Антон Ботев - Т-390, или Сентиментальное путешествие по Монголии
Алеша потрогал Степашку. Никакой он был не горячий, так, обычный, матерчатый, слегка нагрелся от бабушкиного тепла. Хрюша и то был теплее, правда, он сидел ближе к тете Вале.
Которая все молчала.
— Бабушка! — обиделся Алеша. — Ну что ты все молчишь! Скажи что-нибудь.
— Молчи, — сказала бабушка. — Веди свой самолет. Не мешай мне. Скоро тут будут монгольские летчики.
В другом самолете Дэн боролся с Каркушей, которая всё пыталась вылететь на свежий воз-дух. Дэн боялся, что она отстанет.
— А что ты делаешь? — спросил Алеша.
— Тс-с-с! — строго сказала бабушка и прикрыла глаза.
— Ну так что, извиняться будем? — кипятился Хрюша.
— Извини, Хрюша, конечно, вы. Вы говорите, а не они говорят. Просто я не знал… Ну, простите меня. А ты, Степашка, и правда очень теплый.
— Вот, — удовлетворенно хрюкнул поросенок.
— Я теплее тебя, — сказал Степашка.
— Я теплее! — завизжал Хрюша.
— Дядя Леша про меня сказал, что я теплый, а про тебя не сказал, — парировал Степашка.
— Оба теплые, — поспешно успокоил Хрюшу Алеша.
— А кто теплее?
— Оба теплее. Скажите лучше, что тетя Валя делает?
— А, не знаю, — сказал Степашка. — Тучи, наверно, разгоняет. Или, может, мурашей отваживает. У нас мураши — прямо бедствие. Приходят, все съедают. У куриц лапы жалят, они потом ходить не могут, только летают, пока ожоги не пройдут. У свиней, — Степашка покосился на Хрюшу, — Про свиней вообще говорить не буду. В общем, мурашей надо отваживать, а то урожая не будет.
— А монголы-то? — осведомился Алеша.
— Что монголы?
— Ну, разве они к вам не приходят, посевы не вытаптывают, куриц не уводят?
— Нет, монголов тетя Валя тоже отваживает. Однажды пришел к нам один, принес какую-то бумажку. Тетя Валя подписала, больше не приходили.
— Ну ладно, не мешайте нам с бабушкой, — важно сказал Алеша. Он давно понял, что зайцу доверять нельзя. И свинье тоже. Ничего от них не добиться.
Ваня вышел из избушки с ружьем на крыльцо и подстрелил лису, подкрадывающуюся к заснувшим курам.
В Алешином самолете Хрюша со Степашкой успокоились и стали шептаться о чем-то и хихикать. Зашуршал динамик.
— Что случилось? — сказал Алеша. — Прием.
— Ворона улетела. — Послышался хмурый голос Дэна. — Прием.
— Какая такая ворона?
— Ну… Каркуша эта. Прием.
Алеша посмотрел в иллюминатор. Рядом с кабиной летела Каркуша и клювом выстукивала на стекле таинственное сообщение, Хрюша со Степашкой удивленно молча смотрели друг на друга, пытаясь разгадать смысл послания.
Каркуша отстала.
— Она сейчас вернется, — не раскрывая глаз, проговорила тетя Валя.
— Сейчас она прилетит, успокойся. Прием. Отбой.
Полетели дальше.
— Смотри, дядя Леша! — закричал Степашка, — смотри, как красиво!
Хрюша восхищенно завизжал.
Рядом с кораблем прочертились красные линии трассирующих пуль.
Алеша оглянулся. Черной тучей надвигалась на луну армада монгольских истребителей и бомбардировщиков.
— Нас монголы догоняют! — захрипело в динамике.
— Маневрируй! — закричал Алеша.
Монголы приближались, намереваясь посадить русские самолеты на поле. Редкая удача для монгола — взять пленного. За всю войну они схватили человек десять. Фамилии этих отщепенцев висели на доске с надписью «Позор предателям!» на палубе каждого бронеаэродрома.
Алеша лихорадочно смотрел на небо. Ни одной тучки! Если б было темно, можно б было попытаться как-нибудь спрятаться от монголов.
Трещали о чем-то Хрюша и Степашка, размахивали руками и показывали за иллюминаторы.
Спала тетя Валя. Какой-то мат, грай и лай доносились из самолета Дэна.
Монгольские самолеты приближались.
И вдруг… чудо, чудо!
Опять повезло членам экипажа «Каччхапы». Откуда-то появилась туча, закрыла луну, стало темнее. Монголы сразу почувствовали себя не так уверенно: сложно было разглядеть маленькие самолетики на изменчивом фоне травы.
Прибежала еще одна туча, потом еще одна, еще и еще.
— Глуши мотор! — Закричал Алеша в ларингофон, и выключил двигатель.
Самолет бесшумно планировал, в наступившей тишине слышен был рев монгольской эскадрильи. Хрюша со Степашкой испуганно затихли.
