KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Масахико Симада - Хозяин кометы

Масахико Симада - Хозяин кометы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Масахико Симада, "Хозяин кометы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Таэко видела подлинное лицо генерала, о котором не знал никто. Слышала слова генерала, которых никто не слышал.

– Генерал часто рассказывал о своей матери. «Это мама сделала меня Верховным Главнокомандующим; я так долго был холостяком, потому что не мог встретить женщину, подобную моей матери», – откровенничал он. Занимая высокое положение, равное императору или президенту, генерал боялся бога и матери. А еще он говорил, что до сих пор раскаивается в том, что предал мать, когда женился в первый раз. При этом выражение лица у него было как у наказанного ребенка. Даже такой великий человек, как генерал, вспоминая о матери, превращался в обыкновенного сына.

Генерал открывал Таэко беззащитные стороны свой натуры. А потом пристально смотрел на нее, думая о будущем японских матерей и их сыновей.

– Однажды он спросил, как, по моему мнению, нужно поступить с Японией? Я не в ладах с английским и могу только кивать в ответ на слова генерала, но ему было очень важно, что думают про него японцы. Он печалился оттого, что ненависть за сброшенные на Хиросиму и Нагасаки ядерные бомбы никогда не исчезнет; он радовался, узнав, что от японцев приходят письма благодарности в связи с признанием права женщин участвовать в работе властных структур и в связи с земельной реформой. Он впервые приехал в Японию вместе с отцом-военным в разгар русско-японской войны, когда ему было двадцать пять лет, и поверил в будущее этой страны. Бомбардировка Пёрл-Харбор превратила Японию в страну-врага, а ему автоматически продлила военную карьеру. На Филиппинах американцы проиграли японцам, и если бы не отступили, его, нынешнего, здесь бы не было. Тогда он поклялся захватить Японию. Он рассуждал сурово: ядерная бомбардировка была возмездием за удар по Пёрл-Харбор и за поражение на Филиппинах. Всякий раз, говоря о войне, он спрашивал меня: «Был ли я прав? Простишь ли ты меня?»

– А что ты ему отвечала?

– Победителя не судят. Значит, вы правы и прощены.

Наверняка она упаковывала свою иронию в улыбку, наклеивала подарочную этикетку и дарила генералу. По-английски это у нее звучало так: «You won. You are right. Nobody says No. You are our new Emperor. You must be right».[57]

Получается, она заключила с генералом мир – свой, собственный. А ее ломаный английский независимо от ее желания превращался в стрелы иронии, которые пронзали сердце генерала.

– Генерал говорил, что японцы, словно юноши-подростки, восприимчивы к новым идеям и системам, поэтому в ближайшем будущем у них могут прочно установиться идеалы свободы и демократии. Война – зло, необходимое для культурного прогресса. Несмотря на многочисленные жертвы, Япония получила в распоряжение свободу, которой раньше у нее не было, и за это я благодарна генералу. У нас нет сейчас сторонников войны. А это очень большой шаг вперед. Те деньги и людские ресурсы, которые до сих пор тратились на армию, теперь пойдут на кино, музыку, литературу, любовь.

Народ, входящий в средний исторический возраст, рассказывает о свободе народу, встречающему историческую юность, побуждая дать клятву вечной верности. А что Таэко? Получила ли она свободу от генерала?

– Глядя на меня, генерал говорит: «Вам нужно быть свободными. Своими силами поднять заводы, научиться конкуренции, стремиться защитить себя военной мощью. Мы не пожалеем средств, чтобы помочь вам в этом».

Когда-нибудь и Таэко освободится от положения любовницы генерала, – понял Куродо.

– Когда генерал покинет Японию, ты освободишься. И тогда я тоже стану свободным в своем праве любить тебя.

Но Таэко все так же туманно смотрела на него.

– Черныш, мне нужно сказать тебе одну вещь. Даже если генерал вернется в Америку, я не смогу нарушить обещания, данного ему.

– Какого обещания?

Таэко слегка вздохнула, отвела взгляд от Куродо и равнодушно сказала, щурясь от солнечного света, который проникал сквозь ветви колыхавшихся на ветру деревьев:

– Я пообещала никогда не выходить замуж.

Зачем ей нужно было давать такое обещание, зачем хранить верность генералу? Этого Куродо не мог взять в толк.

– Генерал совсем не думает о тебе. Он жаждет безраздельно властвовать; все должно исходить от него и принадлежать ему и военные подвиги, и оккупационная политика, и любовница. Для меня ты – жертва ревнивого старика. Генерал заставляет тебя разделять его мысли.

Таэко подошла к окну, будто хотела скрыть свое лицо, и сказала, смотря вдаль:

– Ты ребенок. Ничего не понимаешь. И не пытаешься понять.

Наверное, она больше никогда не обернется к нему, не взглянет на него. Ее спина казалась такой далекой, а сама она не принимала его слов, не принимала его самого.

