Стюарт Дэвид - Налда говорила
Я не стал распаковывать вещи или еще что-то делать, пока не пришел Фрэнк. Когда я запер дверь и как следует осмотрел мои комнаты, я просто посидел немного у моего маленького окна, глядя наружу. Но что было самое удивительное: пыли на окне совсем не осталось, той, которую я видел раньше. На самом деле пыли нигде не было, и затхлый запах тоже пропал. Значит, эта женщина тут все для меня убрала или попросила кого-то это сделать. Это был очень добрый ее поступок, и мне от этого стало хорошо.
Когда Фрэнк наконец подошел к моей двери, прошел почти час, и я уже начал нервничать, думал про него. Но когда мы начали, я был почти в порядке, потому что он говорил почти только про сад, а мое колдовство отлично с этим справлялось.
Этот Фрэнк, он был почти такого же возраста, как и женщина, которая меня наняла. Они оба были довольно старые. У Фрэнка была густая серая борода, круглое красное лицо и седые волосы сверху. А еще у него был большой живот. Вот, и он тоже был ко мне добрый. И уже в конце, когда он собирался уходить, он вдруг подмигнул и сказал:
– Все наши лучшие садовники были не особо разговорчивыми. Так что, по логике вещей, ты будешь лучшим.
Мои обязанности в основном заключались в том, чтобы приводить в порядок газоны, все клумбы и живые изгороди. Но еще мне нужно было следить, чтобы дорожки были чистые, смотреть за прудом и деревьями и вообще делать так, чтобы тут все выглядело красиво.
Еще, пока мы ходили, он показал мне сарай. И показал, где хранятся все инструменты и газонокосилки. И сказал, что очень важно, чтобы я с ними аккуратно обращался и хорошенько их чистил. Это единственное, за чем он будет строго следить, сказал он.
– За этим и еще за тем, чтобы сад всегда был в наилучшем виде, – сказал он и рассмеялся. Я попытался ему в ответ улыбнуться, но, по-моему, в этот раз у меня не особо получилось, хотя он вроде бы и не смотрел на меня. – Так или иначе, – сказал он потом, – сегодня себя не утруждай особо, осваивайся. Покрутись тут немного и привыкай к саду. Тогда завтра сможешь поработать как следует.
Потом он попросил у меня ключи от моего дома, и когда я их ему дал, он прицепил на кольцо ключ от сарая и вернул мне ключи. Потом он сказал эту шутку, я вам уже рассказывал, про лучших садовников, которые мало говорят, а еще сказал, что теперь он отвалит и оставит меня наедине с собой.
Так он и сделал.
5
Знаете, что мне нравится больше всего, раз уж мне тут приходится быть без всякого выбора? Больше всего я здесь люблю то, что у меня свое маленькое жилье. Это мне правда нравится. У меня ведь никогда ничего такого не было.
Одно из желаний, когда мое ожидание будет все-таки вознаграждено, – это чтобы у меня был свой большой красивый дом. И во все те разы, когда мне приходилось жить в маленьких комнатах в городах и когда разные люди вокруг меня стучали в стены и меня это пугало, потому что они могли быть для меня опасными, это желание как раз было одним из тех, что мне всегда чуть-чуть помогали терпеть.
Я раньше не мог даже пожелать, чтобы у меня появилось такое вот личное жилье. Даже не думал, что это может получиться. Так что это очень особенно. Вроде как подготовка к тому времени, когда у меня будет дом, который я хочу по-настоящему. Можно немного представить, как тогда все будет хорошо.
И из-за этого я даже не особо ненавижу свою работу здесь. Хотя не буду обманывать, мне все равно это совсем не нравится. У меня голова кружится, если представить, что бы я чувствовал, если бы это было навсегда. Если бы это не было временно и ненадолго.
Мне иногда грустно думать про это и про парня с картинками на руках, думать о том, что он, наверное, ненавидел это так же, как я, и считал таким делом, от которого только спина болит. И потом думать о том, что ему, наверное, придется это делать всегда и что он, наверное, даже об этом знает.
И я, когда про это думаю, почти могу понять, почему он попробовал сделать ту штуку, которую он сделал, когда я убежал. Чуть-чуть понимаю. И я понимаю, почему еще многие другие тоже могут такое сделать, если узнают обо мне.
Есть такие люди, я их иногда вижу в городах. Просто люди, они сидят на скамейке или у окна в кафе или сидят в автобусе или в метро, и по тому, как они грустно сидят, по тому, какие у них лица, я понимаю, что они не там, где хотят быть. Но еще я понимаю, что они там уже очень долго и что, наверное, они там собираются быть еще дольше, может, даже всегда. И если я думаю о себе, о том, что я вот так живу один и садовничаю, от чего спина болит, я могу даже заплакать чуть-чуть, если представлю, каково быть такими, как они, без всякой надежды, что скоро это ожидание закончится. Без надежды, что у меня будет свой большой красивый дом и еще куча особенных друзей и особенной одежды и я буду свободный от того, чего так часто боюсь. И что вообще самое важное, буду наконец свободный от всего этого садовничества.
