Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков темнее
— Привет, — бормочу я, радуясь, что лежу ничком. — Давно ты смотришь на меня?
— Я могу часами смотреть на тебя спящую, Анастейша. Но сейчас в моем распоряжении всего пять минут. — Свои слова он прерывает нежным поцелуем. — Скоро сюда приедет доктор Грин.
— Ой. — Я совсем забыла про неуместное вмешательство Кристиана.
— Ты выспалась? — заботливо интересуется он. — По-моему, должна была выспаться. Ты задавала такого храпака.
Да уж, шуточки!
— Я не храплю, — с возмущением заявляю я.
— Не храпишь, верно. — Он усмехается. На его шее все еще виднеется слабая красная линия.
— Ты принимал душ?
— Нет. Жду тебя.
— О-о… ладно… Который час?
— Начало одиннадцатого. Я не решился разбудить тебя раньше. Пожалел.
— А ты мне говорил, что вообще не знаешь жалости.
Он грустно улыбнулся, но не ответил.
— Тебя ждет завтрак — оладьи и бекон. Все, вставай, мне скучно тут одному.
Он звонко шлепает меня по заду, отчего я подпрыгиваю, и встает с кровати.
Хм-м… Вот как Кристиан понимает нежное обращение.
Я потягиваюсь и замечаю, что у меня болит все тело. Несомненно, это результат секса, танцев и ковыляния на высоких каблуках. Я бреду в роскошную ванную комнату, перебирая в уме события предыдущего дня. Когда я выхожу, на мне уже надет пушистый халат — несколько таких халатов висят на медных крючках в ванной.
Лейла, девушка, похожая на меня, — вот тот образ, который выбрасывает на поверхность мой мозг; она и ее странное присутствие в спальне Кристиана. Кто ей нужен? Я? Кристиан? Чего она добивается? И какого хрена она изувечила мою машину?
Кристиан сказал, что я получу другую «Ауди», как все его сабы. Эта мысль мне неприятна. После того как я щедро распорядилась деньгами, которые он мне дал, мой выбор ограничен.
Я иду в большую комнату — Кристиана там нет. Наконец, я нахожу его в столовой. Я сажусь, радуясь обильному завтраку. Кристиан пьет кофе и читает воскресные газеты. Он уже позавтракал.
— Ешь. Сегодня тебе пригодятся все твои силы, — шутит он.
— Почему? Ты намерен запереть меня в ванной?
Моя внутренняя богиня внезапно пробуждается под его сладострастным взглядом.
— Мысль хорошая. Но я думал, что мы с тобой выйдем в город подышать свежим воздухом.
— А это безопасно? — интересуюсь я невинным тоном, пытаясь добавить в него иронию. Впрочем, это мне плохо удается.
Лицо Кристиана суровеет, рот сжимается в скупую линию.
— Там, куда мы отправимся, да. Но вообще шутки неуместны, — строго добавляет он и щурится.
Я краснею и перевожу взгляд на свою тарелку. Мне неприятно получать выговор, тем более после всех событий прошедшей ночи. Я молча ем завтрак и злюсь.
Мое подсознание качает головой, осуждая меня. Кристиан не любит шутить, если речь идет о моей безопасности, — пора бы мне это понять. Я хочу ему что-то возразить, но воздерживаюсь.
Ладно, я устала и раздражена после длинного вчерашнего дня и короткого сна. Почему же, ну почему он выглядит свежим как огурчик? Все-таки нет в жизни справедливости.
Раздается стук в дверь.
— Вероятно, это добрый доктор, — бурчит Кристиан, явно переживающий из-за моей иронии. Он встает из-за стола.
— Неужели нельзя было провести утро спокойно, без посторонних?
С тяжелым вздохом я оставляю половину своего завтрака и иду встречать доктора Депо-Провера, или доктора Контрацептив.
Мы уединились в спальне. Доктор Грин смотрит на меня с открытым ртом. Она одета более буднично, чем в прошлый раз. На ней бледно-розовый твинсет из кашемира и черные штаны, а ее светлые волосы свободно падают на плечи.
— И вы просто перестали их принимать? Просто так?
Я смущаюсь, чувствуя себя идиоткой.
— Да, — пищу я.
— Вы могли забеременеть, — сообщает она будничным тоном.
Что?! Земля уходит у меня из-под ног. Мое подсознание падает на пол, его тошнит. Я подозреваю, что и меня тоже стошнит. Нет!..
— Вот, пописайте сюда. — Сегодня она страшно деловая — пленных не берет.
Сникнув, беру у нее маленькую пластиковую емкость и, словно под гипнозом, бреду в ванную. Нет. Нет. Нет. Это невозможно… Невозможно… Пожалуйста, не надо. Не надо!
Что будет делать Кристиан? Я бледнею. Он струсит.
Нет, пожалуйста! Я шепчу молитву одними губами.
Я вручаю доктору Грин баночку с мочой, и она аккуратно опускает в нее маленькую белую палочку.
— Когда у вас пришли последние месячные?
Как мне думать о таких мелочах, когда я не могу оторвать взгляда от белой палочки?
— Хм, в среду? Нет, это предыдущие были тогда. Последние пришли первого июня.
— А когда вы перестали принимать таблетки?
— В воскресенье. В прошлое воскресенье.
Она выпячивает губы.
— Тогда все в порядке, — резко говорит она. — По вашей реакции я поняла, что неожиданная беременность для вас нежелательна. Так что принимайте медроксипрогестерон, только непременно каждый день по одной таблетке.
Она пронзает меня строгим взглядом, под которым я вяну. Потом берет белую палочку и разглядывает.
— Все чисто. Вы еще не овулировали. Поэтому если вы будете принимать необходимые меры предосторожности, то не забеременеете. Теперь позвольте мне проконсультировать вас об этом уколе. В прошлый раз мы отказались от него из-за побочного эффекта. Но, честно говоря, рождение ребенка — такой побочный эффект, который не проходит много лет. — Она усмехается, довольная собой и своей шуткой, но я не в силах ей ответить, слишком обескуражена.
Доктор Грин принимается перечислять все побочные действия, а я сижу, парализованная от облегчения, и не понимаю ни слова. Я думаю о том, что скорее готова вытерпеть дюжину странных женщин, стоящих в изножье моей кровати, чем признаться Кристиану в том, что я беременна.
— Ана! — рявкает доктор Грин. — Идите сюда.
Она отрывает меня от раздумий, и я с готовностью закатываю рукав.
Кристиан закрывает за ней дверь и с опаской смотрит на меня.
— Все в порядке?
Я молча киваю. Он наклоняет голову набок и озабоченно спрашивает.
— Анастейша, в чем дело? Что сказала доктор Грин?
Я качаю головой.
— Через семь дней ты сможешь ни о чем не беспокоиться.
— Через семь?
— Да.
— Ана, в чем дело?
Я сглатываю.
— Так, ничего особенного. Пожалуйста, Кристиан, не приставай.
Он встает передо мной. Берет меня за подбородок, запрокидывает назад мою голову и смотрит мне в глаза, пытаясь понять причину моей паники.
— Скажи мне, — резко говорит он.
