В Восточном экспрессе без перемен - Миллз Магнус

— Вы сказали, что в конце недели уезжаете?

— Таков план, — сказал я.

— А я думал, вы в «Доме на холме» красите?

— О, — сказал я. — Об этом, значит, и вам известно, да?

— Гордон сказал, что видел, как вы сегодня днем красили парадные ворота. Говорит, вы с Дикином разговаривали.

Я знал, что Гордоном зовут другого бармена «Вьючной лошади». В предыдущие визиты видел, как он работает бок о бок с моим нынешним трактирщиком. А вот кто такой Дикин, я понятия не имел.

— Дикин — это кто? — спросил я.

— Да знаете вы Дикина, сказал он. — Малый, что молоко развозит.

— А, этот, — сказал я. — Ну да, только я с ним на самом деле не разговаривал. Это он со мной разговаривал.

— В этом весь Дикин, точно.

— Но я только ворота покрасил, — добавил я. — Выручил, понимаете.

— Значит, не остаетесь?

— Надолго — нет.

— А, — сказал он. — Понятно. Дротики кидаете, ну?

— Время от времени да.

— Хотите, сыграем?

— Ну, давненько я не метал дротиков во гневе.

— Это ничего, — сказал он. — Так, время скоротать. Стрелы у вас свои?

— Э… нет.

— Ну да, — сказал он. — Вы тогда берите эти, а я другой комплект принесу.

Откуда-то из-за стойки он извлек еще дротиков, и мы с ним сыграли в «301», он выиграл. Записывая счет, себя он пометил как «Т», и тут я вспомнил, что слышал, как его накануне вечером кто-то называл Тони. Последовала еще одна игра, и он опять выиграл. Казалось, что, несмотря на недавнее отсутствие доски, играть он не разучился, и как только выходил в паре, исход матча, можно сказать, бывал предрешен. Однако в третьей игре мне удалось продержаться вровень с ним, и он меня так уж легко не разгромил.

— Снайпер, — сказал я, когда он засадил двойную восьмерку и выиграл.

— Спасибо, — ответил он. — Вы и сами неплохо кидаете.

— Спасибо.

— Лучший из семи?

— Да запросто.

— Тони! — крикнул голос из другого угла бара.

— Сейчас вернусь.

Он скользнул за стойку и пошел обслуживать новоприбывшего в верхний бар.

— Ну что, Брайан? — услышал я.

В другой части паба я не бывал, но знал, что ее всегда называют верхним баром. У меня сложилось ощущение, что он для местных — от туристов же ожидалось, что они будут пользоваться нижним баром. «Вьючную лошадь» зачем-то построили на двух уровнях, и, хотя обе половины соединялись между собой, верхний бар был на две ступеньки выше, с собственной стойкой и пивными насосами. В результате, у тех, кто там пил, вид был слегка надменный и исключительный, если смотреть на них снизу. В верхнем баре обычно господствовал пожилой мужчина, которого я принимал за владельца, а Тони и Гордон заправляли более оживленным нижним баром. Сегодня вечером, однако, все было очень тихо, и Тони, похоже, сам распоряжался в целом заведении. Пока ждал продолжения нашей с ним игры, я бросил взгляд на нового посетителя в другом баре. Да, подумал я, определенно местный, — и понял, что я его уже видел, потому что узнал его картонную корону. Она была серебряной, с тремя зубцами, и некогда ее не раз чинили клейкой лентой. Этого человека в верхнем баре я замечал нередко, и всякий раз у него на голове сидела картонная корона. Перехватив мой взгляд, он ухмыльнулся и кивнул в мою сторону, что-то говоря при этом Тони. Я не слышал, что он сказал, но недружелюбным оно не казалось.

Несколько мгновений спустя Тони вернулся к доске для дротиков, и игра возобновилась. То была переигровка, в которой он взял верх в четырех матчах к одному, поэтому мы решили сыграть в «лучший из девяти», и эту переигровку он тоже оставил за собой. Но все-таки, как он справедливо заметил, это и впрямь помогло скоротать время. За вечер во «Вьючную лошадь» заглянуло еще несколько посетителей, и все без исключения они оказались местными. Большинство направлялось в верхний бар, но один-двое спустились к нам. Дрейфуя сюда, они всем своим видом давали понять, что давненько в нижнем баре не бывали. Как будто возвращали территорию себе.

