Роберт Левелин - Внезапное богатство
Донна Бьюик, на которой Майлз женился три года тому назад, приобрела для него комплект инструментов, и он с удовольствием смастерил полки, превратил вторую спальню в огромный гардероб, провел асимметричную цифровую абонентскую линию, чтобы они могли работать. Он смастерил угловой стол, чтобы компьютер не выглядел так уродливо.
Донна не страдала тем же недугом, что и ее муж. Она была практически полностью создана из одних чувств. Донна буквально носилась повсюду, постоянно висела на телефоне, болтая со своим психотерапевтом, старыми друзьями из Сиэтла или новыми друзьями из Лондона. Она иногда подбегала к Майлзу, когда тот измерял очередной лист фанеры для ее гардероба, и заключала его в объятия, говорила о том, как она счастлива, и возмущалась, что они не переехали в Лондон раньше. Донна была сдвинута на шестидесятых годах, вот почему дом на Эбби-роуд имел для нее такое значение. По какой-то причине все в Лондоне наводило ее на мысли о «Битлз», ее любимой группе, наряду с Джимми Хендриксом, и «Ху», и «Роллинг Стоунз», и Мэриэнн Фейсфул, фанаткой которых она также являлась. Казалось, что Донна от всего получала удовольствие.
Майлз не знал, что значит ощущать удовольствие. Недавно приобретенное богатство не дало ему ничего. И только после того, как он получил деньги, осознал ясно, что не ради них так напряженно работал на протяжении такого долгого срока. Круглосуточное написание кодов для корпорации, затем восемь месяцев еще более интенсивной работы в новой компании. Ближе к концу его восьмигодичного пребывания в корпорации Майлз познакомился с Калвиндером Баскером, также англичанином. Они одновременно дезертировали с корабля, когда их любимый проект, который они начинали вместе, был отклонен комиссией. Использовав свои сбережения и солидный заем, полученный ими у Донны, они открыли маленькую компанию, занимавшуюся программным обеспечением.
Майлз и Калвиндер проводили недели, бесконечно мотаясь между «Силиконовой долиной» и Сиэтлом, разрабатывая программу, которая имитировала человеческую речь и мимику лица, довольно грубо, как они сами готовы были признать.
Тем не менее их система могла передаваться по сети в виде пакетов. Компанию они назвали «Вайа Фэйс», и вскоре в индустрии пошло гудение о них: статьи в журнале «Вайед», интервью в сетевых телешоу. Затем большие люди начали стучать в их дверь. Тогда они поняли, что, наконец, напали на золотую микрожилу.
Основанная восемь месяцев назад, компания была продана за цену, немногим превышающую семьдесят миллионов долларов. Не много в масштабах индустрии, но, вполне понятно, огромная сумма для двух человек, вовлеченных в проект непосредственно.
Полный восторг, изменение мировоззрения, все в позолоте. Затем навалилась бумажная работа, совещания с банкирами, финансовыми консультантами, брокерами по инвестиционным ценным бумагам. Внезапная удача обернулась в результате горой бумаг, с чем Майлз никогда не сталкивался раньше. Его партнер Калвиндер имел дела с водопадами бумаг, но на долю Майлза их оставалось не меньше. На него внезапно свалились огромная сумма денег и, как ему казалось, слишком большая ответственность.
Именно в то время он начал ощущать онемение тела. Он начал испытывать апатию, стал рассеянным. Все ему стало казаться бессмысленным.
Затем последовало еще больше встреч: Майлза и Калвиндера с банкирами и предпринимателями на Сэнд-Хилл-роуд в «Силиконовой долине», Донны с ее психотерапевтом и издателями, хотя, в основном, конечно, с психотерапевтом.
Решение было найдено. Они вернутся в Лондон и образуют новую компанию «Фулл Фэйшл». Продолжат свои исследования в области той технологии, которую создали. На этот раз они будут заниматься этим основательно, не гонясь за прибылью.
Как только первоначальные восторги от переезда в Лондон стихли, Майлз обнаружил, что онемение вновь вернулось к нему. Он не хотел говорить об этом никому. Он был практически уверен в том, что болен физически, предполагая, что это могло быть последствием просиживания долгими часами перед экраном монитора. В плечах Майлз не ощущал онемелости, ему казалось, что на них лежат мешки с острыми булыжниками.
Несмотря на то что он ел здоровую пищу высокого качества, много занимался физическими упражнениями и был поглощен полностью своей работой, любой, кто пытался сделать ему массаж, говорил, что это было все равно, что растирать скалу. Профессиональные опытные массажисты едва не ломали большие пальцы своих рук, пытаясь заставить пациента расслабиться. Конечно, это сильное мышечное напряжение приносило Майлзу немало страданий. Боль в лопатках была такой, словно в них вонзили ножи, казалось, что шеей подпирали падающее дерево. Страдал ли он запорами? Ну а вы как думаете?
