Маленький книжный магазинчик в Тегеране - Камали Марьян

– Огонь, – повторил парень.

Конечно, он был прав, назвав именно это слово. Он заявил это с такой уверенностью, что Ройя надеялась, что он ошибся, но в то же время захотела сесть рядом с ним и часами говорить обо всем на свете. Но пора было уходить: ее ждала сестра.

Зари стояла на другой стороне улицы и злилась, когда Ройя подошла к ней. Она пожаловалась, что оглохла, слушая выступавших политиков, пока сестра торчала над карандашами и книгами в этой несчастной лавке. Она заявила, что ей надо пойти домой и лечь в постель с горячей бутылочкой, потому что у нее страшно заболел низ живота из-за менструации, а еще она умирает от голода. И что вообще Ройе пора бы научиться уважать чужое время, хотя бы для разнообразия. Ройя слушала ворчание сестры всю дорогу до дома. Но все равно глядела по сторонам и гадала, увидит ли когда-нибудь того парня где-то еще, а не в магазине канцтоваров.

2013

Ройя прижалась лбом к стеклу и смотрела на проплывавшие мимо промороженные ландшафты Новой Англии.

Она хотела поговорить с Уолтером, сказать, как приятно им будет пообедать вместе. Она поджарит рыбные палочки, его любимые. Ей хотелось забыть свой визит в пансионат. Она не собиралась ворошить давнее прошлое. Но слова из того письма врезались в ее память шестьдесят лет назад, и она не могла их забыть.

Я обещаю тебе, любовь моя. Давай встретимся на площади Сепах в ее центре… в среду… в 12 часов. Или чуть позже, если я задержусь. Жди меня там, и мы с тобой будем вместе навсегда. Радость видеть тебя поможет мне прожить эти несколько дней.

– Ох, Уолтер, – проговорила она, снова прижалась лбом к окну и зарыдала.

3. 1953. Любовь: как она ловит в свои сети

Ройя перечитывала стихотворение Руми и ждала Бахмана. С того дня, когда он впервые увидел ее в магазине, он не пропустил ни одного вторника. Та зима вообще была полна восторга, ожидания, разговоров. «Когда ты влюбилась, сестра? Скажи мне. Ты влюбилась в него, когда он процитировал слово из того стихотворения, да?»

«Конечно нет», – ответила Ройя сестре. Дело не в одном слове, не в одном мгновении. Такое бывает только в американских фильмах, разве не понятно?

Ройе хотелось забыть обо всем, хотелось тепла и уюта. Все это она находила в магазине канцтоваров с его книгами. Потом там появился Бахман. Но если бы ей потребовалось назвать день, когда она влюбилась окончательно и бесповоротно, то она сказала бы про седьмой вторник. В тот день стало понятно, что зима с ее холодами, морозом и серым небом уже позади, что впереди зеленая листва, цветы и новая жизнь. Вся страна готовилась праздновать первый день весны – персидский Новый год.

В тот вторник господин Фахри выглядел особенно оживленным и энергичным; он помогал матерям покупать детям новогодние подарки, заворачивал карандаши, звонил своим покупателям и сердечно желал им радости и долгих лет жизни.

– Я хочу купить подарок сыну, – проворковала очередная покупательница. – Он хорошо учится и любит читать. – Гордость на ее лице вызвала у Бахмана улыбку, и Ройя заметила ее. Еще один мужчина купил цветные карандаши, и господин Фахри сложил их в букет, как цветы, и перевязал зеленой ленточкой. Но больше всего, конечно, люди покупали поэзию – как всегда, любовь к персидской поэзии была безграничной. Когда в магазин нахлынула новая волна покупателей, Ройя и Бахман разошлись в разные стороны. Он стал рассматривать политические брошюры на стенде, она листала в глубине зала переводные романы.

Потом толпа рассеялась так же быстро, как и появилась. Книги были куплены, подарки выбраны, советы выслушаны. Все ушли, остались лишь Ройя и Бахман; казалось, они были поглощены собственными занятиями, но, конечно, оба ощущали присутствие друг друга. Господин Фахри захлопнул с громким стуком свой кассовый аппарат.