— Наконец-то тишь да гладь, — сказал один, входя, и тут же передвинул барный табурет так, чтобы сидеть на нем можно было, упираясь спиной в угол. Мне это напомнило случай, который я наблюдал неделей раньше: один клиент перетащил табурет в другой угол бара. Хозяин тут же накинулся на него, велев оставить «мебель» в покое, а если ему это не нравится, то пусть несет свои денежки куда-нибудь в другое место. Незадачливая жертва была не одна, а с крупной компанией, по виду сплошь туристы, и вскоре после все они допили и ушли. Я как-то не мог себе представить, что подобное могло произойти с кем-то из присутствовавших сегодня. Туристический сезон закончился, и правила изменились. Местные, казалось, вольны двигать табуреты как им вздумается. Тем не менее в тот раз такое отношение к платящему клиенту показалось мне довольно грубым. Я подозревал, что Тони — сын владельца, поскольку между ними имелось заметное сходство, но сходство этим, к счастью, и ограничивалось. Тони был любезен дальше некуда, и хотя я, говоря строго, оставался «туристом», он из кожи вон лез, чтобы я здесь чувствовал себя как дома. То же относилось и к Гордону. Оба младших бармена выглядели примерно моими сверстниками, и я чувствовал какое-то сродство с этой парочкой. Однако мне никак не удавалось определить, постоянно они связаны с «Вьючной лошадью» или нет. Оба казались людьми того типа, от кого ожидаешь чего-то «получше» просто работы в пабе, и мне нравилось воображать, что они этим занимаются, лишь пока ничего получше не подвернется. Мысль о том, чтобы застрять здесь навсегда, никогда никуда не сдвинуться, представлялась мне совершенно немыслимой.

Чуть погодя два бара стали уже так оживлены, что Тони работал без продыху, поэтому дротики ему пришлось оставить. Но явились другие игроки, и я сыграл еще несколько раз, а пару-другую матчей даже выиграл. Вскоре к нам в нижний бар спустился человек в картонной короне. Очевидно, он пришел специально, поиграть, потому что прибавил «Б» к списку желающих очередников. Местное правило было таково, что победитель не выбывает, и перед его инициалом значились еще двое, поэтому он, дожидаясь, подошел поговорить с тем человеком, кто передвинул табурет.

Я не очень-то обращал внимание, но мне показалось, что оба они пару раз за свою беседу кивали в мою сторону. Мгновение спустя тот, что в короне, обратился ко мне непосредственно.

— Это вы нарисовали зеленый квадрат у Томми Паркера? — спросил он.

— Ну вроде, — ответил я. — Но я в этом не совсем виноват.

Оба они мне ухмылялись, и я вдруг осознал, что прочие клиенты, стоявшие по всему бару, прислушиваются к нашему диалогу.

— А кто ж тогда виноват?

Не желая бросать ни на кого тень, я сказал:

— Так просто вышло, только и всего.

— Хотите сказать, вы случайно нарисовали зеленый квадрат?

От этого несколько человек рассмеялись вслух.

— Нет, — сказал я. — Но в итоге так все и вышло.

— Ну, Томми этим будет не сильно доволен.

— Недоволен?

— Нет, не доволен.

Смех стих.

— Сдается мне, вы еще не видели, как он выходит из себя? — произнес кто-то у доски для дротиков.

— Э… нет, — ответил я. — Не видел, нет.

Должно быть, вид у меня сделался довольно-таки встревоженный, потому что этот человек вдруг выступил вперед и хлопнул меня по спине.

— Вы об этом не беспокойтесь, парень, — сказал он. — Это не конец света. Пошли, мы вам возьмем выпить.

Не успел я сообразить, как у меня в руке оказалась полная пинта пива, за которую заплатил человек в картонной короне. Весь остальной вечер прошел в мареве питья пива и кидания дротиков. В итоге я выставил ему две пинты в ответ за ту одну, которой он угостил меня, но, как я сказал себе потом, засчитывалось намерение. Когда наконец объявили последние заказы, я решил, что выпил за вечер достаточно, и оставил их всех угощать друг друга и дальше. Десять минут спустя я брел по берегу озера, спотыкаясь о корни деревьев, пока старался не сходить в темноте с тропы.