Так вот, дело в том, что, когда я скажу, что хочу остаться здесь так надолго, как только можно, и не паниковать, вы поймете, что я имею в виду – на то время, которое мне нужно, чтобы дождаться. И только чтобы не пришлось искать после этого еще какое-то жилье, которое, скорее всего, будет очередной крошечной комнатой в городе, а совсем не своим маленьким домиком. Поэтому я собираюсь и хочу тут остаться, пока все не закончится. И я буду очень осторожный, чтобы не случилась какая-нибудь штука из тех, от которых мне приходилось убегать раньше.
Потому я в самый первый день тут же начал изо всех сил работать, а совсем не отдыхать, как советовал Фрэнк. Чтобы он не решил, что я ленивый или что от меня нет пользы, и не прогнал меня.
Я решил сначала сделать вот что: может, просто привести в порядок траву вокруг клумб и всякие другие штуки, потому что, когда мне Фрэнк тут все показывал, я заметил, какие они неаккуратные. Но когда я снова вернулся, после того, как разобрал вещи и подготовил свою банку, я решил еще немного кое-чего сделать и пошел сам внимательно на все посмотреть, чтобы увидеть, что больше всего нужно сделать.
Все живые изгороди нужно было подстричь, а от вьющихся растений Налда точно бы забормотала, что им позволили расти как попало. Но я подумал, самое лучшее, что можно сделать, – почистить пруд, он на другой стороне сада, напротив моего маленького домика, потому что воды уже почти не было видно.
И вот, когда я это решил, я пошел и открыл сарай, чтобы достать, что мне нужно, а потом начал работать.
Сначала я состриг всю траву, растущую у самой воды, и убрал все листья, которые были на воде, и привел в порядок кое-какие водяные цветы, которые тоже там росли. И только когда я все это сделал и собрался убрать все остальные листья, которые утонули, я понял, что в этом пруду есть рыбы. Они оранжевые и бледно-белые с длинными плавниками, которые плывут за ними, как шарфы. Так что я был очень осторожен, когда убирал листья. А когда я это сделал, я еще привел в порядок маленькие деревья вокруг пруда. Потом я просто сел и немного посмотрел на рыб, тихо-тихо. Смотрел, как они скользят между стеблями водяных цветов, смотрел, пока не начал думать про кольцо, которое было у Налды.
Дело в том, что у нее было серебряное кольцо, которое она носила на самом маленьком пальце, и, когда мы работали, она всегда отдавала его мне, чтобы я хранил его в кармане пиджака, чтобы оно не упало и не потерялось. Все из-за того, что однажды, когда я к ней еще не приехал, она уронила это кольцо с моста в реку.
Эта история была одной из тех, которые я просил очень часто, иногда, когда мы шли домой, и я отдавал ей это кольцо или когда мы сидели по вечерам у нас на диване. И я тогда крутил ее кольцо, а она держала меня за руку, и я просил ее рассказать про рыбу. И иногда она смеялась и говорила: «Какую рыбу? Не помню ничего такого».
«Помнишь, – отвечал я ей. – Помнишь, Налда. Ну расскажи».
И она всегда снова смеялась и говорила:
«Тогда напомни мне. Я, кажется, не помню, о чем это ты».
«Да помнишь… Оно упало в реку, и ты увидела, как оно тонет. И ты плакала целый год, пока однажды не купила морскую рыбу, и это кольцо было у нее внутри. Да, Налда. И эта рыба съела его, пока плыла в море».
Тогда она говорила, что чуть-чуть вспомнила, и когда я просил ее рассказать, она говорила, что я сам уже все рассказал. Но потом она всегда рассказывала эту историю целиком.
А я помогал ей иногда, когда помнил что-то очень хорошо.
Так вот что случилось на самом деле с этим серебряным кольцом. И так она получила его обратно, из рыбы. Но не из оранжевой или белой, вроде тех, что здесь. Обычная рыба для еды.
Из моря.
Когда я закончил смотреть на рыб, было уже почти четыре часа дня, так что я выкинул все листья, траву и лилии, которые убрал, и отнес все инструменты обратно в сарай. А потом я снова ненадолго ушел из больницы, чтобы найти место, где можно купить поесть и еще кое-чего.
Моя больница, она достаточно далеко от центра города, но я нашел маленькие и тихие магазины совсем рядом, и там потратил почти все, что осталось у меня в неприкосновенном запасе. Потом я снова вернулся в свой маленький домик и приготовил кое-какую еду на плите. И когда она приготовилась, я пододвинул стол поближе к окну и сел есть там, глядел на деревья вокруг пруда с рыбами и радовался тому, что у меня вроде как свой дом.