И еще какие-то странные звуки доносились сверху. Что-то пыхтело и ворчало среди туч. Что-то непонятное, что-то темное, большое и круглое, похожее на медведя.
Монголы улетели вперед и сейчас шарили по земле прожекторами в надежде поймать русских летчиков.
В напрасной надежде, надо сказать.
— Маневрируй влево! — скомандовал Алеша Дэну.
— Улетели, — сказала тетя Валя, открыв глаза. — Можно двигаться на корабль, прямым курсом. Двадцать семь градусов влево возьми.
Монголы вернулись и всё искали летчиков, искали. Алеша с Дэном очень вовремя сманеврировали влево.
— Быс-стро! — прошипела бабушка.
Самое плохое — это двигаться в темноте. Когда идешь куда-то, едешь или летишь, а вокруг ничего не видно. Переставляешь ноги по земле, а ее не видно. Видно только кромешную тьму, какие-то сполохи, цветные пятна, фары автомобилей, звезды, где-то, может быть, далекие фонари — и всё. И самое главное — не видно, куда идти.
Я же не прошу, чтоб всё время было солнышко, думал Алеша. Я хочу только, чтоб что-то иногда было видно. Или, может, у меня куриная слепота? Дэн, ты что-нибудь видишь? Ничего, только твои хвостовые.
Поэтому и в городе Алеша всё время старался выбирать такой путь, чтобы было видно, куда идти. От метро до его дома можно было пройти только так: идти так: понятно, переходишь дорогу, потом вдоль забора, там ярко освещено и народ ходит, потом сворачиваешь в первые ворота, потом идешь не по аллее, а к поликлинике (тут тонкость, по аллее вроде бы светлее, зато потом в темноте идти долго), потом сразу налево, к дому японо-российской дружбы, потом ко Второму ГУМу, потом немножко в темноте, но совсем немного, к тому же видно перекресток, по которому ездят машины. А от перекрестка уже совсем близко и почти не темно.
Потому и запомнил он, как проезжал как-то зимней ночью мимо избушки, а там горел свет, сидели муж с женой, пили чай и смотрели «Кинопанораму», «Клуб Кинопутешественников» или «В гостях у сказки». Потому и полетел на свет, как только увидел вдалеке огни незнакомой деревни.
Хрюша спал, а Степашка пел: «Шарики да ролики, родитьли алкоголики…» Всю дорогу пел, тихонько так, пока летели. Или так: «Шарики да ролики, родители лкаголики».
Вернулись уже в предутренних сумерках. Пробудился петух, траурно прокукарекал на обгорелой трубе, и куры в бабушкином курятнике проснулись и заплакали.
9. Бабушка докладывает обстановку
— Это что такое? — спросил капитан.
— Где?
— Не где, а что. Вы где были?
— Что?
— Не что, а где. Ночью вас не было. Где были?
— Летали на разведку.
Тетя Валя была предусмотрительно спрятана в ангаре.
— И как, удачно? — иронично осведомился капитан.
— Да. Привезли много ценных данных.
— Докладывайте. Кстати, где Дэн?
— Дэн охраняет ценного свидетеля.
— Какого свидетеля?
— Который располагает ценными данными. Кроме того, у него (точнее, у нее) есть другие полезные качества.
— У нее?! Так ваш свидетель еще и женщина? Женщина на корабле — к несчастью.
— А как же Маша и Галя?
— Разговорчики! Маша и Галя не женщины, а летчики. — Капитан вдруг погрустнел.
— Тетя Валя тоже не женщина, а сказочница.
— Хорошо, веди сюда свою тетю Валю. Только… два наряда вне очереди. Тебе и Дэну. Свободен.
— Кэп…
— Что?
— Два наряда… Данные очень ценные…
— Три наряда!
— Есть!.. Разрешите идти?
— Идите.
Алеша повернулся на каблуках. В этот момент дверь распахнулась, и в капитанскую каюту вошла бабушка.
— Тетя Валя по вашему приказанию прибыла! — отрапортовала она.
У капитана глаза полезли на лоб.
— Тетя Валя?!
— Так точно.
— Нет, вы настоящая тетя Валя? Алеша, погодите, не уходите!
— Так точно. Я — настоящая тетя Валя.
— К чему такой официоз? «Так точно…» Алеша, сходите-ка, позовите сюда Афанасия… И скажите, чтоб закуску принес.
— Так точно! — И Алеша исчез за дверью.
— Тетя Валя, вы нам расскажете сказку? — спросил капитан. — Ну пожалуйста!
— Ох, товарищ капитан, да я уж забыла все… Ресурс исчерпан, все сказки в голове перемешались…
— Ну, как умеете!.. Как помните!..
— Ну, я прямо и не знаю… — кокетничала бабушка.
— А я волшебное слово знаю! — вился вокруг нее капитан. — Пожалуйста!
Прибежал Афанасий, принес лакомств, накрыли стол. Позвали также Алешу, Дэна и девушек.
— Только со мной еще гости есть, — сказала бабушка.
