Первая в списке - Виткевич Магдалена
– Господи, ты вообще здесь готовишь? – вырвалось у меня.
– Редко, – ответила Ина, покусывая карандаш. И добавила, не отрываясь от своей писанины: – Я ужинаю в городе.
Я разложила творог с зеленым луком и йогуртом на две тарелки. Что ж, я по-другому представляла себе эту встречу с самым важным человеком в жизни моей мамы. К сожалению, не все выглядит так, как мы рисуем это в нашем воображении. Чаще всего это выглядит совершенно иначе.
На столике рядом с диваном были разложены бумаги, лежали диктофон и мобильник. Тарелку было ставить некуда, я села и пристроила ее на коленях. Конечно, я боялась нарушить пятном прекрасную белизну, тот идеальный минимализм, который царил во всем жилище. Полное отсутствие украшений, безделушек, полное отсутствие жизни. Единственным декоративным акцентом были повешенные на стене над большим телевизором выпуклые буквы, образующие надпись: «Because you аге the most important person in your life» [1].
– Все, закончила, – вдруг сказала Ина. – Так, мейл начальнику отправила. Еще чуть-чуть – только проверить электронную почту, будут ли какие поправки. Можешь ты мне, наконец, сказать, что это за список за такой?
Она прошла на кухню, взяла тарелку и вилку.
– Извини, но у меня нет хлеба. Успела отвыкнуть. – Она пожала плечами. – Ну так что? В чем там дело с первой в списке?
Глава вторая
Когда вдруг потеряешься,
одна, посреди ночи, знай —
оттуда, из-под самых высоких деревьев,
за тобой будут следить мои глаза.
И когда в дождливый день
тебе станет трудно жить,
моя тень укажет тебе свет и путь сквозь туман.
И если ты вдруг заблудишься.
я не оставлю тебя одну.
Потому что мы еще встретимся.
Я не оставлю тебя одну.
Гданьск. 1 августа, дом
Доченьки мои любимые!
Уж и не знаю, как начать. Никогда в жизни не думала, что мне придется писать что-то подобное. По принуждению или по собственному желанию…
Однажды, на каком-то корпоративном тренинге у нас была мастерская. Это было одно из тех мотивирующих занятий, на котором, нас учили, как сделать нашу жизнь лучше. Тренер спросил, что бы мы сделали, если бы нам осталось жить только год. Я была уверена, что провела бы этот год с вами, чтобы научить вас – или, по крайней мере, попытаться научить, – как жить в этом прекрасном мире. Потом он спросил, что бы мы сделали, если бы у нас осталось всего несколько месяцев. Я ответила, что написала бы для вас несколько слов, которые могут пригодиться вам в будущем. Затем он спросил: а что будет, если от конца нашей жизни нас отделяли бы только дни? Тогда я бы взяла диктофон и начала записывать для вас то, что собиралась сказать вам лет через пять-десять.
Тогда я думала, что это всего лишь такой дидактический прием, чтобы лучше объяснить тему: «Как надо жить, чтобы жить стало лучше».
И теперь я пишу вам эти слова, потому что не знаю, сколько у меня осталось времени. Пока что я держусь. Но даже когда меня уже не будет на этой земле, я не верю, что я растворюсь в небытии. А вы знайте, что я вас не оставлю. Это просто невозможно.
Сначала я смогла прочитать только одну страницу.
Я была скорее возмущена, чем заинтересована.
Честное слово, просто не хотелось все это читать.
– Это что? – спросила я. – Это, черт возьми, что такое?
– Дневник, – прошептала Карола.
– Ну, вижу, что дневник! Чей? Чья это мелодраматическая чушь и какого черта ты мне ее подсунула?
– Это не чушь! – Карола сглотнула слезы.
– Разве? – Она действительно вывела меня из равновесия. Мне не нравились ни мелодрамы, ни, понятное дело, романы. А эта – нате-пожалте – выскакивает с каким-то тошнотворно-слащавым текстом. – Письма, что ль, какие? Кто их писал? – спросила я. Мне захотелось ее встряхнуть. – Скажи мне, черт возьми, при чем тут «первая в списке»?
