Эльчин Сафарли - …нет воспоминаний без тебя (сборник)
С ним нашла успокоение, перестала разделять людей на категории «свои», «чужие», «ничьи» и собирать разбросанные по побережьям света мечты. С ним навсегда ушло время, когда внутри не было счастья – и приходилось искать его вовне. Рядом с ним окончательно обрела себя. Сумела полюбить эпизоды, где есть не только мы вместе, но и мы по отдельности. И для этого нам не нужно было чудес. Все чудеса в обычных днях...
Находясь в командировках, я писала ему из дальних стран самые красноречивые сообщения, получая на них самые конкретные ответы. И нам нравилось это: даже будучи вместе, мы оставляли место своим индивидуальностям. У нас все было не так, как принято. Устраивали друг другу завтраки в постель не по выходным, а по понедельникам. Я готовила для него бутерброды из чесночного хлеба и малосольной форели, а он приносил мне огромный поднос с десятками четвертинок апельсина, которые я с детства обожаю, хотя как раз в детстве наесться не удавалось из-за диатеза.
Я смеялась над его утренней взлохмаченной головой с мятыми волосами на затылке, а он – над урчанием в моем животе по вечерам: чуть услышит и выталкивает меня в туалет, а я ему объясняю, что это только странная реакция организма на противозачаточные таблетки...
Я писала ему: «Все, что связано с тобой, мои чувства к тебе, эмоции, создаваемые тобою, переживания твоих настроений... ощущать это самое настоящее счастье. Для меня», а он отвечал: «Без тебя было скучно и обыденно. И настроение было одно на все сезоны. Так что, моя безумная, все хорошо... Люблю».
По вечерам я стирала его носки руками, и можно не верить, но для меня это было огромным удовольствием. Надевать их на руки, как варежки, намыливать, швыряться пеной и разговаривать за правого и левого дурацкими голосами... Жить другим – это верное сумасшествие. Это и есть самая большая любовная ошибка...
* * *Любовь. Поток вечно соприкасающихся и расходящихся людей с печальными глазами. Мне безумно трудно поверить в то, что самое сильное из существующих чувств самое недолговечное. Осознание пришло ко мне давно, без огорчения. Но каждый раз, вступая на путь новой любви, я закрываю глаза, мысленно пишу и стираю два вопроса, ответа на которые не знает никто: «как долго?», «как скоро?».
Думаю только о нем, становится легче. Состав любви – мгновения, исключения, грусть светлых оттенков. И как бы человечество ни пыталось изменить-дополнить ее содержание, рано или поздно любовь непременно выродится снова в одиночество, которое, к слову говоря, делит нашу жизнь на отрезки ожидания самого счастливого праздника из праздников. Любви...
В каком-то из эпизодов внутреннего отчаяния я уже перестала верить в то, что одиночеству придет конец. Ну, не в контексте логического завершения жизни, а в более узком, так сказать, задолго до смерти. Я перебирала рубиновые бусинки допустимых крайностей, реанимировала сердце надеждами, вылавливала в дыхании утра аромат булочек из ближайшей кондитерской, вдыхала ментоловый дым сигарет под носом у московских непогод и продолжала плакать слепыми слезами.
Завидовала тем, кто может отогреться в объятиях одноразовых отношений, спать в одежде по десять часов в сутки, инертно поглощать джанк-фуд без мыслей о зловредном холестерине, выбирать красивую картинку и с легкостью отказываться от душевности. Я не подавляла своих отчаянных тревог, просто не говорила о них. Все хотят и ждут любви, но если все будут кричать об этом, то любовь, из страха быть растерзанной, попросту унесет ноги. Да и не достанется любовь всем жителям дома одновременно – это же не горячая вода или отопление. Если она к кому-то приходит, значит, от кого-то она уходит. Вечный круговорот человеческих потерь и находок...
Придя ко мне, он расстался с той, которая его любила, но которую разлюбил он. Я знала об этом, но не расспрашивала в подробностях. Я как конченая эгоистка ухватилась за хвост воздушного змея мечты, взлетела в припудренное снегом небо, застыла там в невесомости поцелуев, не желая опускаться на землю. Но в чем моя вина – в любви мы слепнем ровно наполовину. Перестаем видеть изнанки, оборотные стороны...
Он наматывал мои волосы на руку, страстно искусывал мою грудь и в свете полной луны казался влюбленным вампиром; он шептал: «Я так долго шел к тебе», обещая не отпускать никогда. Я кончала с ним в унисон, вбирала его суть в себя, глубже, сильнее, настойчивее, и верила, точнее, хотела верить каждому его слову, взгляду, проникновению. Я отказывалась признать, что все, что он говорит, делает со мной, может оказаться всего лишь повтором. К тому же черт знает каким по счету.
Я избегала думать, что чувства, переживаемые с ним, я сама не раз уже переживала. Черт знает какой раз по счету. Любовные отношения – как воздушный творожок, уже знакомый вкус которого может быть видоизменен при помощи различных сухофруктов. В этот раз изюм, а в следующий – курага... Такая притягательная фантазия. Бросаемся в нее, зная, к чему все приведет. Вся неопределенность любви заключается лишь в сроках... Либо ты ешь творожок, и он кончается, либо ты медлишь, и у него просто истекает срок годности.
* * *Может, ты и не был идеальным мужчиной (на что, в принципе, не претендовал). Может, ты и не стал мне верным спутником жизни (к чему, в принципе, не стремился). Может, ты и не будешь ждать меня больше на перепутье троллейбусных путей (за что, в принципе, не борешься). Как бы то ни было, в дурдоме моей памяти ты был и остаешься единственным мужчиной, которому я, вроде бы полноценная женщина, подражала и буду подражать. Ничего смешного, это отнюдь не нонсенс. Любящая женщина часто проникается интересами, всей психикой любимого мужчины, желая создать эффект «истинной половинки». Только почему-то любящие женщины не учитывают, что в сознании мужчины половинка – это не нечто ему подобное, а что-то диаметрально противоположное, более мягкое, спокойное, комфортное, что ли...
Он запрещал мне «подыгрывать», тонко улавливал фальшь, не подстраивал под себя. Он был за настоящие чувства, которые обязательно должны быть высказаны настоящими словами. «Если жена хочет секса, она не должна с намеком закатывать глаза и приторно вздыхать при виде любовной сцены в кинофильме. Мужчинам такие игры невдомек. Неужели сложно посмотреть в глаза и сказать прямо своему мужику: «Любимый, я хочу секса!» О какой гордости может идти речь, когда сдержанность в выражении своих чувств сплошь и рядом приводит к краху?!»
Пожалуй, я не была глупее, однако он не упускал шанса продемонстрировать свое превосходство. Он был уверен в своей уникальности, впрочем, уверенность эта была разумной и обоснованной. В случае необходимости он старался объяснить, но никак не переубедить. Я восхищалась тем, как он держится, беседует, спрашивает, отвечает, выражает недовольство. Как он рассуждает о влиянии финансового кризиса на мировые экономические процессы, а спустя десять минут умело договаривается с ментом, готовым лишить его прав за двукратное превышение скорости.
