Керстин Гир - Мамы-мафия
– Ах, пускай он оставит себе свои ужасные журнальные столики и картины, – сказала я.
Внезапно Антон оказался очень близко от меня. Большим пальцем он бережно провёл по моей скуле.
Я поражённо втянула в себя воздух.
– Там осталось немного краски, – сказал он и посмотрел глубоко мне в глаза.
Громкий крик «Мама, петух убегает!», сопровождаемый мощным, практически настоящим «Кукареку», вовремя воспрепятствовал, чтобы мои колени подогнулись и я медленно сползла по шкафу на пол.
– Иду! – крикнула я и покраснела, потому что я действительно чувствовала себя как перед оргазмом. Скульный секс – я и не знала, что такое вообще бывает!
Через распахнутую дверь зимнего сада было слышно, как смеются Труди и дети, а фрау Хемпель пищит: «Бесстыдство!».
– Здесь нельзя держать кур и вообще никаких петухов, – вскричал герр Хемпель. – Мы находимся под юридической защитой, мы имеем право высыпаться по утрам. Это жилой район, а не сельскохозяйственные угодья!
Неллин мобильник снова прокукарекал, и дети от души расхохотались.
– Пойдёмте, я представлю вас соседям, – сказала я Антону.
*
Хотя Антон всего лишь стёр с моего лица немного краски, я вдруг поняла, что влюблена, абсолютно и бесповоротно влюблена. Я чувствовала себя такой юной, живой и окрылённой, как никогда в жизни. Потому что что-то во мне говорило, что несмотря на длинную цепочку неловкостей, которая нас связывала, Антон тоже чувствовал нечто подобное. Но мы оба ещё были не готовы делиться своими чувствами. Это ни к чему не приведёт. Для начала мне хватило бы периодически видеть Антона, разговаривать с ним о моём разводе, глубоко заглядывать ему в глаза и воодушевлённо спотыкаться о стойку для зонтов. Дальнейшее проявится само.
Мими была недовольна, когда Антон и Эмили через два часа попрощались («Вы же можете остаться на ужин, Констанца фантастически готовит! Нет, не надо пустых отговорок – в Диснейленд вы можете отправиться в любые выходные!») – но я весело помахала им вслед.
Торопиться не надо.
В последний раз, когда я была влюблена, я поставила печальный рекорд скорости: знакомство, секс, беременность – всё за одну неделю. Жизнь показала, к чему это приводит. Нет, в этот раз я буду как можно дольше наслаждаться порхающими бабочками в животе.
Анна вернулась со своих родов, когда Антон уже уехал. Её пациентка уложилась в два с половиной часа. В свой первый раз я себе это тоже так и представляла, но Нелли понадобилось двадцать пять часов. Мир несправедлив.
Анна обязательно хотела пойти ещё побегать, чтобы в отпуске влезть в мой чёрный купальник. Поэтому мы поручили Максу и Нелли присмотреть за Юлиусом и Яспером во время нашего отсутствия.
– И смотрите не выпустите петуха из курятника, – сказала я, потому что Хемпели по-прежнему толкались у своего наблюдательного окна и не могли понять, что поблизости нет ни одного петуха, а есть только дурацкий мобильник.
Мы пробежали обычный круг по посёлку, но поскольку с нами в первый раз бежала Труди, мы двигались медленнее, чем обычно. Точнее говоря, мы бежали так медленно, что с нами рядом вполне удобно шаркала бы ногами столетняя женщина, которую во время ходьбы поддерживают под локток.
– И это лучше, чем секс? – внезапно спросила Труди.
– Кто это сказал? – переспросила Мими.
– Ну, я считаю, что это лучше, чем секс, – ответила Анна.
Я не сказала ничего. Я думала об Антоне.
– Я должна вам кое-что сказать, – произнесла Мими.
– Я тоже, – сказала Анна. – Там впереди бегут Сабина Цигельплюх-Зульцербах и Фрауке Дингенкирхен, старшие надзирательницы Общества матерей! Давайте ускоримся, пожалуйста. Иначе эти подумают, что здесь члены клуба пенсионеров, а не внушающая страх ведущая команда строго засекреченной мафии мам!
Фрауке и Сабина тоже наподдали, когда они нас увидели. Когда мы при встрече затормозили, это смахивало на большую гонку повозок в «Бен Гуре». Не хватало только фырканья, ржания и встряхивания гривами.
Сабина, как обычно, поцеловала воздух возле Миминых щёк.
– Как здорово тебя видеть, дорогая. Фрауке, это моя бывшая сокурсница Мими, о которой я тебе рассказывала. Ну ты знаешь, которая охотно забеременела бы, но у неё это не получается.
– Рада познакомиться, – сказала, сияя, Фрауке.
– У Фрауке трое детей, и скоро будет четвёртый, – пояснила Сабина. – Она никак не может насытиться сменой мокрых пелёнок!
