KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Оксана Аболина - Постигая искусство прощения...

Оксана Аболина - Постигая искусство прощения...

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Оксана Аболина, "Постигая искусство прощения..." бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Не могу объяснить себе, почему я тогда не пошла искать жилья у друзей, а повернула домой. Возможно, на меня подействовали разговоры приятелей отца о том, что после маминой смерти он сильно изменился и я должна его поддержать. Может быть, это. Может быть, чувство безнадежности. Может быть, то, что он остался один в моей, теперь уже только моей комнате. И я должна была отстоять ее.

Двадцать пятое воспоминание. Тот же год.

Я веду скрытную жизнь. Книги, рукописи я храню у друзей. После работы до вечера я торчу поочередно у всех своих знакомых. За время пятилетней борьбы с собой я вырастаю и созреваю до веры в Бога. Я тайно принимаю обряд святого крещения. Отец, разумеется, об этом не знает. Ни молиться в комнате, ни хранить дома иконы у меня, естественно, не возникает и мысли. Утреннее правило я читаю до середины в туалете, вторую половину — в ванной. Впоследствии я выучу его наизусть и буду читать по дороге на работу.

А сейчас. Сейчас у отца едет крыша. Он находит мамину коробку с письмами. Там весточки от старых, еще студенческих времен, друзей.

— Если она столько лет их хранила, значит, что-то между ними было, — говорит он мне. Он заставляет меня слушать свои фантазии насчет того, что у них было. Я уже далеко не тот выдержанный человек, каким была в шестнадцать лет. Однажды я срываюсь в истерику. Отец тут же успокаивается. — Вот видишь, — говорит он. — Ты просто психопатка. — Мне это что-то сильно напоминает. Но я не ухожу, как Петька. Что-то удерживает меня. Но каждый раз, как только отец начинает со мной разговаривать, я срываюсь в истерику. Чем раньше я ее начну, тем быстрее он закончит свою пытку.

Отец начинает искать маминых адресатов. Периодически находит их, я слушаю его долгие постыдные жуткие разговоры по телефону с мамиными друзьями. Среди прочих писем лежит Петькина открытка с 8 марта. Отец делает соответствующие выводы, которыми со мной делится, а после сообщает, что едет убивать Петьку. Мне кажется, он хочет, чтобы я стала его разубеждать, но я молчу. Когда он уходит, я начинаю молиться, чтобы Петька его убил, хотя мне трудно представить, чтобы тощий, субтильный брат мог одолеть массивного отца. Но я надеюсь на это. Иногда мелькает подлая мысль, которую я загоняю в угол сознания, что если отец убьет Петьку, то это тоже будет не так уж плохо — тогда его посадят, и я освобожусь от него на долгие годы. Увы! Он возвращается. Петька давно женат, и жена его, встав в дверях, не впустила отца в квартиру. Три часа шла между ними борьба. Все это время брат просидел, закрывшись в туалете.

Двадцать шестое воспоминание. Двадцать два года.

Я прихожу в гости к друзьям, забиваюсь в какой-нибудь угол и пишу до позднего вечера, стараясь никому не мешать и изображая из себя предмет привычной меблировки. В один прекрасный день эта радость жизни заканчивается. Несмотря на то, что даже в ванную и туалет я почти демонстративно хожу с сумкой, в которой храню то, что считаю нужным скрыть от отца, перед сном запихиваю ее в диван, на котором сплю до утра, тем не менее, у отца неведомым образом оказывается моя записная книжка. Не доглядела где-то, блин! Он начинает собирать досье на моих друзей. Он заявляет, что если я не буду приходить после работы сразу домой, то он напишет в КГБ. В тот же день я звоню всем своим друзьям и, не вдаваясь в подробности, рву со всеми отношения. Мне приходится хамить им, что в принципе мне несвойственно, ибо они не понимают, что на меня нашло. В принципе, друзья любят меня и не хотят со мной расставаться. Впрочем, ведь и я с ними тоже… Но приходится.

Двадцать седьмое воспоминание. Тот же год.

Отец подобрал на улице израненного бродячего пса. Выходил его и оставил жить у нас. Это была какая-то дикая помесь добермана с лайкой. Пса назвали Бимом. Моей обязанностью стало с ним гулять. Заниматься во время прогулок творчеством не получилось, хотя поначалу я на это сильно надеялась. То ли Бим был травмирован эмоционально, то ли просто не воспитан, но из всех команд он понимал только одну: «Дай лапу». Тогда он старательно подавал сразу две. Но никакие «Сидеть», «Стоять», «Место» на него не оказывали ни малейшего влияния. На прогулке он предпочитал только двигаться, рвал поводок и несся вперед. Я научилась писать кратко и афористично. Все, что придумывалось во время беготни с Бимом, записывала на работе в блокноты. Хранила их тоже уже только там.

