Андрей Геласимов - Дом на Озерной
Сидя теперь у притихшего автомата, Томка ошарашенно прислушивалась к себе, пытаясь понять – откуда в ней взялся этот чужой и противный человек, который спустил все семейные деньги.
– Все проиграла, – заплакала она, когда к ней, наконец, подошел Степан. – Такая вот дура.
Степан, который по ее звонку сорвался из дома и примчался сюда как на пожар, еще не мог понять масштабов случившегося. Ему было невдомек, что Томка, оказавшаяся вдруг азартным игроком, утащила все деньги, отнятые у Николая.
– Ладно, пошли, – насупившись, буркнул он и взял ее за руку.
– Степа, мне отыграться надо, – всхлипывала Томка.
– Совсем, что ли, сбрендила, – зашипел он. – Тоже мне нашла время! Знала бы, что там дома творится! Пошли, кому говорю.
Но Томка, сама не понимая почему, сопротивлялась. Степан тянул ее за руку, а она цеплялась скрюченными пальцами за автомат, успевая постукивать по нему ногой.
– Кончай пинать его, – ощутимо повысил голос Степан.
Привлеченные колоритом этого необычного любовного треугольника, к ним подошли двое охранников.
– Хулиганим? – поинтересовался один из них.
– Нарушаем, – констатировал второй.
– Мужики, мы без вас разберемся, – заверил их Степан.
Однако охранники, узнав старого знакомого, уже взяли его под руки, из-за чего ему пришлось отпустить жену.
– Руки убрали, – вежливо попросил Степан.
– В зале могут находиться только играющие, – объяснил ему один из охранников.
– А я кто? – Степан вырвал правую руку из цепкой хватки и вынул из кармана сто рублей. – Видал? Куда тут пихать?
– Сюда, – пискнула Томка, указывая мужу на сверкающий слот.
Степан вставил туда купюру и повернулся к охранникам.
– Так что валим, ребята! – торжествующе сказал он, хлопнув по кнопке «Старт».
Охранники пожали плечами и удалились, а Степан снова склонился к Томке. Разумеется, он скормил сотку алчному автомату лишь для того, чтобы отвязаться от нудной охраны и спокойно поговорить с неожиданно обалдевшей женой. Безумие, охватившее Томку, казалось ему в этот момент чем-то совершенно незначительным и глупым. Он был уверен, что достаточно цыкнуть – и все сразу встанет на свои места. За исключением проигранных денег, конечно. Впрочем, и этот аспект пока не очень беспокоил Степана. Он, как уже было сказано, во-первых, не знал, сколько было проиграно, а во-вторых, деньги были халявные – дед мог так и не вспомнить, куда прятал свои заначки, так что в любом случае потеря была невелика. Другое дело – Томкино поведение. Степан, пожалуй, впервые за всю их вполне приятную и понятную ему совместную жизнь столкнулся с открытым неповиновением. Жена отказывалась ему подчиняться, и даже теперь, когда он так аккуратно решил проблему с охраной, продолжала цепляться за этот долбаный автомат, заглядывая Степану через плечо, как будто ждала чуда.
– Пошли, – снова потянул ее за руку Степан.
– Сейчас, сейчас, – забормотала она, не отрывая глаз от бегущих за стеклянным окошком разноцветных и совершенно дурацких, на взгляд Степана, символов. – Вот лягушечки соединятся…
«Лягушечки» добили Степана. Ему было больно смотреть на то, как его красивая, не худая и веселая Томка по-настоящему, без дураков, сходит с ума. Вначале у него еще были сомнения. Он подозревал, что все это блажь, какая случается иногда с бабами, но теперь ясно видел – Томка не куролесит. Она двинулась «по чесноку».
И Степану сделалось не до смеха.
– Слышь, Тома, поедем домой. У нас там с Валей проблемы…
Но Томка совершенно не слушала его. Ни муж, ни сестра, ни весь остальной мир с его нерешенными политическими, этническими и религиозными конфликтами; с его бесчисленными президентами и ядерными боеголовками; с его экологическими катастрофами, глобализмом и антиглобализмом, вместе взятыми; с его Голливудом, Парижем и Диснейлендами, – ничто не могло сейчас оторвать ее от замызганного игрового автомата.
– Смотри, смотри… – еле слышно прошептала она, прислушиваясь к замирающим звукам чертовой карусели.
– Куда смотреть? – успел переспросить ее Степан, и уже в следующую секунду в зале игровых автоматов началось форменное светопреставление.
Томкин «однорукий бандит» вздрогнул, выпучился (как потом почему-то уверял всех Степан) и заревел милицейской сиреной. Оглушенные посетители повскакивали со своих скучных мест и столпились вокруг орущего благим матом и сверкающего, как целый Лас-Вегас, Томкиного автомата.
– Это чего? – вертел головой Степан. – Что такое?
– Джекпот! – кричала ему сияющая жена. – Джекпот, Степка!!! Я же говорила!..
* * *Переполох, о котором пытался, но никак не мог сообщить Томке Степан, начался в доме еще до того, как он привез на Озерную Валю и Муродали. Буквально через полчаса после отъезда «тревожной» группы в ненавистный фонд кто-то постучал с улицы в калитку. Стук в доме, разумеется, не услышали. В калитку никто и никогда не стучал. Все проходили сразу к дому и поднимались на крыльцо. Поэтому неведомый гость еще долго стоял за воротами. Подобное поведение на Озерной было более чем странным, однако гость не решался войти, теряясь в догадках – почему его не приглашают в дом. Впрочем, вполне возможно, что эта неловкость возникла не только от незнания местных привычек. Быть может, тут было что-то еще, и гость, а вернее, гостья не находила в себе решимости войти во двор по каким-то своим, сугубо личным причинам.
Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем Иван Александрович, проходивший из дома в сарайчик, где у него хранились строительные инструменты, с удивлением услышал робкий и непривычный для него стук в калитку. Гадая, кто это может быть, он выглянул за ворота. Перед ним стояла молодая женщина восточной наружности. Иван Александрович принял ее за цыганку.
– Здравствуйте, – сказала она, смущаясь и в то же время радуясь тому, что ее, наконец, услышали. – Меня зовут Мархамат.
– Здравствуйте, – вежливо ответил старик. – А я – Иван Александрович.
Представившись таким образом друг другу, они замолчали, как будто обмен именами исчерпывал их знакомство и разговор на этом должен был завершиться. Однако гостья не уходила.
– Нам ничего не надо, – заверил ее Иван Александрович.
– Я своего брата ищу, – сказала она. – Мирзоев Муродали не тут, случайно, живет?
Несмотря на ужасную тесноту и на то, что нового человека, кроме сарайчика, на ночлег поместить было некуда, Галина Семеновна искренне обрадовалась гостье. Муродали совершенно устраивал Галину Семеновну не только в качестве зятя, но и вообще очень нравился ей как человек. За то короткое время, что они провели под одной крышей, она успела полюбить его прямоту, его силу и ту спокойную уверенность, с которой он брал на себя ответственность за других. Поэтому Мархамат, окруженная гостеприимными хлопотами Галины Семеновны, быстро освоилась и перестала стесняться. Через час после ее появления они уже вместе лепили пельмени, и Мархамат обещала научить Галину Семеновну готовить хушан.