– Собственно, это пока секрет, – сказала Фрауке, сияя ещё больше.
– Возможно, Фрауке даст тебе парочку добрых советов, – сказала Сабина. – Если кто-то и знает, как беременеть, так это она.
– Ах, здоровый образ жизни, фолиевая кислота и пару часов вдвоём – больше ничего и не надо, – скромно сказала Фрауке. – Правда, я уже полгода сижу на специальной диете, которая влияет на уровень кислотности и тем самым определяет пол ребёнка. Потому что я обязательно хочу ещё одного мальчика, девочки такие сложные!
– Я думаю, что для Мими пол совершенно безразличен, – сказала Сабина. – Главное вообще родить ребёнка, верно? Лично я всегда хотела иметь девочек. Кстати, Карста в ближайшее время будет делать карьеру детской модели.
– Кто? Маленькая Карста? – ошеломлённо переспросила я. Какой товар может рекламировать такой ужасно уродливый ребёнок? Наверное, соску увеличенного размера? («Ваш ребёнок такой невидный? Вы стыдитесь ходить с ним по улице? Купите маскирующую соску, и этого никто не заметит. Маскирующая соска – и никто не будет отворачиваться!»)
Или Карста крупным планом, рот размером со спасательный плот вытянут в плаче, двойной подбородок прижат к груди, она вытирает себе сопли под носом-картошкой. И голос из ниоткуда: «Маленькой Карсте можно помочь. Союз немецких пластических хирургов».
Когда мы пришли домой, я была всё ещё ошеломлена.
Труди упала на землю и пыхтела, переводя дыхание.
– Почему вы так бежали на обратном пути?
– Ну, мы не хотели ударить в грязь лицом перед этими тётками, – сказала Мими.
– Но ударили! В следующий раз мы не только выслушаем их с открытыми ртами, – недовольно сказала Анна. – Мы ещё и выскажем парочку оскорблений. В конце концов, мы – внушающая страх мамы-мафия!
– Мы должны это потренировать по ролям, – заметила Труди.
– Тс-с-с, мама, – прошипела Нелли из домика на дереве. – Пожалуйста, подойди. Случилось что-то плохое.
– Где малыши?
– У Ронни, с ними всё в порядке, – сказала Нелли. – Мы были наверху и опробовали телескоп, с ним можно ужасно далеко видеть, даже заглядывать в дома. И тогда Юлиус увидел толстую девочку, Лауру-Кристин, за игровой площадкой, в ивовой беседке. Она резала себе вены.
– О Боже! – воскликнула Анна.
Мими схватилась за сердце, а Труди на секунду позабыла пыхтеть.
– Не беспокойтесь, она неправильно это делала, – сказала Нелли. – Она не знала, что их надо резать вдоль, она примерилась поперёк, и прежде чем она их глубоко взрезала, мы были уже рядом с ней. – Нелли фыркнула. – Дилетантство.
– А где она сейчас?
– Здесь, наверху, в домике, – ответила Нелли. – Она ни в коем случае не хочет домой, она только плачет и говорит, что в следующий раз она будет вешаться. Приди и забери её вниз, хорошо?
Лаура-Кристин сидела, прижавшись к стене со стихотворной балкой, и прятала лицо в ладонях. Макс беспокойно ходил перед ней туда-сюда.
– Она не перестаёт реветь, – сказал он.
– Пожалуйста, исчезни, – сказала Анна. – Это женское дело.
Но и после того как Макс ушёл, прошло некоторое время, прежде чем мы смогли заставить Лауру-Кристин говорить.
– Это из-за того учителя музыки, верно? – спросила Анна. – Он давно должен сидеть под замком!
– Но-о не си-и-дит! – всхлипнула Лаура-Кристин. И потом она рассказала нам всю печальную историю. После нашей встречи две недели назад у киоска она пошла домой с некоторым облегчением, потому что она не была беременна и мы ей сказали, что она не виновата. Лаура-Кристин собрала всё свое мужество, чтобы рассказать матери, что сделал учитель музыки.
– Очень храбро, – сказала Анна.
Но Фрауке не поверила Лауре-Кристин. Она сказала, что Лаура-Кристин должна немедленно прекратить выдумывать всякую чушь. Она только хочет поставить себя в центр внимания и поважничать.
– Она сказала, что герр Людвиг – такой красивый мужчина, «и ты думаешь, что он будет интересоваться такой толстой, прыщавой девочкой, как ты?» – всхлипнула Лаура-Кристин.
Анна и я были в равной степени шокированы.
– Я сейчас нанесу визит этой Фрауке, который она так быстро не забудет, – сказала Анна. – Я ей засуну её дурацкую половую диету в её дурацкую задницу…
– Анна!
– Так и будет! Почему она не верит своей дочери?
