Димфна Кьюсак - Чёрная молния
– Если смогу.
– На протяжении этих шести лет до того, как он женился на мне, знали ли вы, что он оказывает знаки внимания какой-то другой женщине, посылает ей книги, подарки, пишет дружеские письма, которые по заблуждению могли приниматься за любовные? Был ли у вас хоть какой-нибудь повод сомневаться в нем?
Тэмпи медленно покачала головой. Ей вовсе не нужно было воскрешать в памяти эти годы. Слишком часто она думала о них после того, как он оставил ее.
Элспет глубоко вздохнула.
– Вот этого-то я и боялась. Возможно, для вас это утешение, а для меня – нет.
– Это вовсе не утешение для меня, но я не понимаю, почему вас это так волнует. Мы обе считали его другим человеком. Я обманулась в нем. Вы тоже.
– А теперь он обманулся в себе сам.
– Что вы хотите этим сказать?
– Он думал, будто женился на тихой и безвольной женщине. Теперь он увидит, что и у меня есть характер. Я не боюсь показать ему это. Пусть это будет для него частью расплаты. Ему придется уяснить себе, что если уж он не может быть хорошим мужем, то по крайней мере должен быть хорошим отцом. Он не посмеет разрушить наш брак по своему желанию. Он вынужден будет считаться со мной. Моим детям нужен отец, который играл бы с ними, когда я не смогу, занимался бы с ними спортом. Я же могу учить их только музыке и плаванию. Отец расширяет здесь плавательный бассейн. Он строит для нас дом на Питтуотере, и мы сможем всей семьей совершать прогулки на яхте, а Кит будет учить детей управлять парусом.
Она замолчала. На лице ее сияла лучезарная улыбка, какая бывает у детей при виде рождественской елки.
– Можете ли вы представить себе мое состояние, когда я думаю о будущей полноценной жизни после многих лет серости и скуки?
– Да, могу. Когда Кит оставил меня, я плакала не только потому, что потеряла его. Я плакала потому, что потеряла в жизни все, созданное вместе с ним. Мне казалось, я умру, но я не умерла. По-настоящему я пришла в отчаяние, лишь когда увидела, что и профессия моя изменила мне, если, конечно, такое пустое и никому не нужное дело можно назвать профессией. Позднее я поняла: я пришла в отчаяние потому, что красота, которой я поклонялась и служила, покидая меня, не оставила мне ничего взамен – я не видела смысла своей жизни. Теперь у меня появилась возможность показать внучке: женщина может жить и после того, как лицо ее увянет, а любовь уйдет.
– И вы будете счастливы этим?
– Откровенно говоря, не знаю. Да пока я об этом и не забочусь. Я была счастлива с Китом. А чем это кончилось? Теперь я по крайней мере буду жить ради чего-то вполне реального и нужного. Через год, ну или лет через пять, я могла бы при случае рассказать вам, что из всего этого вышло.
– Вы очень уверены в себе.
– Если у вас создалось такое впечатление, то оно ошибочно. Я совсем в себе не уверена. Откуда бы у меня взялась эта уверенность? До сих пор я терпела фиаско во всех своих делах.
Дверь вдруг распахнулась, и обе женщины удивленно обернулись.
– О дорогой папочка, это ты? – воскликнула Элспет. – Какой приятный сюрприз!
Дэвид Робертсон наклонился и поцеловал дочь, потом выпрямился и положил руки ей на плечи, как будто хотел защитить ее. Он возвышался над ними обеими, широкоплечий, высокий, с лысой куполообразной головой с густыми бровями и массивными, выдвинутыми вперед челюстями, властный и властвующий. Мало кому удается быть легендой при жизни. Он стал такой легендой. Теперь Тэмпи поняла, почему служащие боялись его.
– Ты еще недостаточно здорова, чтобы принимать гостей, – сказал он, переводя укоризненный взгляд с дочери на Тэмпи.
Элспет засмеялась.
– Я еще никогда не чувствовала себя так хорошо, как сейчас.
Встретив его взгляд, Тэмпи поняла, что он выражал и страх и гнев одновременно. Элспет положила ладонь на его руку.
– А почему ты не позвонил и не сообщил о приезде? Я бы встретила тебя в аэропорту.
Голос ее звучал так же тепло, но в глазах было предостережение, когда она весело продолжала:
– Познакомься, это миссис Кэкстон. Вы ведь раньше не встречались? Вообще-то говоря, она вела самые интересные передачи по твоей программе в течение многих лет. Я тут старалась рассказать миссис Кэкстон, сколь многим я ей обязана.
Он перевел подозрительный взгляд с Тэмпи на Элспет. Голос его стал таким же жестким, как и выражение лица:
– Я не знал, что ты знакома с миссис Кэкстон.
