Брэдли Дентон - Лунатики
Но в любом случае он не мог сказать ей, что вроде бы видел не просто обнаженную женщину, но обнаженную женщину с крыльями на спине. Кэти настолько презирала все иррациональное, что не верила даже в сны. Утверждала, что никогда их не видит. Говорила, что, засыпая, проваливается в черную пустоту, пока не зазвенит будильник.
Может, думал Стивен, это были вовсе и не крылья. Может, на крылья походил длинный плащ или пончо в лунном свете.
Плащ или пончо с перьями.
Стивен двигался к западному шоссе, чтобы срезать путь через город, и тут потрепанный пикап, ехавший без огней, вылетел из-за эстакады и чуть не врезался в «тойоту». Пикап загудел, проскочил три переулка на красный свет и затем исчез в направлении шоссе 290 на восток.
Когда гудок пикапа взревел, Кэти вскрикнула. Едва пикап исчез и «тойота» двинулась на запад, Кэти глубоко вздохнула и сказала:
– Остановись и дай вести мне.
Стивен, не глядя на нее, крепко вцепился в руль.
– Это не моя вина, – сказал он дрожащим голосом. – Парень ехал на красный свет. Он даже передние фары не включил.
– Остановись и дай вести мне.
Стивен заехал на стоянку у ночного магазина, припарковал машину и выключил двигатель. Он вынул свои ключи из замка зажигания.
– Зря ты выключил двигатель, – сказала Кэти. – Мы могли просто поменяться местами.
Стивен посмотрел на нее и решил, что он, конечно, все еще любит ее, но она определенно ему не нравится.
– Почему? – спросил он. – У тебя что, нет ключей? Кэти ехидно взглянула на него:
– Да, у меня есть ключи. Мои ключи в моей сумочке. Сумочка всегда со мной. – Она подняла черную кожаную сумочку и потрясла ею. Сумочка зазвенела. – Видишь? У меня есть сумочка; значит, у меня есть и ключи. Но я говорила не о том, есть у меня ключи или нет. Я имела в виду, что тебе не нужно было выключать двигатель, тогда нам потребовалось бы всего пятнадцать секунд, чтобы поменяться местами.
– Мы здесь уже больше пятнадцати секунд, – сказал Стивен, решивший еще позлиться.
– Это из-за того, – сказала Кэти, – что ты кретин.
– То, что я предложил тебе воспользоваться твоими ключами, еще не делает меня кретином.
Глаза Кэти расширились, а ноздри задрожали. Очи дрожали точно так же, когда Кэти возбуждалась. Очень странно, считал Стивен, что Кэти выглядит одинаково, когда сердита или возбуждена. Иногда ему казалось, будто она злится на него за то, что он занялся с ней любовью.
В последнее время это не так уж часто случалось.
– Я вынуждена не согласиться, – сказала Кэти. – Я полагаю, что когда человек ведет себя как бестолковый, инфантильный, по-детски эгоцентричный ублюдок, блядь это, несомненно, делает его кретином.
Стивена окатила волна радости – он предвкушал близкую победу. Кэти почти всегда выигрывала в их спорах, но в тех редких случаях, когда она выражалась нецензурно, Стивен знал, что она уязвима.
– В последний раз, когда ты пользовалась моими ключами, – сказал он, – ты положила их в свою сумочку, и на следующий день я вообще никуда не мог поехать. Мне пришлось звонить коллегам, чтобы добраться до университета.
Ноздри Кэти задрожали еще больше. Страшно смотреть.
– Я же предупредила, что взяла твои ключи. У меня не было выбора. Свои я потеряла.
– Ага! – сказал Стивен и сделал паузу. Он вел себя как мудак, и знал это. Но все равно продолжал атаковать и старался при этом выражаться, как Кэти. – Ты сказала, что ключи всегда с тобой, потому что они всегда в твоей сумочке, которая всегда с тобой. Как же так? Ты же сама только что призналась, что по крайней мере однажды их теряла?
Кэти устремила на него гневный взгляд, затем отвернулась и уставилась через ветровое стекло на мерцающую вывеску у стоянки.
– Ну? – сказал Стивен.
– Отвези меня домой, – сказала Кэти монотонным голосом.
Стивен вставил свой ключ обратно в зажигание, завел машину и доехал до дома. Когда он ставил машину под навес у их красного кирпичного дома в Аллендейле, Кэти открыла дверь и вышла до того, как «тойота» остановилась. Кэти оказалась в доме и захлопнула за собой дверь раньше, чем Стивен выключил мотор.
– Твою мать! – сказал Стивен.