В противоположность ему Донна была бьющим источником творчества. Или, по крайней мере, Майлз полагал, что она такой являлась. Хаос, который она порождала, распространялся, словно буйнорастущий лишай, на любую доступную поверхность.
Огромный черный мешок для мусора покоился возле входной двери, когда Майлз вернулся домой. Он отнес раздутый двухметровый мешок к мусоропроводу на площадке, начал запихивать его внутрь, и, естественно, тот порвался, вывалив свое зловонное содержимое на чистый до скрипа пол.
– О, чего и следовало ожидать, – сказал Майлз нараспев.
Он смел в кучу хлопья попкорна, сигаретные окурки и остатки прокисшего салата из помидоров и спустил все в мусоропровод. Затем вернулся в квартиру, обнаружил, что ни в одной из комнат не горит свет и что все жалюзи опущены. Донне нравилось жить в постоянном сумраке. Хотя снаружи еще светло, внутри было темно, как в пещере. Майлзу вообще-то совсем не нравилась темнота.
Донне всегда доставляло удовольствие блуждать в потемках, заявляя при этом, что свет причиняет боль ее глазам. Она была очень сильно озабочена своим здоровьем, но как-то бестолково: принимала впечатляющее количество различных витаминов в капсулах и пищевых добавок с морскими водорослями для борьбы с, похоже, никогда не проходящим похмельем.
Майлз надавил на выключатель «светомаскировки» и убрал ее. Холл моментально залил свет из притопленных дорогих софитов, установленных в большом количестве, низковольтных, большой мощности. На самом деле Майлз настроил свой компьютер для единого контроля над всей системой освещения в доме, работавшей в соответствии со временем суток и года. К сожалению, Донна использовала ту же самую машину для отправки писем по электронной почте и писательства, и вскоре она просто перестала включаться. Жена не знала, что она сделала и, хотя сперва приняла сконфуженный вид, вскоре начала винить мужа в том, что он купил такой дурацкий компьютер. У Майлза просто не было времени, чтобы наладить систему снова.
Когда он закрыл дверь, ему показалось, что в доме тихо. Майлз пнул пустую жестянку из-под газированного напитка, поднял ее и рассмотрел.
Знакомая картина. Майлз привык к Донне, и хотя он не был уверен относительно того, что представляет собой любовь, но думал, что по-своему любит жену.
Майлз никогда не слышал о Донне, до того дня, когда они познакомились в кофейне возле рыбного базара в Сиэтле. Правда, он слышал о ее книгах, и казалось, что они были повсюду: люди, у которых есть дети, часто упоминали в разговоре о «Милки».
Донна Бьюик и Милки были синонимами. Милки это… ладно, Майлз никогда не был уверен в том, кем же была эта Милки, но помалкивал на этот счет. Тоненькие красочные книжонки, довольно нравоучительные, превратили Донну в достаточно богатую женщину.
У них не было детей, и Майлз не знал, почему; просто их не было. Их друзья в Сиэтле, в особенности друзья Донны, были очень рады тому, что она выходит замуж за «терпеливого английского парня». Именно так они его называли. «Тебе нужно быть терпеливым, – сказала ему на церемонии мать Донны. – Но потом тебе за это воздастся с лихвой».
Майлз был терпеливым с их первой встречи. Донна была во всех отношениях поразительна. При росте в пять футов одиннадцать дюймов, с внешностью фотомодели, слегка сумасшедшая, Огромные глаза с красноватыми кругами вокруг, волосы цвета воронова крыла со светлой прядью, свисающей с пробора. Сначала он принял это за сиэтлский кибер-шик, но оказалось, что волосы были такими от природы.
– Я Милки, – заявила Донна однажды вполне серьезно.
Майлз сначала не мог поверить, когда она назначила ему первое свидание. Он обнаружил, что ему нравится общество Донны, нравится готовить для нее, убирать ее разбомбленную квартиру, пока она в его присутствии испытывала нечто, что со стороны выглядело просто физическими мучениями: извивания на полу, откровения о том, что ни к кому такой страсти никогда не было.
Майлз улыбался воспоминаниям, разматывая шнур с латунного крюка, который он привинтил к стене. Он опустил недавно установленную сушилку для одежды, приспособленную им под держатель велосипеда. Показались два сверкающих велосипеда: собранный вручную туристический и шоссейник из углеродного волокна. Майлз повесил на два свободных крюка свой горный велосипед и поднял под потолок. Он любовался ими: чистыми, практичными, очень дорогими. Хорошо сделанные, прекрасные велосипеды висели, словно зрелые фрукты.
