Карин Альвтеген - Стыд
— Я хотел поблагодарить за компанию.
Она молчала, его беспокойство заметно нарастало.
— Мы с вами сидели напротив друг друга в вагоне-ресторане.
— Я знаю. И вам спасибо.
На его лице появилась широкая улыбка — он понял, что она его узнала.
Он снова заговорил, и в его голосе уже звучало оживление:
— Простите меня еще раз, но я хочу спросить, может быть, вы тоже почувствовали что-то похожее?..
— Что именно?
— Знаете… это трудно выразить…
Он снова немного растерялся, и она в ответ осторожно кивнула — и на его лице расцвела такая улыбка, от которой она должна была убежать без оглядки из одного лишь чувства самосохранения. Но она осталась на месте.
— Ура!
Он смотрел на нее так, словно она только сейчас внезапно появилась на перроне, а потом начал рыться в карманах. Быстро вытащил смятую квитанцию и, оглядевшись, ухватился за первого встречного:
— Извините, у вас не найдется ручки? Проходившая мимо женщина остановилась, поставила на землю портфель, открыла сумочку и вытащила дорогую ручку. Быстро нацарапав что-то на квитанции, он протянул Монике бумажку:
— Вот имя и телефон. Лучше бы, конечно, вы дали мне ваш, но просить я не смею.
Он вернул ручку, и женщина, улыбнувшись, пошла дальше.
— Томас, мобильный телефон… — прочитала Моника.
— Клянусь, если вы не позвоните, я никогда больше не посмотрю ни одного фильма с Хью Грантом.
Она не смогла сдержать улыбку.
— Так что запомните — вся его карьера теперь в ваших руках.
Несколько дней она колебалась. Жила как обычно, пыталась не замечать проснувшуюся симпатию, но, если честно, думала о встрече постоянно. В конце концов она убедила себя, что просто позвонит и что от одного звонка ничего плохого не случится. Они могут даже встретиться, всего один раз. К тому же тело уже давно тосковало, и это поможет ей набрать десять цифр.
В общем, через три дня она послала ему СМС.
«Долг перед Хью становится невыносимым. Хочу сложить с себя эту ответственность»
Он перезвонил через минуту после того, как сообщение ушло.
Тем же вечером они впервые ужинали вместе.
— Знаете, что такое Columba livia?
Улыбаясь, он наливал ей вино.
— Нет.
— Так по-латыни называются почтовые голуби.
— По животным я не спец. А вот если у вас проблемы с какой-нибудь частью тела, тут я вам могу помочь.
И, только произнеся эти слова, сообразила, как это звучит.
— Я имею в виду латинское название.
Она почувствовала, что краснеет, хотя обычно с ней этого не случалось. Поняла, что он тоже заметил и что его это развеселило.
— Когда я был маленьким, мой дед разводил почтовых голубей. Летом я часто гостил у них и всегда помогал на голубятне. Кормил, выпускал, учил летать, окольцовывал и все прочее, это ведь целая наука.
Он погрузился в приятные воспоминания, а она тем временем изучала его. Он был красив, без преувеличения.
— У деда не просто была голубятня — он жил птицами. Бабушка не всегда разделяла эту его страсть, но ничего не запрещала. А знаете, как почтовые голуби находят дорогу домой?
Она покачала головой.
— Они чувствуют магнитные поля.
— Вот как, а я где-то читала, что они ориентируются по звездному небу.
— А как же они тогда находят дорогу днем?
— Ну… не могу сказать, как-то не задумывалась. Официант убрал тарелки, они дружно заверили его, что еда была вкусной, отказались от десерта и заказали по чашке кофе. Моника успела забыть о голубях, но он вдруг снова вернулся к этой теме.
— А знаете, почему они всегда возвращаются домой, а не улетают в какое-нибудь другое место?
Она покачала головой.
— Они тоскуют по дому, и эта тоска указывает им путь.
Он наклонился вперед.
— Разлучить пару голубей невозможно. Они верны друг Другу на протяжении всей жизни, и, если одного из них отпустить, он все равно вернется. Однажды дедушкин голубь налетел на электрический провод и лишился обеих лап, но он все равно вернулся — вернулся домой, к подруге.
Она задумалась.
— Да, у голубей завидная судьба, не считая, конечно, этой истории с лапами.
Он улыбнулся:
— Согласен. В детстве мне казалось, что, когда я вырасту и встречу свою будущую жену, все именно так и случится — я почувствую особое магнитное поле. И сразу пойму, что это она.
Она смахнула несколько невидимых крошек со скатерти, ей не терпелось задать вопрос, но она не хотела проявлять чрезмерный интерес.
— Все именно так и случилось?
— Что именно?
Она сомневалась, нужен ли ей ответ. Немного передвинула салфетку.
— В тот момент, когда вы встретили вашу жену?
Он отпил вина.
— Не знаю.
Она физически ощутила разочарование. У нее внутри все сжалось, он все-таки женат. Трус без обручального кольца. С женатыми она не связывалась никогда.
— Магнитное поле я почувствовал, да. Но насчет жены пока говорить рано.
Подошел другой официант, спросил, довольны ли они. Оба кивнули, не сводя глаз друг с друга, и официант быстро удалился.
— Так что теперь вам, наверное, понятнее мое поведение на перроне. Я ведь впервые ощутил то самое магнитное поле и должен был что-нибудь предпринять.
Поразительный человек. Собираясь на встречу, она была готова провести с ним ночь. Но теперь ее все больше одолевали сомнения. Не потому, что желание исчезло, а потому, что оно стало слишком сильным. Но когда об этом зашла речь, решение принял он сам:
— Сегодня я не буду звать тебя к себе домой.
Она молчала. Прячась от дождя, они стояли под навесом у выхода из ресторана.
— Это настолько чудесно, что было бы жалко все испортить.
Она никогда не встречала таких людей, как он. Расставаясь, они договорились созвониться на следующий день, но он прислал СМС уже через восемь минут. За ночь кнопки на телефонах раскалились, а искусство формулировок достигло неслыханных высот. Моника лежала в постели и, улыбаясь, читала его изощренное сообщение. Принимала вызов и сосредоточено обдумывала ответ. В пять утра ей пришлось признать его победу.
«Жизнь и ночь мчатся навстречу друг другу. Никогда еще мечты и явь не были так близки».
Он сумел заставить ее замолчать.
Но подняться еще на несколько ступеней.
Они выжидали. Изучали друг друга. Медленно, но верно, снаружи и изнутри. Два одиноких человека осторожно приближались к самой сокровенной мечте: то, чего им так не хватало, о чем можно было только грезить, кажется, внезапно появилось в их жизни на самом деле. Каждый разговор превращался в приключение, за каждым словом открывалась возможность увидеть все более глубокий смысл. Моника сознавала, что никогда не заходила на поводу у собственных чувств так далеко. Завуалированных, впрочем, благожелательностью. День за днем она узнавала его все лучше, и никакие его откровенные признания не могли погасить ее интереса к нему. Наоборот.
