Энн Брашерс - Имя мое — память
Дэниелу хотелось обнять ее, но он сдержался. Он утратил веру в себя. В прошлый раз бездумно поддался своим порывам. Дэниел не хотел вновь допустить ту же ошибку. Он был стар, как камни, и, подобно камню, был не в состоянии разгадать причину ее слез. И вообще, он ничего больше не понимал в любви.
— С тобой все в порядке? — спросил Дэниел.
— Да. Я счастлива, что вижу тебя.
Он смотрел в ее открытое и смелое лицо, и у него сжималось сердце. Наверное, он все-таки кое-что понимает в любви.
— Даже после того, что случилось в прошлый раз?
— В этом не было твоей вины. Виновата я.
— Нет, неправда.
За дверью послышались шаги. Иоаким кричал на мужчину, тихо отвечающего по-испански.
— Прошу прощения, сэр, но мы не в силах вам помочь, — раздался тихий голос. — Если вы считаете, что-то не в порядке, вам следует обратиться в полицию.
Дэниел почувствовал, как София сжимает ему руку. Звуки стали удаляться и стихли.
— Он говорил, что он — это ты. Я знала, что это не ты. Зачем он мне это говорил? Что он от меня хочет?
— Долгая история, — прошептал Дэниел. — В нее трудно поверить. Но если хочешь, я расскажу ее.
— Прямо здесь? В кладовке?
— Нет. Я думаю, самое лучшее — переждать здесь еще несколько минут, а затем пройти через кухню и выйти в ту дверь. В переулке стоит мой автомобиль. На побережье есть одно место, куда мы сможем поехать, пока я не организую вылет отсюда.
Она кивнула в замешательстве, пристально оглядывая его в полумраке.
— У тебя все те же ботинки, — прошептала она. — Со школы. Я их помню.
— Правда?
Он ощутил прилив счастья.
Дэниел подождал, пока все стихло, а потом просмотрел вешалки в задней части комнатушки и вручил ей рабочий халат уборщицы.
— В нем ты будешь менее заметна, — объяснил он и нашел подходящий шарф. — Опусти голову, ладно? Нам нельзя идти вместе. Ты пойдешь первой, а я за тобой. Не волнуйся за меня. Спустись по лестнице направо, а потом зайди в кухню. Иди прямо через кухню до металлической двери и выходи на улицу. Машина — красный «Форд Фокус» с мексиканскими номерами, припаркованный на противоположной стороне улицы. Он будет открыт. Не останавливайся и по возможности ни с кем не разговаривай.
— Хорошо.
Ему так хотелось обнять ее. Трудно было удержаться, но невозможно было и дотронуться до нее. Что она сейчас о нем думает?
— Это опасно?
— Да, — ответил Дэниел. — Но я не спущу с тебя глаз. — Улыбнувшись, он протянул ей халат. — Не считая данного момента. Пока ты переодеваешься, я отвернусь.
Люси тоже улыбнулась. Дэниел слышал, как она возится с халатом.
— Я готова, — сказала Люси.
Он повернулся — купальный халат лежал на полу, а рабочий халат был застегнут на ней спереди. Люси убирала волосы под шарф.
— А как насчет обуви?
— Верно.
Вдоль стены стояли коробки, в одной из которых Дэниел заметил розовые шлепанцы и вручил ей их.
— Думаю, подойдут, — произнесла она.
Он нашел полку с бельем и дал ей стопку.
— Вот.
Подойдя к двери, он прислушался.
— Готова?
— Да.
Дэниел открыл дверь.
— Иди. Не поднимай головы.
Люси скользнула в коридор. Улучив минутку, она обернулась и улыбнулась ему, и его сердце растаяло. Из нее получилась красивая домохозяйка.
Никто не обратил на них внимания, пока они не сели в машину. Какой-то мужчина в форме портье открыл дверь кухни и заорал на них, но Дэниел уже выруливал из переулка.
— Он записывает номера автомобиля, — глядя в зеркальце заднего обзора, сказал Дэниел.
— Что же делать?
— Что-нибудь придумаем.
Она скинула шлепанцы и положила босые ноги на приборный щиток.
— Это здорово.
Ей следовало бы испугаться, но когда Дэниел находился рядом, трудно было обращать внимание на реальный мир.
— Будет здорово, если мы выберемся отсюда.
Дэниел сосредоточился на поиске дороги, ведущей в северном направлении. Иногда он посматривал в зеркальце заднего обзора, не преследуют ли их.
— У него есть машина? — спросил он.
— Не знаю. Мы не брали автомобиль напрокат. Из аэропорта мы ехали на такси.
— Хорошо. Это немного задержит его.
— Ты уверен, что он двинется за нами?
