Андрей Шляхов - Доктор Данилов на кафедре
Улучив момент, когда новобрачная на минутку отлучилась, Данилов подсел к Полянскому и тихо поинтересовался:
— Вы так долго раздумывали, или есть еще какая причина?
— Ты о чем?
Полянский довольно достоверно изобразил непонимание, но провести Данилова ему не удалось.
— Не притворяйся, ты прекрасно понял, о чем я, — ответил Данилов. — О вашем бракосочетании. Мне чисто по-человечески любопытно, почему все случилось так скоропалительно? Никак не могли решиться на этот важный шаг или…
— Или, — ответил Полянский, улыбаясь кому-то из гостей. — Решились мы давно и готовиться начали тоже. Сашенька платье шила полтора месяца…
— Что так долго? — удивился Данилов.
— Это же свадебное платье! Сначала никак не могла определиться с фасоном, потом переделывала. Портниха попалась не самая лучшая, хоть и знакомая близких знакомых…
— А сколько ты шил свой смокинг?
Шутки шутками, но Полянский действительно был в смокинге и смотрелся в нем очень даже неплохо. Настоящим буржуем смотрелся Полянский, правда черная бабочка придавала ему слегка легкомысленный вид. На взгляд Данилова, жениху больше бы подошел традиционный галстук в сочетании с жилетом.
— Смокинг я не шил, а купил, — ответил Полянский. — С подгонкой по фигуре. Это вещь нужная, пригодится еще не раз…
Подгонка была качественной, смокинг совершенно скрадывал изрядных размеров пузцо, и Полянский смотрелся не толстым. Конечно, не как кипарис, но тем не менее стройность определенно наличествовала.
— Да, конечно. Мало ли какие бывают случаи, например… — Данилов осекся, подумав, что намеки на повторную женитьбу не очень-то уместны на свадьбе, да еще из уст свидетеля, пусть и символического, но все же гаранта крепости молодой семьи. — Например, вручение Нобелевской премии или каких-то наград…
— Нобелевская премия по диетологии? — Полянский посмотрел на Данилова, как на неразумного младенца. — Был бы я иммунологом…
— Да, — согласился Данилов. — Это модно, стильно, современно… Что же ты не пошел в иммунологи?
— Мне и на своем месте хорошо, — важно ответил Полянский. — Я чувствую, что помогаю людям…
— Игорь, нас никто не снимает, — перебил Данилов. — Никто даже не конспектирует твои речи для почитателей и потомков. Поэтому не старайся понапрасну, а ответь на мой вопрос — почему ты так долго тянул с приглашением? Не могли определиться с количеством? Ну, уж мне-то можно было сказать хотя бы сразу после Нового года? Что за конспиративная скоропалительность?
— Конспиративная — ты верно сказал, Вова. Дело в том, что я старался избежать вероятных осложнений, поэтому и не спешил озвучивать дату, — признался Полянский. — Будь моя воля, я бы за два дня всех созвал, но это уже получилось бы совсем неприлично. Чем больше времени, тем шире расползаются слухи, кто-то может захотеть испортить нам праздник… Если честно, то я и сейчас немного нервничаю. А вдруг…
— Уже поздно что-то портить, — успокоил Данилов, оглядывая помпезный зальчик с тяжелой бронзово-хрустальной люстрой, лепниной на потолке и обоями под драпировку. — Все уже позади. Отзвучал свадебный марш, съедено горячее, на очереди свадебный торт, вкус которого испортить невозможно. Вредить надо до регистрации…
— Это в зависимости от того, что хочется испортить, — возразил Полянский. — Если сам процесс, то да — перед регистрацией, если же настроение, то можно в любое время, даже тогда, когда гости станут расходиться. Скандалы плохи тем, что в любом случае запоминаются они, а не праздник.
— Вам надо было устроить свадьбу на корабле, — посоветовал Данилов. — Обошлось бы, конечно, дороже — это удовольствие не из дешевых, но зато романтично и безопасно. Погрузились и уплыли себе праздновать. Вряд ли кто-то на лодке рванется в погоню.
— Хорошая мысль! — одобрил Полянский. — Как-то я об этом не подумал. Действительно, романтично. Вода, звезды, корабль плывет…
— А на корме сижу я, — подхватил Данилов, — с аккордеоном в руках и пою: «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны…»
— Да ну тебя, Вова! — отмахнулся Полянский. — Не можешь без своих подколов! И на аккордеоне ты играть не умеешь, и песни у тебя дурацкие!
— Долго ли научиться! — рассмеялся Данилов. — По такому-то случаю. А песня хорошая, душевная. Особенно когда: «И за борт ее бросает в набежавшую волну». Самое то для свадьбы на корабле.
— А потом песню Селин Дион из «Титаника»?
— Да, — одобрил Данилов. — Скажи-ка, Игорь, а как ты объяснил невесте, теперь уже жене, столь нестандартное поведение?
— Так, как есть, — пожал плечами Полянский. — Мы давно договорились ничего не утаивать друг от друга. Предельная откровенность — тот фундамент, на котором строится крепкая семья…
У Данилова было несколько иное мнение по этому вопросу, но он не стал его оглашать. Откровенность — хорошо, но иногда она выходит боком, а то и разрывом.
— …Поэтому Сашенька рассказала мне о своих бывших «кадрах», а я ей о моих…
— Сколько ночей понадобилось тебе, чтобы рассказать обо всех твоих подругах, Шахерезад ты наш несравненный? — поддел Данилов. — Тысяча и одна? Или больше?
— Я пока еще не настолько дряхл, чтобы по ночам развлекаться рассказами, — слегка обиженно ответил Полянский. — И зачем, скажи, пожалуйста, рассказывать обо всех подругах? Так можно и с детского садика начать. Мало ли с кем я дружил!
— То есть спал? — дразнясь, уточнил Данилов.
— Понимай как хочешь! Если для тебя это синонимы…
— Я пошутил, — поспешно вставил Данилов. — Не отвлекайся, пожалуйста.
— Сам перебиваешь, а потом — «не отвлекайся»! — огрызнулся Полянский. — Разумеется, я рассказал только о тех, с кем у меня были серьезные отношения…
Возвращение Сашеньки помешало Данилову узнать число женщин, с которыми Полянский находился в подобных отношениях. Не станешь же при жене интересоваться у мужа такими подробностями. Да и зачем? Все равно соврет Полянский, назовет наугад двух или трех, а на самом деле у него со всеми пассиями были серьезные отношения с намеком на что-то большее. Может и недолго, но были. Показная серьезность в сочетании с перманентной легкостью бытия и потаенной жаждой перемен — фирменный, если можно так выразиться, стиль Полянского. Противоречиво? Все люди сотканы из противоречий, и Игорь не исключение.
В целом свадьба удалась. Собравшиеся довольно оживленно общались между собой, но Данилову, не знавшему никого из гостей, было скучно. Со стороны Полянского было двое его коллег и четверо родственников, пожилых и чопорных до невозможности. Самоотверженно проскучав до подачи свадебного торта (ничего особенного — традиционная трехэтажная башня с женихом и невестой на вершине), Данилов решил, что пора бы и откланяться. Пожелал на прощанье молодоженам счастья, намекнул на то, что с его легкой свидетельской руки (Полянский при этом иронично поднял левую бровь) все у них будет хорошо, сослался на усталость и был таков. Уже на выходе подумал, что надо было бы сначала вызвать такси, но возвращаться было неуместно, и пришлось ловить машину на обочине. Повезло — буквально сразу остановилась белая «Нива», водитель которой оказался не только сговорчивым и некурящим, но и молчаливым, так что доехал Данилов очень комфортно.
