Филип Дик - Время собираться
– Новенькие?
– Да.
– Надевайте плавки и в воду.
Они побежали назад, за плавками. Быстро переоделись. Минуту спустя они уже трусили по тропе к речке, и ветерок обвевал их голые тела, а мелкие камешки врезались в ступни. Джимми двигался довольно быстро. Карл старался, как мог.
– Скорее! – крикнул Джимми.
– Иду!
Они достигли отмели, миновав сложенную из красной древесины столовую. Теперь под ногами был теплый сухой песок. Джимми с разбега прыгнул в воду. Карл подбежал к краю, обогнув по дороге немало свернувшихся калачиком на солнце коричневых загорелых тел.
У самого края воды он остановился и стал оглядываться. Его внимание привлекла платформа на том берегу реки.
Из воды, плюясь и фыркая, высунул голову Джимми.
– В чем дело?
Карл не ответил.
– Что тебе опять не так?
Карл нырнул. Проплыл немного под водой и вынырнул на поверхность. Подгреб к Джимми. Вода была ледяной. Он едва мог дышать, все тело покрылось гусиной кожей.
– Холодно как.
– А то.
Они выбрались на отмель. Вода струилась по их лицам, каплями падала с тел. Они с трудом переводили дух.
– Я устал, – проворчал Джимми.
Карл тоже устал. Скорее от восторга, чем от чего-либо еще. Никто не обращал на них внимания. Лежавшие на берегу в основном спали. Изредка то один, то другой из спящих поднимался и прыгал в воду. Двое мальчишек боролись за огромный зеленый мяч. На той стороне реки в воду с платформы нырнула гибкая фигурка.
– Только приехали? – обратился к ним какой-то парнишка.
Они кивнули.
– Только что пришли.
– Сколько пробудете?
– Две недели.
– Первый раз?
– Да.
– Хорошее место, – сказал паренек.
Карл разглядывал мальчишек, плещущихся и вопящих в воде. Он был очень тих и ничего не говорил.
Джимми ткнул его в бок.
– Ты чего?
– Ничего.
– По дому соскучился?
– Нет. – Карл перевел взгляд на платформу на том берегу. Там тоже загорали. Позади загоравших начинался черный земляной склон, переплетенный древесными корнями. Посреди склона дорога. Зубчатые ели на горизонте.
– А чего тогда?
– Я не знал, что здесь будут девчонки. Я думал, это лагерь для мальчиков.
– Они на той стороне, – сказал паренек.
– Ну да, мы же видели их палатки, – ввернул Джимми.
На краю платформы сидела, переводя дух, какая-то девочка. Ее тело блестело и сверкало на солнце. Она сняла шапочку. Волосы у нее были длинные и темные. Они падали ей на шею и плечи. Она смотрела в воду, ее лицо ничего не выражало.
Карл смотрел на нее, пока Джимми не схватил его и не столкнул в воду.
– Пусти! – крикнул Карл. Вода накрыла его с головой. Он вырвался, фыркая и отплевываясь, из носа и изо рта лило.
– Ты чокнутый, – сказал Джимми, заметив выражение его лица.
Карл растянулся на песке.
– Нет.
– Не нет, а да.
Девочка с платформы исчезла. Карл не знал, куда она ушла. Он ждал, но она не появлялась. Еще одна девочка выбралась из воды и поднялась по лесенке на платформу, но это была не та. Другая.
Солнце пересекло небо. Поднимался холодный ветерок. Пловцы один за другим выходили из воды.
– Время уходить, – скомандовал вожатый. – Всем мыться и одеваться к обеду.
Были танцы. Поздно вечером. Из столовой вынесли столы, чтобы освободить место. Установили проигрыватель, пластинки и репродуктор поставили в углу. Мальчишки, переминаясь с ноги на ногу, сгрудились у стены, стараясь держаться подальше от девчонок.
– Я не умею танцевать, – сказал Джимми.
– Плохо, – ответил Карл.
– Я же сюда не за танцульками приехал.
Мальчишки подталкивали друг друга в бока и шаркали ногами. Середина просторной комнаты была пуста, по ту сторону бездны стояли девочки. Мистер Флетчер, управляющий лагерем, вышел в центр и жестом попросил тишины.
– Первый танец – дамы приглашают кавалеров! – объявил он, вытирая шею красным носовым платком.
Из проигрывателя понеслись звуки музыки. Мальчишки попрятались друг за друга, отступая к стенке. Несколько девчонок двинулись к ним через пропасть.
– Что мне делать, если какая-нибудь попросит меня с ней потанцевать? – прошептал Джимми.
– Скажи ей, что хочешь этот танец пересидеть.
– Что это значит?
– Это значит, что ты не умеешь танцевать.
Тощая девчонка с желтыми волосами бродила меж них, выискивая, с кем бы потанцевать. Мальчишки, потупившись, отворачивались, а сами рассматривали ее исподтишка.