— Наверняка. Остается лишь надеяться, что у него на это уйдет какое-то время.
Люси сняла шарф и посмотрела на Дэниела. Так хорошо находиться рядом с ним…
— Сейчас подходящее время для рассказа? — спросила она.
Он кивнул, но его взгляд выражал осторожность.
— История эта долгая и странная, и, если не хочешь, тебе необязательно верить в нее, — произнес Дэниел. — Я расскажу тебе свою версию, а потом мы подумаем над ней.
Он говорил непринужденно, и Люси искренне сопереживала ему. Долгое время он был в одиночестве со своей версией мира. Она хотела, чтобы он знал: она это понимает. Ей хотелось сказать ему это и многое другое, но в голове у нее бешено крутились мысли, и она не могла сосредоточиться.
— Хорошо, Дэниел, — кивнула Люси. — Я понимаю больше, чем ты предполагаешь.
Оторвав взгляд от дороги, он посмотрел ей в лицо.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Хочу сказать, что мы — наши души — каким-то образом продолжаем жить и поэтому человек может узнавать людей и вспоминать события на протяжении более чем одной жизни.
Дэниел несколько раз переводил взгляд с нее на дорогу и обратно. Трудно было вести разговор, когда они не имели возможности смотреть друг на друга. Люси мечтала понять, какие чувства он испытывает к ней, разобраться в причинах его неловкости, преодолеть неопределенность пяти долгих лет.
— Что заставило тебя… так думать? — спросил он.
— Медиум.
Он сидел неподвижно, сжав обеими руками руль.
— Ты знаешь что-нибудь обо мне?
— Совсем немного. Знаю, что встречалась с тобой прежде. По крайней мере, так я думаю. — Люси подергала ремень безопасности. — Можно задать тебе один вопрос?
— Конечно.
— Как получается, что ты всегда Дэниел, в то время как остальные возвращаются в облике других людей? Ты живешь уже очень долго?
— Ты так думала? Что мне сотни лет от роду? — Он взглянул на нее с улыбкой. — Полагаю, ты смягчила требования, приемлемые для друга.
Она рассмеялась.
— Это были необычные несколько лет.
Он глубоко вздохнул и откинулся на сиденье.
— Мне двадцать четыре года. В каком-то смысле я живу уже очень долго, но я много раз умирал, совсем как ты.
— А каким образом тебе удается оставаться одинаковым от одной жизни к другой?
— Я не остаюсь одинаковым. Прежней остается моя душа. Потому что я помню.
Люси кивнула.
— Это единственная моя необычная черта. Но она совершенно необычная.
— И ты помнишь все? Все свои жизни? Всех людей, которых знал?
— Моя память несовершенна, однако я помню почти все. За исключением своих дней рождения. Я стараюсь забыть их.
Она уловила в его тоне легкомысленные нотки.
— Это не так.
— Так. Похоже, половина дней в году — мои дни рождения. Они как бы теряют свой смысл.
— Понимаю.
— И подрывают мою веру в астрологию.
— Это грустно.
— Грустно и весело.
— Ну, так… с днем рождения тебя.
— Спасибо.
Дэниел включил приемник, и из него зазвучала сальса. Оба они глупо улыбались. Люси барабанила пальцами по колену.
— Есть еще кто-нибудь такой же, как ты?
— Да.
— Вы все знакомы друг с другом? Это нечто вроде клуба?
Он рассмеялся.
— Нет. Не совсем. Никаких футболок или тайных рукопожатий. Но я знаком с двумя из них и встречался с несколькими другими или слышал о них.
— С кем, например?
Дэниел бросил взгляд в зеркальце заднего обзора.
— Например, с мужчиной, который скоро начнет нас преследовать.
— Знаешь, а я и прежде похищал тебя, — произнес Дэниел.
В этот момент салон автомобиля осветило солнце.
— Правда? — удивилась Люси. — А я думала, это мой первый раз.
Дэниел рассмеялся. Он чувствовал себя расслабленным, почти пьяным от коктейля восторга, облегчения и страха. Облегчения — потому, что она знала про него, верила ему, не убегала от него и не смотрела на него с опасением. И правда замечательно, что ей удалось решить эти задачки. Что за этим стоит? Что он для нее значит? Как она могла подумать, что Иоаким был им? Как проделала весь путь до Мексики с Иоакимом?
— А когда это произошло? — спросила Люси.
— Давным-давно.
— Как меня звали?
Он с удивлением посмотрел на нее.
— София.
— София? Этим именем ты называл меня в школе.
— Это было твое первое известное мне имя. В последний раз мы совершили свой побег на прекрасном арабском коне, а не в машине.
— Меня устраивает «Форд Фокус», — призналась она, и он рассмеялся.
