Сабина Дарденн - Мне было 12 лет, я села на велосипед и поехала в школу
Откуда он знал, что мой отец был жандармом, прежде чем поменять работу? Может быть, я сама, пытаясь по-детски защищаться, сказала ему: «Между прочим, мой отец был жандармом…»
Это вполне возможно. Во всяком случае, его история была основана как раз на этом. В моей голове не очень хорошо отложилось, какое зло причинил шефу мой отец. То ли обвинил его и посадил в тюрьму? То ли должен был денег? Я была из-за этого захвачена в заложники, а отец должен был выплатить за меня выкуп. Это мне было ясно с первого дня. И я пыталась защитить моих родителей: «Но у них никогда не было лишних денег, они вовсе не миллионеры…»
Он дал мне понять, что у них есть интерес так или иначе эти деньги отыскать, иначе… я умру.
Трудно установить сейчас точное время, но я уверена, что именно с того дня он начал приставать ко мне с домогательствами. На второй день моя голова была более ясной, он отстегнул меня от цепи и отвел в другую комнату рядом, вероятно, в свою, с большой кроватью. Позже я назвала ее «комната голгофы». Именно там я подверглась первым домогательствам.
Я знаю, что он сделал несколько фотографий «Поляроидом» — до или после, трудно сказать, но я отчетливо помню о втором или третьем снимке. Мне было странно, я не понимала, зачем ему надо фотографировать меня голой в своей комнате. Я помню о своей реакции: «Вы что?!»
Я плакала без конца, и его это очень нервировало. Он считал, что мне должно было это нравиться…
После чего он опять отвел меня в другую комнату, где я была раньше, пристегнул меня к цепи и велел спать. Мне было трудно понять, что я выносила от этого человека, вонючего и уродливого, и старого, по моим детским меркам. Меня заточили сюда, чтобы потребовать выкуп, но… ведь он утверждал, что спас мне жизнь, но… в то же время он грубо со мной обращался! До сих пор он не бил меня и не совершал насилия, но его поведение было настолько отвратительным, что я всеми силами старалась не думать об этом. Не думать о самом гнусном. Я лежала, пристегнутая к цепи, глядя на верхнюю постель у себя над головой, полумертвая от страха и с одной мыслью в голове: что дальше? Что он сделает со мной дальше? От этого «дальше» мне уже заранее было так страшно. Я плакала, иногда я засыпала, у меня болела голова, я была в состоянии шока, отчаяния, одиночества, ужаса.
Ловушка захлопнулась за мной, воздействие на меня продолжалось, а я об этом даже не подозревала. Мужчина говорил, что мои родители отказались платить выкуп, даже жандармерия отказалась — из-за того что отец больше не работает в жандармерии? Стало быть, я находилась в смертельной опасности, потому что «шеф» решил от меня избавиться.
Таким образом, чудовище с напомаженными волосами примерило одежды спасителя.
«Я взял тебя по приказу шефа, но, поскольку твои родители не хотят платить, ты не можешь здесь оставаться. Ты хочешь жить или умереть?»
Не гарантирую, что фраза была именно такой, но, во всяком случае, она была построена так, что мне давался выбор: жизнь или смерть. Разумеется, я выбрала жизнь.
«Ну тогда я тебя спрячу. Я скажу, что ты умерла, но ты останешься в живых, и я о тебе позабочусь. Только я не могу оставить тебя в этой комнате, шеф не должен тебя увидеть. Здесь его штаб-квартира, он может прийти в любой момент. Даже если ты захочешь убежать отсюда, тебя очень быстро поймают и убьют. Все дома в округе — это его штаб-квартира. Я покажу тебе, где я тебя спрячу!»
В моем двенадцатилетнем мозгу штаб-квартира — это было что-то очень особенное. Кто были эти люди? Гангстеры? Полицейские? Военные? Пришельцы? Я думала обо всем и о чем угодно в одно и то же время. Но еще один главный вопрос мучил меня все это время: «Кто этот тип?» Этот косоглазый мерзавец, сорвавший меня с велосипеда, который делает со мной, двенадцатилетней девчонкой, гнусные вещи, которые мне совершенно не нравятся. Я его оттолкнула, а он продолжает… Сначала он требовал денег, на следующий день фотографирует меня голую. То он меня сажает на цепь, то отстегивает.
Умереть? Я не могла выбрать смерть! В моем сознании я должна была терпеть день за днем, в надежде продолжать жить.
После этих трех дней он спустил меня в свой тайник.
2. СЦЕНАРИЙ
Мне не приходилось говорить себе, что я похищена. Слово «киднеппинг» не приходило мне в голову. Все было сделано так чисто, так стремительно начиная с первого дня, в то время как я до сих пор дрожала от страха, голова у меня была затуманена медикаментами. И я верила всему.
Этот человек был «мой спаситель». Ему удалось заставить меня поверить в дьявольский сценарий, согласно которому он «вовремя» вырвал меня из когтей другого чудовища. Какого-то неизвестного «шефа», который хотел меня убить. Чтобы остаться в живых, я должна была повиноваться этому незнакомцу, делать все, что он захочет, соглашаться на то, чтобы он меня трогал, как ему нравится. Он сразу же приступил к этому, и теперь я должна была жить, спрятанная им и вместе с ним. Но сколько еще?
Иногда в фильмах бандиты похищают ребенка полицейского, требуя за него выкуп. Но в это не веришь, кажется, что это может произойти только с другими, что это только кино, в жизни такого не бывает. Однако же я находилась именно в таком фильме. Это именно я, Сабина, учащаяся колледжа Кэн, лежала на кровати, посаженная на цепь, где-то в штаб-квартире какого-то шефа, который может меня убить из-за малейшего неповиновения или попытки к бегству.
Он говорил: «Тебе повезло, что ты наткнулась на меня, потому что шеф недорого даст за твою шкуру…»
«Повезло», что наткнулась на «него»! Но кто «он» такой? Он не называл своего имени, а «тот», другой, исчез. Я больше никогда не видела того тщедушного хмыря в кепке, после того как он исполнил свою роль.
Однажды я спросила: «Как вас зовут?»
Он ответил, что я могу выбирать между Аленом и Марком… но я инстинктивно обращалась к нему без имени, просто «вы»… Например: «Отдайте мою одежду». Мне уже надоело быть голой, я не хотела спускаться в таком виде есть вместе с ним в комнату на нижнем этаже. Я была в ужасе, что я голая. Мне было холодно, я не могла понять, зачем он оставлял меня в комнате одну в таком состоянии, и поэтому я решительно потребовала мое нижнее белье и все остальное. Сначала он отдал мне нижнее белье, через какое-то время джинсы, не знаю в каком порядке, не помню, в какой день, но помню, что не одну неделю я проходила в одних и тех же трусиках и только в них.
Я знала, что была похищена во вторник, 28 мая. Три первых дня, перед тем как он спустил меня в тайник и я начала глотать то, что он заставлял меня съесть, я помню довольно смутно, неотчетливо. Он так заморочил мне голову этими историями про шефа. За один день происходило столько странных событий. Я спустилась вниз, чтобы поесть, он меня заставил подняться в свою комнату, чтобы сделать фотографии, а потом «остальное», то, что я называла «его гадости», потому что я не знала, как определить эти отвратительные прикосновения. Я задавала себе столько вопросов, у меня было чувство, что я заперта в этом вонючем бараке многие годы, но при этом я ничего не понимала.