Я была просто взбешена. Совершенно не понимала, о чем идет речь, и – что самое главное – какое это имеет отношение ко мне. Ну да, каждое из прочитанных мною слов было пронизано тоской и печалью, каждая фраза сообщала о приближении неотвратимого. Но ко мне-то какое это имеет отношение?
Смерть? Кто эта девушка, которая осмеливается разрушать мой прекрасно организованный мир и морочить голову завещанием какой-то женщины? Хватит, уже достаточно в моей жизни смертей и расставаний! Нет! Я больше не хочу никаких эмоциональных связей, ни с кем. А от такого чтения опять сдавливало горло, я чувствовала, как подступают слезы и волей-неволей человека затягивает, как в воронку. А ведь я давным-давно пообещала себе, что больше никогда в жизни не из-за кого не буду плакать, никогда ни к кому не буду привязываться, что сделаю все, чтобы мне больше никогда не было больно.
– Кто это написал?! – кричала я. – И какого черта ты мне это сейчас подсунула?
Я была уверена – она ожидает, что журналистка обязана помочь изданию этих каракулей. У меня еще мелькнула мысль позвонить по 112, девушка все больше и больше напоминала мне сумасшедшую или сталкера. Ведь есть же такие, кто преследует актеров, звезд… Нет, в каком-то смысле я тоже вроде как звезда, но не до такой же степени, чтобы меня преследовать…
– Можешь прочесть дальше? – проговорила она. – Еще хотя бы кусочек.
Гданьск. 2 августа, дом
Помните, как я сидела у ваших кроваток, когда вы засыпали? Когда вы уже лежали, плотно укутавшись одеялками и закрыв глазки, и я спрашивала, что там видно под веками.
Я всегда хотела знать, что на вас произвело самое большое впечатление за этот день. С этими закрытыми глазами мы вместе ходили по горам, прыгали по лужам, собирали грибы и рисовали картины.
Благодаря этим нашим вечерам я смогла разделить с вами все, что было днем, все самое лучшее.
Вот почему я пишу вам. Я не буду писать о чем-то плохом. Не хочу, чтобы через двадцать лет вы, закрыв глаза и отходя ко сну, вспоминали меня грустной, уставшей…
Я буду улыбаться вам и всегда буду спрашивать: «Что ты видишь хорошего, когда закрываешь глаза?»
Итак, все грустное давайте утрясем с самого начала. А потом, я уже буду с вами в самые важные дни жизни.
Я хотела бы стать для вас поддержкой в случае, когда вам понадоблюсь, но помните, что вы всегда можете положиться на этих людей:
Каролина Рыбиньская, журналистка, в последнее время жила в Варшаве и работала в какой-то бульварной газетенке.
Бабушка Зося Кудларек.
Кшиштоф Шульц, юрист. Очень давнишний приятель… В последнее время я общалась с ним по нескольким важным делам, которые нужно довести до конца. Он поможет вам, он хороший человек. Вы можете полностью ему доверять.
Петр Шафранек, отец. Деньги приходят с берлинского адреса: Густав-Мюллер-штрассе, 16. Давно я с ним не разговаривала. Я пыталась найти его, но безуспешно.
Я смотрела на нее, пока она читала, и не могла найти на ее лице никаких эмоций, кроме недовольства. Я была очень удивлена. Вот я, например, когда впервые увидела мамины слова, долго не могла успокоиться. Я плакала. Правда, слова были адресованы мне, а не Ине, но коль скоро она была первой в этом списке, то, в конце концов, должны же быть какие-никакие эмоции у человека. Мама была умной женщиной, и то, что она включила ее в список, определенно преследовало какую-то цель. Бабушка Зося – понятно, она воспитывала нас. Когда мама заболела, она сразу приехала, чтобы заняться нами. А вернее, Майкой, потому что та была еще маленькой, но мне тоже нравились теплые заботливые руки бабушки Зоей.