– Удивительно, как много стали люди покупать к Новрузу. Неужели у всех детей в этом городе хорошие оценки, раз они заслужили такую кучу подарков к Новому году?

Ройя и Бахман молчали, каждый в своем углу магазина.

– Вот что! – Господин Фахри обвел взглядом магазин, словно обращался к огромной аудитории. – Я не могу жаловаться, сегодня моя торговля шла замечательно, но теперь я должен отнести в банк выручку.

Ни Ройя, ни Бахман не пошевелились.

– Раз я уйду, мне придется закрыть магазин.

– Я побуду здесь, – спокойно заявил Бахман.

– Что?

– Я могу остаться здесь. Если придут покупатели, я скажу им, что вы скоро вернетесь.

– О. – Господин Фахри поглядел на Бахмана, потом, неуверенно, на Ройю.

Ройя поняла его замешательство и просто окаменела при мысли о том, что останется наедине с Бахманом. Конечно же, это неприлично.

– Мне пора домой. Всего вам хорошего, господин Фахри!

– Ну, раз вы уходите… да, Ройя-ханум, хорошего вам дня! – с облегчением отозвался господин Фахри и снова посмотрел на часы. – Банк скоро закроется. У меня мало времени. Спасибо, Бахман-джан. Я ловлю вас на слове. – Мистер Фахри схватил пальто и со строгим видом повернулся к Ройе: – До свидания, Ройя-ханум. Идите домой. Пока не стемнело. – Он надел на голову черную шапочку. – Бахман-джан, я скоро вернусь. – Он торопливо вышел, и Ройя направилась следом за ним.

– Останься!

Голос Бахмана звучал ясно и уверенно.

– До свидания.

Она замерла в дверях. Господин Фахри скрылся за поворотом.

– Пожалуйста, останься. – Теперь его голос звучал не так уверенно.

Она повернулась, чтобы объяснить ему, почему она не может остаться. Но когда увидела его лицо, у нее перехватило дыхание. Бахман нервничал. У него горели щеки, но в глазах светилась нежность.

Ей нужно было идти домой, там много дел. Маман и Зари убирали дом к Новому году, им нужно помочь – вытирать пыль, выбивать ковры, мыть с уксусом стекла. Ох уж эта весенняя уборка! Нет, она никак не могла остаться тут наедине с этим парнем.

Но она уже осталась наедине с ним. Она была с ним здесь, и внезапно в этом хранилище покоя забрезжила возможность переменить абсолютно все.

– Какая у тебя самая любимая книга? – быстро спросил он.

– У меня такой нет.

– О, но ведь… мне показалось, что ты любишь читать.

– Да, люблю. Я имела в виду, что у меня она не одна. Их очень много.

Он усмехнулся, и его лицо, все еще красное, немного расслабилось.

– Господин Фахри сказал мне, что ты хочешь изменить мир. – Ей казалось, будто она прыгает с обрыва, и удивлялась тому, что еще в состоянии передвигать ноги. Ройя направилась к Бахману и остановилась на расстоянии вытянутой руки. Он стоял перед ней с пылающим лицом, темной густой шевелюрой и в штанах цвета хаки.

– Я ничего не знаю об этом. – Бахман опустил голову и посмотрел себе под ноги.

– Но ведь ты занимаешься политикой, разве не так?

– Разве в этой стране найдется хоть один человек, стоящий в стороне от политики? – удивленно возразил он.

– Это я, – солгала она.

– Тебе надо интересоваться политикой. Особенно теперь.

– Понимаешь, мне она не нравится. Все эти споры. Демонстрации…

– Это все, что у нас есть. Мы должны участвовать в этом. Нельзя допустить, чтобы свергли премьер-министра Мосаддыка.

– Ты веришь слухам? Его хотят сместить?

– Да, меня они беспокоят. Это могут сделать иностранные державы или наши соотечественники. Предатели живут среди нас, это нарастает… – Он замолк. – Ладно, не хочу надоедать тебе этим.

– Я привыкла к таким разговорам. Мой Баба говорит почти то же самое.

– Правда? – Бахман улыбнулся.