Владислав Николаев - Своя ноша
— На горных рабочих ты, Галя, по-моему, зря грешишь, — заступился Сан Саныч.
— А вот и нет! В позапрошлом году даже в нашей партии были такие.
— Не может быть.
— Оказывается, может. По окончании сезона, уже в городе, сама слышала, как Матвиенко по пьяной лавочке хвастался своему приятелю.
— За взрывчатку надо головы снимать, — стукнул по столу кулаком Валера. — Не столько возьмут рыбы, сколько загубят. Наш северный хариус не имеет пузыря, и, наверно, поэтому в убиенном виде не всплывает на поверхность, а сразу же колуном идет на дно. Браконьерам приходится нырять за ним. А много ли наныряешь в здешней воде, только что сбежавшей с ледников? Десятой доли не собирают из того, что убьют. Ни себе ни людям.
— Можно и простой удочкой любую, даже самую богатую яму вычистить, — со знанием дела сказал пан Шершень. — Совершенно беззащитная рыба хариус. Реки, в которых он водится, насквозь просматриваются в своей малости и чистоте. Никуда от человеческого взора ему не спрятаться. А коли уж ты увидел хариуса, значит, он твой. На искусственную мушку не пойдет, насади живого овода. Овод не заманит — червячка запусти. Червяк не соблазнит — блесенкой поиграй. На что-нибудь да возьмет хариус. Жоркий и неискушенный он, вдали от цивилизации вырос.
Расстроенный разговорами о злосчастной судьбе полярного хариуса, Андрей вышел из палатки. Черный купол над головой от края до края был усыпан непривычно большими и яркими северными звездами. В их сиянии отчетливо вырисовывались и деревья, и окружающие Пятиречье горы.
Андрей думал: тысячу раз прав Бунин, сказавший: «Всё и все, кого мы любим, есть наша мука, — чего стоит один этот вечный страх потери любимого!»
Вот и Андрей мучается за судьбу этого края. Полюбил его?
Воркута — Полярный Урал — Свердловск.