После восьми лет брака и семи месяцев совместной жизни до свадьбы он так ничему и не научился. Не то чтобы он не знал Кэти. Напротив, он знал все, что требовалось, дабы ладить с женой. Он лишь не сумел ничему научиться. Разница между знанием и пониманием чего-либо, думал он, похожа на разницу между чтением пьесы и участием в постановке – или между представлением о концепции зонной защиты и реальной игрой в баскетбол на большом поле. Само знание предмета маловато дает, если не можешь этим предметом заниматься.
В этом и заключалась его проблема. Уже очень долго они с Кэти не могли… этим заниматься.
Он вышел из автомобиля и зашагал к двери. Она была заперта, поэтому Стивен полез в карман куртки за ключами. Их там не было, поэтому он проверил другой карман куртки, а затем карманы брюк. Ключей не было.
Он потащился назад к автомобилю. Его ключи свешивались из замка зажигания на рулевой колонке и все еще качались, поблескивая в лунном свете. Все четыре дверцы «тойоты» были, конечно, закрыты.
Стивен поднял глаза на Луну. Просто взглянул. Просто чтобы понять, что ему теперь делать. Ночь была ясной и холодной, и Луна светила так ярко, что он с трудом различал на ней пятна. От яркого белого света слезились глаза. Стивен вытер их рукавом куртки.
– Твою мать! – повторил он. Вышло громко, и секунду он волновался, что его слышал кто-то из соседей. Но в окрестных домах было темно и тихо. Стивен потащился к двери и позвонил.
Он стоял, ждал и смотрел на Луну. Потом позвонил снова. На этот раз Кэти открыла, сунула ему ключи и захлопнула дверь перед его носом.
Стивен вновь побрел к машине, забрал свои ключи и, прежде чем закрыть машину, убедился, что обе связки у него в руке. Затем вновь побрел к двери, открыл и вошел. Запер за собой дверь. Кэти терпеть не могла незапертые двери.
В кухне горел свет, и сначала Стивен пошел туда. Не столе лежала открытая сумочка Кэти. Он положил в сумочку ее ключи, выключил свет и на ощупь пошел через гостиную к спальне. Под дверью смежной со спальней ванной желтела полоска света.
Стивен в темноте разделся и лег в кровать голым. Он положил очки на тумбочку у кровати и расположился на своей половине, уставившись на длинную расплывчатую линию света под дверью ванной. Кажется, довольно долго было слышно, как льется вода и шумит кран. Когда кран повернули, загудели трубы. Потом расплывчатая полоска под дверью исчезла, и всюду стало темно. Стивен услышал, как открывается дверь ванной. Потом – как Кэти пробирается к кровати со своей стороны.
Она скользнула под одеяло и прижалась к нему. Она тоже была голой. Грудь и живот теплые. Стивен провел правой рукой по боку и ниже и обнаружил, что зад у нее прохладный. Ее зад всегда был прохладным, чего Стивен никак не мог понять. Любой другой участок кожи на теле Кэти всегда казался на редкость теплым – за исключением зада. Зимой казалось, будто она только что выбегала на улицу и на пару минут выставляла зад наружу. А летом – будто сейчас зима и Кэти выбегала и выставляла свой зад наружу.
Стивену это нравилось. Он не понимал отчего. Возможно, оттого, что об этом мало кто знал – а вот он знал.
Они полежали вместе молча, близко-близко, пока у Стивена не начала затекать левая рука. Тогда ему пришлось перевернуться на спину, и пока он переворачивался, Кэти откатилась.
– Что ты думаешь об этом Арти? – вдруг спросила Кэти. – О парне Кэролин.
– Я понял, о ком ты, – сказал Стивен и сразу пожалел. Прозвучало слишком агрессивно, а он уже устал от этого.
Но вопрос Кэти его удивил. Вместо продолжения ссоры или дальнейших замечаний о том, в какое дурацкое положение загнал себя Джек, она собиралась посплетничать о чьих-то отношениях. Стивен мысленно готовил себя к различным вариантам развития ситуации – допуская в том числе, что они просто заснут, – но не к такому.
– Ну хорошо, – сказала Кэти, – так что ты думаешь?
– Боюсь, я не понимаю, о чем ты.
– Как по-твоему, он асоциальный тип – детские комплексы приучения к горшку и все такое – или же просто крайне глуп?
Стивен пожал плечами, и простыня под ним собралась в складки.
– Я об этом парне вообще не особо думал, – сказал он, извиваясь на простыне и пытаясь ее расправить.
Я видел его лишь на вечеринках и сегодня. Никогда с ним не говорил. Как-то неохота было. Так что мне и сказать нечего.
Кэти повернулась на правый бок, спиной к нему, и сказала:
– Не могу решить: он так молод, что кажется тупым, или настолько туп, что похож на умственно отсталого ребенка.