Где-то в подкорке у Куродо вдруг промелькнули последние слова матери. Перед самой смертью она прошептала: «Мертвые сотканы из той же материи, что и те, кого мы видим во сне». Куродо так и не смог сказать ей ничего на прощание – пока он пытался справиться с собой, дыхание матери остановилось, и она превратилась в ту, с кем можно увидеться лишь во сне. Подталкиваемый отцом, Куродо поспешно взял мать за руку, но она уже не смогла сжать его руку в ответ.

А сейчас Таэко тоже пытается уйти в сны. Мама предупреждает его об этом. Если она дорога тебе, не отпускай, держи крепко. Тот, кто потерял мать, как никто другой, обречен на одиночество, на изгнание, на страдания. Даже если он добьется славы и успеха, но у него не будет матери, которой он мог бы посвятить этот успех, лучи славы не согреют его. Можно честно выполнять обещание, данное покойной матери, но все равно никогда не избавишься от душевной пустоты.

В следующий момент Куродо, повинуясь порыву, обхватил Таэко за плечи. Даже если бы за это его приговорили к смертной казни, он бы не остановился. Хоть на миг удержать любимую от ухода в сны.

Таэко бессильно пошевелила плечами, молча отвергая его. Куродо не расценил это как отказ, прикоснулся губами к ее шее и в то же мгновение почувствовал влагу на своей щеке. Она плакала. Ее слезы остановили его. Куродо посмотрел на ее лицо – красная помада казалась макияжем мертвеца. Может быть, не желая, чтобы он увидел ее мокрые от слез глаза, она отстранила его, но потом… сама прикоснулась губами к его губам. Ощущение чего-то теплого и мягкого пришло чуть позже. Он боялся потерять эти нежные прикосновения, ему хотелось убедиться, что это действительно ее губы. От ее груди исходило тепло. Запах ее тела, похожий на аромат ландыша, опьянял Куродо, его щеки раскраснелись. Она осыпала его дождем поцелуев, будто находилась под воздействием чар.

Таэко то поддавалась, то сопротивлялась соблазну, и это еще больше усиливало возбуждение. Наконец она оторвалась от Куродо, который, прерывисто дыша, изо всех сил пытался справиться со своим желанием, и вышла из комнаты. Но, расценив упавший на пол шарф как знак, Куродо бросился вслед за ней. Боясь, что она воспротивится искушению, он затворил за собой дверь спальни, подошел к ней размашистым шагом, наклонился, подхватил ее и бережно опустил на постель. Ее волосы растрепались и прикрыли лицо. Куродо отвел их, жадно прильнул к ее губам, а потом уткнулся в ложбинку между грудей. Шелест одежды, ее дыхание доносились до него откуда-то издалека. Раздеться самому, раздеть ее, не во сне, а наяву ласкать ее тело, справиться с трюком: войти меж ее белых бедер – все это казалось ему абсолютно невыполнимым. Но она открыла свои влажные глаза, улыбнулась своей обычной улыбкой и тем же уверенным жестом, каким не так давно смахивала сахар с его груди, позвала его…

Слыша ее голос – то не были ни возгласы радости, ни рыдания, – чувствуя во всем теле бесконечную дивную муку, Куродо кончил.


Он чувствовал кожей тепло Таэко, но все, что произошло минуту назад, казалось ему сном. Чтобы убедиться, что это не сон, Куродо снова прикоснулся к ее груди. Но теперь уже встретил отказ. Послышался голос Асы. Поняв, что они в спальне, Аса хрипло вскрикнула.

– Аса, не говори ничего. Черныш сейчас уедет.

Куродо, послушавшись, торопливо оделся. Не вставая с постели, она сказала, чуть гнусавя:

– Прощай, Черныш. Тебе больше нельзя приходить сюда.

– Почему?

Таэко вытерла слезы простыней и позвонила в колокольчик Дверь спальни открылась, и Аса поманила Куродо рукой. Он словно стал жертвой женского заговора.

– Ты ведь еще встретишься со мной?

– Прошу тебя. Ты же хороший мальчик. Уезжай.

Ее голос был похож на голос его матери, когда она говорила ему свои последние слова. Куродо почувствовал, как холод пробежал у него по позвоночнику, он не нашел, что ответить, ему ничего не оставалось, как выйти из комнаты. Улыбка дома улыбок застыла, а испытанное им возбуждение было насильно запечатано в снах.

10.6

Куродо не успел даже осознать, что Таэко приняла его любовь, а потом превратилась в снежную королеву и оттолкнула его. Сначала одарить его наивысшим счастьем, дать исполниться любовным мечтам и тут же все равно что кастрировать – до чего же переменчиво сердце актрисы… Чтобы разгадать эту тайну, Куродо сотни раз переживал заново события того дня. Но линии ее тела, волнующий оттенок кожи, ощущения от прикосновений, запах, движения, нега – все стиралось в памяти, подобно сну. Единственное, что росло в нем, так это желание хотя бы еще один только раз прикоснуться к ее коже, возродить любовь.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*