг она решит поговорить с их преследователями? Он будет драться за нее изо всех сил. Он готов драться — но подростков слишком много… Он украдкой вертел головой, пытаясь пересчитать их. Не меньше пятнадцати, и лет им по пятнадцать — восемнадцать. Уже не дети… Его прошиб холодный пот; вспотели даже ступни в туфлях, отчего идти стало скользко.
Потом подростки куда-то свернули, и Наталья замедлила шаг. Дмитрий тоже пошел медленнее. Он немного успокоился. Наверное, Наталье все-таки страшно, иначе она не шагала бы так быстро. Ему захотелось обнять ее. Он обернулся, чтобы убедиться, что малолетние бандиты с цифрами 88 на футболках действительно исчезли.
Теперь они внимательно прислушивались ко всем звукам — не послышится ли лай или визг щенят? В стае было восемь собак; у самой старшей суки явно есть щенки, хотя сейчас уже осень. Где они?
Поставь себя на место собаки. Куда бы ты спрятался?
Слева от них раскинулся пустырь, поросший жухлой травой и заваленный всевозможным хламом. Прямо посреди пустыря стояли несколько многоквартирных домов. Когда-то их фасады облицевали кремовой и синей плиткой, но сейчас плитка во многих местах отвалилась, а бетон пошел трещинами. Какая типичная картина! Дмитрий окинул взглядом дома. В каждом из них живут люди — не меньше тысячи человек. Вдруг он вспомнил, что кое-что слышал об этой окраине, Загородье. В народе здешние места называли «свалкой». Он даже вел как-то двух подростков, малолетних убийц, которые жили где-то здесь — может, в одном из этих домов.
На балконах верхних этажей весело покачивались разноцветные прямоугольники выстиранного белья. И хотя таких типовых домов полным-полно во всей Москве, Дмитрия вдруг охватил ужас. Где-то здесь, совсем рядом, в собачьей стае жил мальчик — даже два мальчика. И никто, ни один человек, не обратил на них внимания. Рядом, на заросшем пустыре, разваливались какие-то недостроенные конструкции. Они почернели, местами даже обгорели. Наверное, бомжи или местные подростки разводят здесь костры. Вверху, на голых фасадах, здесь и там зияли дыры, закопченные по краям; копоть была похожа на театральные наклеенные ресницы.
В нос им ударило едкое зловоние. Они добрались до противоположного края пустыря, и вонь стала практически невыносимой. Отсюда хотелось бежать. Дмитрию показалось, что едкая струя вползает внутрь и заражает их. Он достал из кармана несколько бумажных платков, одним прикрыл рот и нос, а другой протянул Наталье.
Неожиданно до Дмитрия дошло: огромный холм с плоской вершиной, что высится над всей округой, весь насыпан из мусора. Целая мусорная гора! Он и не знал, что свалка здесь самая настоящая. Мусорная гора зловеще нависала над лесом. Они пошли по дорожке по направлению к свалке. Город скрылся вдали, и Дмитрию показалось, что он вступает в совершенно другой мир. Совсем не похоже на национальный парк «Лосиный Остров»! Здесь забытая, заброшенная земля. Пустошь, болото и лес, пропитавшиеся зловонием. Кое-где виднелись отдельные дачки, но вид у них был неухоженный. Ну и местечко — дача в предгорьях свалки!
В глаза бросился рекламный плакат: оказывается, скоро на месте свалки будет горнолыжная трасса. Наталья фыркнула в платок. Дмитрий огляделся по сторонам с новым чувством. В самом деле, здешняя земля очень дорогая. И как будто ничейная. И это в Москве! Невероятно. Если бы ему пришлось когда-нибудь покупать участок под застройку, лучшего места не найти. Скорее всего, сейчас уже поздно; здешняя земля наверняка распродана по заоблачным ценам. Над головой тихо гудели линии электропередачи; провода, натянутые между высокими стальными опорами, просели к верхушкам деревьев. На горе что-то двигалось, хотя здешние обитатели ничем не напоминали нарядно одетых лыжников на рекламном плакате. Крошечные сгорбленные фигурки рылись в кучах мусора.
— Вон там, — сказала Наталья, снова тыча куда-то пальцем и зажимая нос. — Где-то в тех домах… Ах! Это кладбище!
Они медленно и осторожно, все время прислушиваясь, приближались к свалке. Наталья поморщилась, огляделась по сторонам и вдруг тихо сказала:
— Помнишь, что говорил Достоевский о животных? «Человек, не возносись над животными: они безгрешны, а ты со своим величием гноишь землю. своим появлением на ней и след свой гнойный оставляешь после себя — увы, почти всяк из нас!»[13] Как-то так!
Дмитрий рассмеялся и пинком ноги послал пластиковую бутылку к остову будущего подъемника.
— А наш с тобой собачий мальчик какой, Наталочка? Безгрешный или оставляющий гнойный след?
Наталья подумала о Ромочке. Он сейчас заперт в их квартире. Его лишили всего. Он в бешенстве, в ярости, всего боится. Его побрили наголо… Сейчас, наверное, он уже проснулся, хотя голова у него дурная. Хорошо, что Ромочке дали снотворное; она надеялась, что Константин не позволит мальчику причинить себе какое-либо увечье.
