Истории, нашёптанные Севером (сборник) - Коллектив авторов

— Я думала о тебе.

Грациозная, словно газель, она проскользнула в дверь и огляделась. Почувствовала ли она легкий запах расплавленного пластика?

— Ида, — проговорила она, нахмурив лоб и пристально глядя на меня. — Мне кажется, тебе надо немного развеяться.

Эва-Карин отвела челку со лба и заложила ее за ухо.

— У меня есть лыжи. Надень пару толстых шерстяных носков, тогда мои пьексы будут тебе как раз. Пойди на лыжню, которая начинается за музеем, и поднимись на холм возле Рутвика, а потом обратно. Эрдландсон только что укатал лыжню. Скольжение идеальное.

Я смотрела на нее, стараясь сдержаться, чтобы не наморщить нос. Лыжи? Я попыталась объяснить, возразить, но обычно такая мягкая Эва-Карин на этот раз не сдавалась.

— Вот тебе жилет с отражателями, чтобы на тебя случайно не налетел лось, — коротко сказала она, показывая, что вопрос решен.

Глава тридцать третья

В папиных теплых штанах и лыжной куртке, в пьексах на три размера больше и с лыжами родом из восьмидесятых я явилась на лыжню, ведущую прочь из города. Нести все снаряжение вдоль посыпанной гравием улицы до самого леса оказалось почти невыполнимой задачей. Я совсем забыла, как одновременно держать лыжи и палки, чтобы не уронить их.

Солнце почти зашло, снег вокруг меня приобрел сине-фиолетовый оттенок. Небо окрасилось приглушенным синим цветом. Синий час. Справа от меня — музей под открытым небом, где собраны старые хуторские постройки. В свете уличных фонарей белело здание магазинчика. Вставив пьексы в крепления, я засунула руки в петли палок, сделала глубокий вдох и пошлепала по лыжне.

После десяти мощных толчков палками все мышцы заныли от напряжения, при этом мне удалось продвинуться метра на два. Пора поменять технику. Как там говорил папа? «Использовать тело, как маятник». Одна палка вперед вместе с противоположной ногой. Я оттолкнулась и скользнула по лыжне — медленно, но все же продвигаясь вперед. Вокруг были только снег, елки и березы, залитые таким же синим цветом. Я как будто попала в банку с краской. Пройдя что-то около километра, я согрелась и запыхалась, однако в мышцах жечь перестало. Мне начало нравиться — я даже подумала, что надо будет как-нибудь повторить.

Подъем в гору дался мне тяжело. Пришлось применить новый подход — широко расставить лыжи, упираясь палками позади них. Я вся вспотела, оглядываться через плечо было страшновато. Изо всех сил старалась не сравнивать себя с олимпийской чемпионкой Шарлоттой Калла. На каждый шаг мне приходилось дважды отталкиваться палками, однако я постепенно поднималась вверх, и вот наконец — ура, я на вершине Кебнекайсе! Ну, на том невысоком холме, где мне было велено сделать небольшой привал. Сбросив лыжи, я почувствовала свободу движения. Тут меня потрясло — до чего же тихо в лесу! Хотя церковный городок — довольно тихое местечко, сюда, на вершину холма, не доносилось ни звука — ни лая собак, ни разговоров соседей. Полная тишина.

Достав из рюкзака сидушку, я уселась прямо на сугроб. Наконец-то в ход пошел термос. Кофе аппетитно дымился. Отпив глоток, я поежилась от удовольствия. Эва-Карин сделала мне ирландский кофе, добавив немного виски — вернее, плеснула щедрой рукой. Когда я привыкла к этому вкусу, чашка кофе пошла на ура. В животе разлилось приятное тепло. Видимо, было два-три градуса мороза, поскольку от моего дыхания образовывались небольшие облачка пара, но я разогрелась во время подъема и по-прежнему не ощущала холода. После второй чашки в полной тишине я почувствовала себя заново родившейся и наконец-то смогла отпустить мысли о папе. С этого холма и правда открывался ни с чем не сравнимый вид. Подо мной простирался церковный городок Гаммельстад — все его четыреста восемь домишек, белая колокольня и темно-серая каменная церковь. Сделав фото, я тут же послала его Камило, мгновенно получив в ответ десяток звездочек, массу улыбающихся смайликов и клятвенные заверения, что он переедет жить в Норрланд.