– Пошли, – зашипел Джимми, таща куда-то Карла.
– Куда?
– На улицу.
– Нам нельзя на улицу. Мы должны быть здесь и танцевать.
Джимми не ответил. Девчонка ушла, ведя за собой невысокого парнишку в галстуке-бабочке.
– Глянь-ка, бабочку нацепил, – сказал Джимми.
В теплой комнате лицо мальчишки покрылось испариной. Посреди комнаты медленно танцевали несколько пар.
– Ты только погляди на них.
Карл вытягивал шею, рассматривая девочек на той стороне. Может… может, она там? Девочка с темными волосами. Он смотрел и смотрел, но так и не находил ее.
– На что это ты уставился? – требовательно спросил его Джимми.
– Ни на что.
– Кого-нибудь увидел?
– Нет. – Это была правда. Он ее не видел. На середину комнаты вышли еще пары. Новые и новые девочки набирались смелости пригласить мальчиков на танец. Джимми все больше нервничал.
– Я пошел, – сказал он наконец.
– Ладно.
– А ты?
– А я останусь.
– Ну и… ну и какашка же ты. – Джимми двинул его кулаком в ребра, подошел к двери и скрылся.
Карл остался один. Ему сделалось грустно. В комнате оглушительно ревела музыка. Вокруг него топтались, шаркая подошвами, парочки. От их голосов у него звенело в ушах. Он бесцельно бродил вокруг. За одним столом наливали в бумажные стаканчики пунш. Какая-то женщина протянула ему стакан. Он взял и пошел с ним по комнате, прихлебывая. Пунш был густой и теплый. И отдавал фруктами, как стоялая газировка.
Вернувшись на место, где он стоял раньше, он вдруг увидел ее. Сердце у него в груди перевернулось. Она танцевала, на ней было длинное белое платье и красные цветы в волосах. Она смеялась. Он видел ее зубы, мелкие и ровные. Кожа у нее была смуглой. Испанка или кто-нибудь в этом роде. Глаза у нее были большие и яркие.
Тоска накрыла Карла, странная тоска, сладкая, как пунш. От тоски у него заболело все тело. Он придвинулся к краю толпы нетанцующих мальчишек.
Пухлая девчонка схватила его за руку.
– Потанцуем? Потанцуем?
– Пусти. – Он сердито увернулся. Толстушка бросилась за кем-то другим, смеясь и толкаясь.
Музыка смолкла. Джимми вернулся в зал, проскользнув на место рядом с Карлом.
– Ну как? – спросил он.
– Что как?
– Танцы.
– Я не танцевал.
– Сроду не думал, что в лагере танцуют, – сказал Джимми. – И кто только такое выдумал?
Долгими ночами было очень тихо, все вокруг спали, нигде не горел свет. Иногда Карл просыпался и, прислушиваясь, лежал в теплом спальнике, откуда наружу торчала только его голова. Ночной ветерок шевелился в кронах деревьев, которые росли у реки.
Карл лежал и слушал. Из темноты доносились какие-то шорохи. Звери? Как-то утром он проснулся и увидел серую белку, она стояла на его спальнике. В воздухе висел туман. Все еще спали. Белка стояла столбиком, серая и прямая, как стрела. Вдруг она стекла с него на землю, взмахнув пушистым хвостом. Скачками она помчалась к большому красному дереву и взлетела по его стволу.
Позже, когда туман рассеялся, на кухне загремели посудой. Лежа в теплом спальнике и дожидаясь гонга к завтраку, Карл прислушивался к звукам с кухни, которым с реки отзывалось эхо: глухой стук, похожий на удары далекого барабана. Оно казалось особенно странным на фоне журчания реки и векового молчания листвы, земли и деревьев.
Здесь все было совсем не так, как дома. Обычная жизнь казалась нереальной. Как сон. Его комната, микроскоп, марки. Картинки. Книги, пластинки, бесконечные ящики и стопки. Душная, запертая комната. А здесь воздух был прозрачным и свежим. Видно было на мили вокруг, зеленые холмы и деревья уходили вдаль. В воздухе пахло деревьями, влажной землей. Ощущение камней под ногами. Ледяная вода. Сухой песок на коже.
Он заплатил десять центов, чтобы прокатиться в каноэ до моста. Берега были покрыты камнями. Бесконечные серые каменные россыпи. Он плыл по течению, предоставив каноэ своей воле. Он забыл, что аренда стоила ему десять центов в час. Положил весло, вытянулся на дне лодки и стал слушать журчание воды и тишину леса.
Лодка плыла все дальше и дальше. Лагерь остался далеко позади. Он пошевелился. Пора было возвращаться. Он остался совсем один впервые в жизни. Вокруг не было ни души. Ощущение было совсем иное, чем когда остаешься один в комнате. Там его окружали вещи, целая комната вещей. А за ее стенами был город, целый город мужчин и женщин, бесконечное множество людей. В городе никто никогда не оставался совсем один.
