Сергей Алексеев - Дождь из высоких облаков
Снаружи вставили ключ в скважину, дважды довольно громко повернули – она не проснулась.
В дверь вошел объемистый «космонавт» в противогазе, поглядел на спящую, после чего запер дверь и включил свет.
Она не проснулась...
Андрей расстегнул ремешок, громко отодрал липучку, стащил сферу, затем противогаз и оказался с радиогарнитурой на подстриженной под нуль голове.
Почти неузнаваемый...
Вылил пот, скопившийся в резиновой маске, вывернул, встряхнул и присел возле спящей, посмотрел в лицо – не проснулась...
Тогда он положил пистолет-пулемет и каску на стол, после чего снял разгрузку, набитую боеприпасами и оружием, разодрал липучки и сбросил с себя бронежилет.
Но все равно было жарко, пот струился по лысой голове и лицу.
Он стащил тонкий свитер – белая армейская рубашка под ним прилипла к телу.
Он снял и ее и стал выжимать – закапало по полу...
И вот от этого звука она вздрогнула, мгновенно села и вжалась в спинку – не узнала! Да еще яркий свет так резал глаза, привыкшие к темноте, что навернулись слезы.
– Сережа? – спросила с надеждой и страхом.
Он встряхнул рубашку.
– Ну ты и спать здорова!
Она вмиг ослабла и только сейчас ощутила, как затекли ноги и рука.
– Ты что здесь делаешь? – от пережитого испуга невпопад спросила она.
– Я-то в войну играю, – усмехнулся Андрей, пряча взгляд. – А вот ты как здесь очутилась?
– Искала тебя...
– Кто сказал про «Меридиан»?
– Сама вычислила... А ты совсем пришел?
– Нет, перекур тридцать минут. Пока отцы-командиры совещаются.
– И снова уйдешь?
Он сел рядом, но так, чтобы даже не касаться ее, – и от этого повеяло холодом. Стрижка под нуль, совсем не улыбчивые, настороженные глаза и особенная, профессиональная сосредоточенность делали его чужим...
Но тем же был обнаженный торс – знакомый, горячий, тем же – манящий родной запах, которым она бредила во сне и наяву...
Она чуть опустила взгляд и заметила – рана на боку зарубцевалась, превратилась в шрам и лишь чуть отличалась по цвету.
Андрей встал, выключил свет и сел точно на прежнее место.
Он молчал и ждал объяснений, а Надежда с ужасом вдруг поняла, что забыла, зачем его искала.
Она протянула ладонь к его плечу, но притронуться не посмела – отдернула руку. И от этого, а еще от сиюминутного ощущения собственной нелепости вдруг защемила обида.
Он что-то заметил.
– Ты что, плачешь? – Но спросил безучастно.
– Нет... Это от вспышки. – Она прикрыла ладонью глаза. – Я в скважину смотрела... А там что-то взорвалось...
– Не надо подглядывать.
– А что взорвалось?
– Светошумовая граната.
И вдруг слезы покатились сами.
– Почему ты мне не позвонил? – с остервенелостью брошенной жены спросила она. – Всем позвонил, а мне – нет!
– Потому что война не кончилась, – жестко отозвался Андрей. – И я еще не вернулся...
От этих слов она вздрогнула.
– Сережа, я вспомнила! – Слезы у нее мгновенно высохли. – Я тебя искала! Мне нужна твоя помощь. В «Норд-Осте» находится наш журналист! Военный корреспондент. Он ранен, Сережа! Его нужно спасти. У него родился сын...
– Он убит, – как-то отстраненно обронил Андрей.
– Кто убит?
– Военный корреспондент, Беспалый...
– Нет, не может быть... Откуда ты знаешь?
– Знаю.
Это было сказано так, что Надежда поверила.
– Что же я... скажу Варваре?
– Это кто?
– Жена Ивана... Она вчера родила сына.
– Скажи, погиб как нормальный мужик, – ответил он. – Весело...
Что-то хотел сказать еще, но она вдруг вцепилась в его плечо, уткнулась лицом – неподвижный, безучастный, он напрягся до каменной твердости.
– А мы пока играем в войну, – процедил он сипло и зло. – И не можем ее задавить...
Надежда беспомощно шмыгнула носом.
– Туда надо газ пустить... Чтоб все мгновенно уснули. Войти потом и перестрелять террористов...
Он медленно повернулся, спросил глухо:
– Сама... придумала?
– Это не я, это Рита придумала. У вас же есть какой-нибудь усыпляющий газ? Или нервно-паралитический?
– Какая Рита?
– Дочь Ивана Беспалого.
– А кто она?
– Девочка, двенадцать лет... Хотела, чтоб я сказала об этом президенту.
Он тряхнул головой и вскочил.
– Уже дети догадались! Кто еще знает про газ?
– Никто, это наш секрет.
Андрей вытер пот со лба.
– Теперь я не могу тебя отпустить... До конца операции.
– Не отпускай меня, Сережа! – Она тоже вскочила и повисла у него на шее. – Пожалуйста, не отпускай.
Он как-то обреченно обнял ее.
– И что мне с тобой делать?
– Танцевать... У нас целых полчаса!
Андрей поцеловал ее, снял маечку...
Игорь Александрович шел по железнодорожным путям. Впереди бежал фокс.
Грузовые и пассажирские поезда с грохотом проносились взад-вперед, обдавая ветром. Он уверенно шел по шпалам, время от времени уступая составам дорогу.
На стрелке остановился: слева горел красный семафор, справа – зеленый.
Мимо прошли путевые рабочие с фонарями.
Он двинулся на зеленый свет...
И в тот же миг его заслонил грохочущий состав.
Когда последний вагон проскочил стрелку, старик с посохом был уже далеко...
Они спали, обнявшись, на узком диванчике.
Смутно видны были лишь очертания их сомкнутых, свитых фигур. И только безвольно упавшие, с переплетенными пальцами руки да рассыпавшиеся до пола ее волосы были подсвечены ярким веером лучей, падавших из-под двери.
На изогнутом подлокотнике висели наушники и микрофон.
И вдруг из наушников, словно будильник, послышались короткие, прерывистые и назойливые сигналы. После чего искаженный, равнодушно-механический голос произнес:
– Сапсан – через две минуты на исходный.
Рука Андрея подтянула микрофон.
– Понял...
– У тебя есть еще одно имя? – спросила Надежда, оставаясь неподвижной. – Сапсан – это что? Птица?
Он сел, удерживая ее на руках.
– Это позывной... Мне пора!
Андрей поцеловал ее в лоб, стремительно натянул брюки, вбил ноги в тяжелые ботинки.
Надежда встала на колени и начала их шнуровать, пока он натягивал свитер.
Он успел одеться и вооружиться, пока она завязывала шнурки.
Надя, стоя на коленях, обняла его ноги...
– Все, я пошел, – сказал Андрей, однако был не в силах двинуться с места и разорвать ее объятия.
– Не улетай от меня, сапсан!
– Через два часа мы закончим тренировки, – успокоил он. – Здесь никого не будет. Уйдешь через центральный выход. А теперь отпусти меня.
– Отпущу, если вернешься.
Андрей молчал, и она разжала руки.
– Тебя ничем не удержать...
Он смотрел сверху, в самом деле напоминая большую ловчую птицу, и не двигался.
– Закройся изнутри!
