Станислав Говорухин - Вертикаль. Место встречи изменить нельзя
Шла первая Чеченская война. Мне, как председателю Парламентской комиссии по чеченскому кризису, приходилось часто ездить в места боевых действий. Она, конечно, волновалась за меня. Но приходилось мотаться и в другие командировки. Куда бы я ни собирался, вопросы были одни и те же:
— Куда едешь?
— В Архангельск.
— А это далеко от Чечни?
В Провансе
Шабтай Фон Колманович. Хозяин баскетбольного клуба «Спартак» из Подмосковья, где играют одни легионерши: американки, португалки, немки, польки… Летим с ним на частном самолете из Парижа в Aix еn Provence (Экс-Прованс) на Кубок Европы.
В Провансе, на выходе с летного поля, встречает француз-шофер с плакатом в руках. На плакате в три ряда написано:
Месье Шабтай
Месье Фон
Месье Колманович.
Жизненный анекдот
Еврейскую молодую чету спрашивают:
— Ну зачем вы сделали своему мальчику обрезание?
— Во-первых, это красиво!..
Когда я слышу этот старый анекдот, вспоминаю другой, жизненный.
1972 год. Женщина — реквизитор с Одесской киностудии — уехала в Израиль. Навсегда. Вдруг через полгода возвращается. Мы ее спрашиваем:
— Ида, зачем вы вернулись?
— Во-первых, там жарко…
Как я познакомился с Шенбергом
1989 год, Кливленд. Музыканты знают этот город, он известен знаменитым некогда симфоническим оркестром. Разумеется, мы не упустили случая пойти на концерт. Надо заметить, что симфоническую музыку я люблю, но музыкально не образован. Понимаю только то, что я называю «легкой музыкой», — Моцарт, Брамс, Шопен, Чайковский, Сен-Санс… Трудные сочинители мне не по зубам.
Подходим к зданию филармонии, я говорю переводчице:
— Рая, хорошо, если будет Брамс… А вдруг какой-нибудь Шенберг…
Входим, садимся, открываю программку: «Иоганнес Брамс в симфоническом переложении Шенберга». Надо же!
Какая это была божественная музыка!
За рупь двадцать
Киностудия Довженко. Автор пришел в бухгалтерию получать деньги — студия купила у него право на экранизацию его книги. Подарил книгу главному бухгалтеру. Тот принял, благодарит, начинает листать книжку, перевернул… На обороте: «Цена — 1 руб. 20 коп.».
Изумился: книга стоит 1 р. 20 коп., а автору нужно выплатить 4000.
Звонит директору киностудии. «Не подпишу. Как же так? Книга — 1 р. 20 коп.! Ее же можно купить…»
Таня Друбич
День рождения у режиссера Сережи Соловьева. Мы с Галей, женой, только что поссорились.
Входит Таня Друбич. Расцеловала именинника, садится за стол рядом с Галей.
— Галя, ты чего такая?..
— Да вот, со своим только что поругалась.
Таня:
— Как можно на него обижаться? Ты воспринимай его как плохую погоду…
Таня у нас девочка очень умная. Мало кто знает — она еще и врач. Как называют тех, кто травами лечит, — гомеопат? Вот, она врач-гомеопат. И никогда не предавала своей профессии.
Жаркое лето 72-го
Август 72-го. Небывалая жара. Завтра первое сентября, календарная осень, а зной не спадает. Над городом горячее марево — вокруг Москвы горят леса и торфяники.
От жуткой духоты нет спасения и ночью. Лежу в гостиничном номере, листаю томик Ахматовой. И вдруг натыкаюсь на стихотворение:
Гарью пахнет. Четыре недели
Торф сухой по болотам горит…
Даже птицы сегодня не пели,
И осина уже не дрожит.
Стало солнце немилостью божьей,
Дождик с Пасхи полей не кропил,
Приходил одноногий прохожий
И один во дворе говорил:
«Сроки страшные близятся! Скоро
Станет тесно от свежих могил,
Ждите глада, и труса, и мора,
И затменья небесных светил!»
Смотрю на дату — написано за день до выстрела в Сараеве, до начала Первой мировой войны.
Настоящий поэт — провидец.
Веселые и находчивые
1986 год. Прошел месяц после чернобыльской аварии. Едем в зараженный город — поддержать боевой дух ликвидаторов аварии.
На выезде из Киева шлагбаум, далее — пустое шоссе. Только изредка военные машины или бетономешалки. Таблички вдоль шоссе: «Обочина заражена», «Хозяйство Соловьева»… Как на войне. Война и есть — многие, кто воюет с «мирным атомом», — потом погибнут.
У въезда в Чернобыль плакат: «Сделаем Чернобыль образцовым городом!»
Через сутки возвратились в Киев. Киев пустой, чистенький, как Одесса в 70-м году во время холеры.
Киев теперь делится на веселых и находчивых. Находчивые уехали, а веселые остались и рассказывают анекдоты.
Непобедимый народ! Что бы с ним ни делали, он находит в себе мужество шутить и улыбаться.
Пусто на улицах, чисто в квартире,
Спасибо реактору номер четыре.
Девиз киевлян в эти дни: «Не всремос!» (Значит — не усремся!) Половой акт по-киевски: «Она разводит ноги, а он — руки».
А вот шедевр:
Хай живе КПСС
На Чернобыльской АС.
Пытки
Актриса рассказывает:
«Пошли с мужем в театр. В середине спектакля вдруг с ужасом вспоминаем — дома в телевизоре осталась невынутая видеокассета. На ней сначала боевик, а потом крутое порно. В квартире остался сын, мальчик шести с половиной лет…
Возвращаемся после спектакля. Сынишка спит перед непогашенным телевизором. Кассета докручена до конца…
Утром я его осторожно спрашиваю:
— Вадик, ты посмотрел фильм?
— Да, мама.
— А второй?
— Не… Я уснул. Там какие-то пытки…»
Внедрение агента
Моя любимая, Царствие ей Небесное, двоюродная сестра Таня и ее муж Игорь были настоящей технической семьей.
Стою как-то у них перед стеллажами с книгами, чешу затылок:
— Что бы такое взять почитать…
Прекрасно знаю, что передо мной книги только по физике, химии, электронно-вычислительной технике. Вытаскиваю наугад книжку, читаю название.
«Внедрение агента в рабочие ячейки».
Надо же так попасть. Прямо название детектива времен соцреализма.
Югославия и Моника
1998 год. В мире горячо обсуждают две новости: бомбежку странами НАТО Югославии и роман (не роман даже, а так, мимолетное увлечение) американского президента Билла Клинтона с практиканткой Моникой. Последнему «событию» уделяется гораздо больше внимания.