Двадцать восьмое воспоминание. Двадцать три года.

Бим оказался неисправимым псом. Несмотря на все свои ухищрения, отец не мог заставить его перестать быть собой — нервной неуправляемой скотинкой. Он воровал со стола продукты, нагло лез мордой во все сумки, не слушал никаких команд, смотрел преданными глазами, и делал все по-своему. Однажды отец решил отучить его воровать конфеты. Взяв несколько штук, он не поленился просверлить в них отверстия, в которые, проявив ювелирную сноровку, насыпал молотый перец. От первой конфеты Бим ошалел и метался как оголтелый. После пережитого шока он стал осторожнее — продолжал воровать конфеты, но слизывал их слой за слоем, пока не добирался до перца. На этот раз отец был побежден. Тем не менее, он сумел сломать волю Бима, но все равно не тогда, когда сам этого ожидал.

Был очередной разнос по поводу моего поведения. Отец, как всегда, начал тихо, затем стал себя накручивать, багроветь, орать — я старалась молчать до тех пор, пока выдержу. Все было, как обычно. Только вдруг неожиданно для нас обоих Бим упал, протянул лапы, глаза его закатились. Отец ошеломленно, уставившись на пса, замолчал. Но Бим не умер. Через несколько минут он пришел в себя. Это был обморок. Постепенно к отцу вернулось самообладание.

— Вот видишь, — сказал он. — До чего ты довела собаку. Ты вообще с ней не гуляешь.

Год спустя, Бим вырвался на прогулке из ошейника и убежал. Он сумел остаться собой.

Двадцать девятое воспоминание. Двадцать четыре года.

Находясь внутри этой ситуации, не понимая, как из нее вырваться, не имея достаточно жизненного опыта, я не сознавала, что у отца постепенно развивается сумасшествие. У меня не было сомнений в том, что он изверг и садист, но мысль о том, что он ненормален, не возникала у меня никогда при его жизни. Вероятно, если бы я не нашла в себе в этот год силы вырваться от него, безумие ждало бы и меня. Чувство реальности происходящего постепенно уходило. Отец стал занимать весь мой мир, вытеснив собой все, что было в моей жизни. В этом мире появились своеобразные иллюзии. Так, мне стало казаться, что все можно исправить, если проявить выдержку и милосердие, спрятать поглубже ненависть, показать отцу все свои карты. На некоторое время моим девизом стало «Беззащитность — лучшее средство защиты». Возможно, в некоторых случаях так оно и есть, при наличии определенной порядочности и душевной чистоты. Я сильно просчиталась. Однажды, получив зарплату, я зашла в кондитерскую, купила большой торт, принесла домой и сказала, насколько сумела беззаботно:

— По-моему, нам пора начать новую жизнь. Давай начнем все с нуля. Забудем все, что было. Пусть этот момент будет точкой отсчета, когда все пойдет заново.

— Да? И как ты себе это представляешь? — издевательский тон отца сбил с меня молодую самоуверенность и спесь. Мне расхотелось начинать новую жизнь. Однако, я пыталась зацепиться за эту идею и упорно гнула свою линию — не поддавалась на его участившиеся провокации и скандалы. Кончилось это через несколько дней потерей сознания на работе и больницей.

В больницах мне приходилось лежать довольно часто. Я их воспринимала как санатории, где была возможность заниматься, чем хочешь. А мне по-прежнему хотелось писать. В этот раз, однако, меня охватила апатия. Ничего не хотелось делать, а только спать и думать, как избавиться от отца. Возникла мысль о фиктивном браке. Как ее реализовать — я не имела ни малейшего представления. Приближался день выписки. Врач написал отцу письмо, что у меня полное нервное истощение и что дома мне нужен покой. Отец пришел на разговор с врачом, беседа длилась долго. Из кабинета оба вышли недовольные. Меня выписали. По дороге домой он сказал:

— Ты сумела внушить врачам, что ты больна. Но меня ты не обманешь. Теперь я за тебя возьмусь.

От этого обещания мне стало не по себе. Выйдя на работу, я уличила момент, когда никого не было в канцелярии, перерыла личные дела всех сотрудников-мужчин, нашла лишь одного неженатого, пришла в его кабинет и сказала, что мне нужно замуж, можно фиктивно, можно нет. Но главное — срочно. Мой будущий муж думал два дня, потом согласился. Что нашло на него в тот момент — не знаю. У него была девушка, на которой он собирался жениться, были свои жизненные планы. Все это я лихо умудрилась разрушить в одно мгновение.

Тридцатое воспоминание. Двадцать пять лет.

Мы так и жили втроем в одной комнате. Отец уходить не хотел. Дать ключи от дачи или своей комнаты не желал тоже.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*