– Только как с личностью, известной всем в наше время. И вот – ты подумай! Мы давно уже беседуем, и у нас оказалось много общих интересов.
Элспет беззаботно рассмеялась. Но он все еще продолжал смотреть на нее, нахмурив брови, похожий на сторожевого пса.
Она начала подниматься с кресла, опираясь на его руку.
– Мне следовало бы догадаться, что ты прилетишь в первый же день, как я вернусь домой с малышами. Ну, пойдем. Я не хочу заставлять тебя ждать.
Направляясь к двери, она протянула руку Тэмпи.
– Пожалуйста, пойдемте с нами, миссис Кэкстон. Мы так увлеклись разговорами, что у нас не было и минутки взглянуть на них.
Она откинула москитную сетку, закрывавшую колыбельку. Лицо Робертсона сразу подобрело. Наклонившись над малышами, он смотрел на них с обожанием.
– Это – Дебора Элспет, она названа так в честь моей матери. Она, как и бабушка, блондинка. А это – Дэвид Робертсон, в честь дедушки. Вам не кажется, что они очень похожи? Посмотрите на его лоб. И на нос – со временем он будет напоминать орлиный клюв.
– Чепуха, – сказал Робертсон, но тон его смягчил резкость слова. – Они похожи на всех грудных младенцев, розовые и бесформенные. Что же касается орлиного клюва, то это всего лишь кусочек теста, и ничего больше. А врач и сестра довольны их развитием? – спросил он озабоченно.
– Да, вполне. Они уверенно набирают вес. Я потом покажу тебе их медицинские карточки.
Она опустила сетку и улыбнулась Тэмпи.
– Дня не может прожить, чтобы не проверить, насколько они поправились и каким новым штучкам научились.
А Тэмпи в это время думала, что хоть эти дети и будут носить фамилию Кита, они так и останутся детьми Робертсона.
Элспет потащила отца в комнату.
– Ну, теперь пойдем. Садись сюда, а я расскажу, что хочу попросить тебя сделать для миссис Кэкстон.
Он стоял и хмуро смотрел на Тэмпи.
– Не знаю, смогу ли я что-либо сделать для миссис Кэкстон.
– Да, сможешь. Ты только сядь сюда, я зажгу для тебя сигару. И выслушай все, что она тебе расскажет. Или лучше я сама расскажу. Она, наверно, очень устала.
Он неохотно сел. Элспет поднесла ему зажигалку. Потом рассказала историю Уэйлера, очень живо обрисовав и место действия и всех действующих лиц: Кристофера и Кристину, ее приемных родителей, всех родственников.
Отец слушал ее, не отрывая глаз от сигары, лицо его было бесстрастным. Его совсем не трогала трагедия Кристофера и Занни, он остался равнодушным к затруднительному положению Кристины, нисколько не интересовался судьбой Уэйлера.
Когда Элспет закончила свой рассказ, он посмотрел на нее вопросительно, словно допытываясь, чего же она ему еще не сказала, потом перевел недоуменный взгляд на Тэмпи.
– Почему вы обратились к моей дочери?
– Я подумала, что она сможет помочь мне опубликовать этот материал.
– Конечно, обратиться в печать было бы самым разумным.
Элспет слегка потрепала его по плечу.
– Мой дорогой папочка, пожалуйста, не прикидывайся таким наивным. Ты ведь отлично знаешь, что невозможно поместить в газету материал, который не соответствует ее направлению.
– Миссис Кэкстон, несомненно, об этом тоже знает. Зачем же ей было тратить время и приезжать сюда?
– Затем, что она прекрасно понимает: если ты займешься этим делом, у них будет шанс выиграть его.
Он усмехнулся; удивленно разглядывая их, он пытался найти ключ к разгадке этой совершенно необъяснимой ситуации, когда дочь его вдруг оказалась в дружеском контакте с «той, другой женщиной», о которой ей, вообще-то говоря, не следовало бы и знать. Конечно, единственное, что его волновало и имело для него значение, – это счастье дочери. Но где-то здесь таилась угроза ее благополучию. Заключалась ли она только в том, что существует на свете Тэмпи? Или же в чем-то еще?
– Я против личного вмешательства в политику, проводимую прессой, – сказал он решительно.
Один из малышей захныкал. Он встал и вышел на балкон, где в тот же миг появилась медицинская сестра в белом халате.
Элспет предостерегающе приложила палец к губам.
Когда ребенок успокоился, он снова вернулся и встал, облокотившись на спинку кресла Элспет. Засмеявшись, она погладила его руку.
– Вы представить себе не можете, как мой отец трогательно относится к малышам. Я решила, что он должен переехать сюда и помогать мне воспитывать их. Давай-ка, папа. Ты будешь жить в старом флигеле. Договорились? Мы все будем в восторге.