«Напоминаю еще раз — это называется Норрботтен».

Приятно было снова получить от него весточку — после той эсэмэски, где он писал, что должен рассказать нечто важное, в нашем общении образовалась некоторая пустота. Сама же я довольно долго ломала голову над тем, что же там у него такое важное. Ясно одно — новость состоит не в том, что он намерен переехать сюда. А навязчивая, но безумная мысль, что он решил сделать ставку на наши отношения, показалась невероятной. С моей стороны, как всегда, последует решительное «нет».

Пока я стояла и смотрела на всю эту зимнюю красоту, мне стало казаться таким странным, что мы теряем посетителей, рискуя большими сокращениями. Неужели все туристические объекты должны превращаться в безвкусные копии Санта-Ярви? Несколько глотков кофе сами собой скользнули в горло. Внезапно я представила себе рекламу церковного городка на манер Санта-Ярви.

«Добро пожаловать в церковный городок Гаммельстад! В каждом домике тебя ждут рождественские гномы, готовые записать твой личный список желаний. Посети мастерскую гномов на площади и вольер с ручными рысями, привезенными самолетом из Сибири. Мы надеемся, что тебе понравятся наши фигуры лосей, петушков и звезд, составленные из ста семидесяти восьми тысяч мигающих лампочек».

— Нет, нет! Фу, какой ужас! — воскликнула я вслух и налила себе еще глоточек кофе. Городок был прекрасен таким, как есть, и если уж я что-то и усвоила за годы работы в сфере пиара, то основное правило звучит так: лучше ретро, чем безвкусица. Кроме того, не будь традиции собираться на праздники в церковном городке, не факт, что я вообще появилась бы на свет — ведь именно здесь бабушка познакомилась с дедушкой. Я снова посмотрела вниз, на этот раз — пытаясь визуализировать, как все это выглядело в прежние времена.

«Троица в церковном городке Гаммельстад — проведи выходные в собственном домике! Повозка, запряженная лошадьми, доставит тебя прямо до двери. Все еще ждешь своего суженного? Может быть, ты встретишь кого-то на танцах в риге под звуки гармони? Многое может случиться до воскресной церковной службы».

— Да! Да! Да! — крикнула я, поднимая деревянную чашку высоко в воздух. Меня осенило. Ключ к успеху церковного городка очень прост: чтобы продвинуться вперед, мы должны вернуться назад.

— Мы уникальны тем, что воссоздаем старое. Нам не нужны ручные олени — у нас и без мигающих лампочек аутентичная рождественская атмосфера. Здесь настоящая идиллия. Приехав сюда, ты сможешь совершить путешествие во времени!

Теперь я выкрикивала свои идеи в полный голос.

Несмотря на весь свой пыл, я замерзла, поэтому, быстро допив остатки кофе, закинула рюкзак за спину. Прежде чем двинуться в обратный путь, я отправила Эмилю спонтанное сообщение о том, как мои креативные идеи спасут церковный городок и как я мечтаю поесть с ним пиццы. Ужасно досадно, что мы все никак не можем увидеться. Каждый раз, когда в телефоне звякало, я надеялась, что у Эмиля найдется время встретиться, но он постоянно был в разъездах или на бесконечных совещаниях, а период затишья все отодвигался. Две недели уже превратились в три и даже почти в четыре. Постоянно прокручивая в голове все наши разговоры, я пыталась вспомнить свои ощущения, когда мы с ним касались друг друга, представляла себе тот миг, когда мы почти поцеловались — и мечтала о продолжении.

Отправив сообщение, я двинулась вниз по склону. Ветер бил в лицо, и я не смогла сдержаться, чтобы не закричать «Й-и-и-ху!», на большой скорости съезжая вниз. Легкий поворот вправо, пригнуться от веток слева, въехать на пригорок. Дорога назад прошла гораздо легче. То ли благодаря открывшимся мне новым горизонтам, то ли так подействовал ирландский напиток.

— Я вернулась! — крикнула я и сама удивилась, как бодро прозвучал мой голос.

— Хорошо было немного сменить обстановку? — спросила Эва-Карин, выходя в прихожую в папиных шерстяных носках. Она, с ее чуть прищуренными улыбающимися глазами, напоминала рождественского гнома.