Карен Уайт - Танцующая на гребне волны
Я хотела спросить ее, существуют ли еще какие-то свидетельства о Смитах, но у меня не было настроения снова слушать ее повествование о Гражданской войне, когда «проклятые янки» оккупировали остров, о том, как они все грабили и сжигали…
– Хорошо, – сказала я, выходя из машины с камерой, бумагой и карандашами.
– Это не забудьте, – сказала она, сунув мне бутылки.
Я отсалютовала ей бутылками и проследила за ее отъездом, потом достала из коробки карандаш, все остальное положив на землю, выпрямилась и оглянулась по сторонам.
Лес здесь был густой, деревьям было не меньше ста лет. По словам Тиш, в этой части острова находилась хлопковая плантация, и это была последняя большая территория, разрабатываемая под сельскохозяйственные культуры. Теперь она заросла дубами и соснами, вперемежку с каштанами, лавровыми деревьями и эвкалиптами. Благодаря моим велосипедным прогулкам с Мэтью я многие из них узнавала. Больше всего мне нравились эвкалипты – с их высоких веток падали острые шарики, усыпая газоны и дороги, – их можно было бы не заметить, если бы ими не был покрыт весь ландшафт.
Повсюду гудела невидимая жизнь. Я отошла в тень эвкалипта и начала рисовать карту, но остановилась и принюхалась. Пепел. Запах был настолько силен, словно только что был пожар, но деревья зеленели, и не было видно никаких следов пожара.
Я снова попыталась рисовать, но запах пепла меня отвлекал; чем больше я старалась его игнорировать, тем сильнее он ощущался. До возвращения Тиш у меня еще было время, и я, отложив бумагу и карандаш, пошла в направлении, противоположном плантации, где, по предложению Тиш, я должна была начать свои поиски. Вместо этого я пошла на запах, словно движимая какой-то невидимой силой. Если бы Тиш позвала меня сейчас, не знаю, смогла ли бы я остановиться.
Между деревьев шла широкая дорога, по которой, вероятно, много ездили, но не в последнее время, так как дорогу местами преграждали молоденькие деревца. Я прошла по ней небольшое расстояние, запах пепла становился сильнее, деревья редели, и вскоре я вышла на другую, более обширную поляну и остановилась.
Посередине были развалины небольшого дома, крыша и веранда обвалились, руины почернели от огня, по двору валялись обгорелые кирпичи. Но развалины окружал – наподобие великолепного феникса – самый прекрасный сад, какой я когда-либо видела, изумительные цветы всех оттенков и разновидностей – анемоны, лилии, розы. Сад отделялся от подступающего леса четкой линией. Сад был частью культивированный, частью дикорастущий. Это было воплощение мечты садовников, обычно нереализованной – из-за нежелания следовать правилам или ожиданиям. Это был сад, который я всегда желала развести, но не позволяла себе этого.
Интересно, чей это мог бы быть сад? Где жил садовник, ведь дома, по сути, не было – были развалины… следы гари… Оторвав взгляд от моря цвета, я начала обходить участок по периметру, не только в поисках ключа к личности владельца, но и чего-нибудь еще, что могло бы заинтересовать Тиш, чтобы она простила меня за отступление от ее плана.
Повернув на восток, я побрела сквозь густую листву, глядя на землю в поисках кирпичей или камней, что бы доказало, что сад был делом рук человеческих и не был создан в одночасье. Листья зашелестели, и я ощутила в воздухе запах какого-то животного. Я резко повернулась, когда что-то маленькое и темное скользнуло среди листвы. Испуганная, я отступила, мой страх усилился, пробежавшее мимо животное оставалось невидимым где-то поблизости. Сильный запах пепла и мускуса окружал меня, капли пота выступили у меня на лбу. В панике, утратив ориентацию, забыв, откуда я пришла, я бросилась бежать.
Я слышала, что кто-то бежит рядом. Повернув голову, я чуть не налетела на дерево. Отпрянув, я поскользнулась на листьях, нога подвернулась, и боль в лодыжке пронзила мое сознание. Я попыталась ухватиться за что-то пальцами и свалилась в овраг… В рот попала земля, рука болела от ушиба обо что-то твердое.
Боль, казалось, окрасила все вокруг в красное и лишила меня голоса. Я лежала и не могла двинуться и, уж конечно, не могла подняться, и сквозь дымку боли мой страх усиливался, как огонь на ветру.
Я лежала на боку, закрыв глаза, стараясь дышать поглубже, чтобы не потерять сознание. Рука сильно болела – я разглядела выступающий из земли осколок плиты, вот обо что я ее ушибла.
Шорох листьев и медленные твердые шаги превратили мой страх в ужас. Я старалась оставаться неподвижной, думая, не позвать ли мне на помощь. Я не была уверена, сколько прошло времени и услышит ли меня вернувшаяся Тиш.
Я смотрела сквозь деревья на кусочек неба, которое казалось более голубым, чем я привыкла его видеть. И в моей памяти возникли глаза такого же оттенка, и на мгновение необъяснимая глубокая печаль сменила боль в лодыжке и сосредоточилась у меня в груди, где билось сердце. Кто-то начал насвистывать мелодию, неуместную здесь и странно знакомую. Слов я не слышала, шаги приближались, свист становился громче. Длинная тень пала на меня. Я продолжала смотреть вверх, в голубое небо, мне показалось, что у меня начался бред.
Смутно знакомое лицо склонилось надо мной, но ни одно имя из мелькавших у меня в памяти ему не подходило. У меня зарябило в глазах, когда человек нагнулся ко мне. Я протянула к нему руки и прошептала имя, с удивительной легкостью слетевшее с моих губ: «Джеффри».
Глава 16
Ава
Сент-Саймонс-Айленд, Джорджия
Июнь 2011
Когда я снова открыла глаза, я лежала на заднем сиденье пикапа. Голова моя покоилась на чем-то мягком, нога была приподнята и зажата между двух пластиковых пакетов с землей. Землей пахло и в машине, но запах не был мне неприятен. Он напоминал мне мою мать и ее большие руки, разминавшие землю пальцами без перчаток. В моем полубессознательном состоянии я видела, как она просеивает ее, показывая мне, как здоровая почва живет под сухой и мертвой поверхностью и как ее нужно откапывать.
Я снова пришла в себя от боли в лодыжке и подумала, что меня сейчас вырвет. Я закрыла глаза, пока это ощущение не прошло.
– Вы лежите тихо, мисс Ава. Я везу вас в больницу в Брунсвике.
Несмотря на боль, я ухитрилась приподняться на локте. В моих мыслях теснились воспоминания о том, как я произнесла имя, которое я никогда не называла, и как меня подняли с земли к голубому небу.
– Джимми? – Я прижалась головой к свернутой куртке, стараясь проглотить и боль, и дурноту. Я вспомнила цветы, и как я шла по лесу и услышала, как кто-то бежит ко мне и как я упала. И я вспомнила, что услышала знакомую мелодию, которую насвистывал неизвестный. – Как вы меня нашли? – спросила я сквозь стиснутые зубы.
