Александр Снегирев - Сделано в Америке
Мы поинтересовались у Карла, только ли ради анализа он пьет отбеливатель или ради ощущений тоже. Карл ответил, что пьет ради анализа. Тогда мы рассказали Карлу, что на нашей родине существует великое множество рецептов употребления отбеливателей и прочей бытовой химии вовнутрь и делается это исключительно ради ощущений. Карл онемел. Все его величие съежилось, он оказался жалким сосунком с марихуановыми страхами по сравнению с нами, двумя юными представителями великой страны, в которой одеколон, гуталин и клей «Момент» считаются у многих граждан повседневным рационом.
С того дня Карл нас недолюбливал, а мы обрели внутреннюю силу, которая нас не покидает до сих пор.
Ресторан
Недельку мы убирались в номерах мотеля, а потом пошли искать себе вторую работу. Постучались в первый попавшийся ресторан и предложили свои услуги. Нам обещали перезвонить. Вечером перезвонили. Им нужен один официант и один салат-мэн тире басбой. Юхан заявил, что он будет официантом. Я уступил, но какой-то таракан пару деньков скребся в моей душе. Официант рубит сотку за вечер, а чернорабочий вроде салат-мэна или басбоя намного меньше. Но потом я понял: все правильно – у Юхана есть опыт, да и вообще работа официанта труднее резки салатов на кухне. Мне стало стыдно за самого себя, и больше я на друга злобу не таил.
Кухня
На кухне я делаю салаты. Из огромной стальной раковины, заполненной водой и рубленой зеленью, я достаю, собственно, листья салата, отжимаю и кладу ровно одну горсточку (не больше, хозяева – экономные ребята и много класть не велят) на тарелку. Затем беру из пластмассовой пиалы две дольки помидора и кладу по краям. Сверху кидаю кружочек огурца и два-три колечка лука. Для оживления картины сверху все посыпается тертой морковью. Тарелки с готовым салатом расставляются на противень: три в ширину и шесть в длину. Заполненные подносы я накрываю влажными салфетками и загоняю в огромный холодильник. Оттуда я их достаю по мере надобности.
Однажды я совершил чудовищную ошибку, положив слишком много листьев салата на тарелки. Эльпида (жена Лаки, сына основательницы ресторана донны Розы) с ужасом поймала меня на месте преступления. Добрая гречанка предположила, что я, видимо, желаю обанкротить их ресторан. Из сорока двух салатов моего приготовления она смастерила в два раза больше и наказала мне экономить продукты.
Вчерашние салаты обычно выглядят грустно. Огурчики теряют белизну и становятся склизкими. Помидорчики желтеют и подсыхают. Сами горки салата как-то сифилитично проваливаются. Что я делаю в таком случае: взбиваю горки заново, подбрасываю листик-другой свежего салата, меняю, где надо, огуречные шайбочки, сыплю морковь – и он как новый!
Когда я не делаю салаты, то выдаю официанткам заказы. Те, которые по моей части. Шеф-повар Янни (муж Мэриэн, сестры Лаки и дочери основательницы ресторана донны Розы) и повариха Эльпида готовят горячие блюда. К ним приходят за всякими стейками и супами. Ко мне – за салатами, десертами, безалкогольными напитками и соусами. Подходит, например, Джерри, кокетливая официантка-пенсионерка с блондинистой косичкой, и просит две колы и банановое мороженое с мятным сиропом. Я наполняю стакан колой, прижав его одной рукой к гашетке автомата, другой – ковыряю мороженое специальной ковырялкой и раскладываю его в вазочку. Затем капаю сверху мятным сиропом, облизываю пальцы и выдаю заказ Джерри.
В другой раз приходит Сара-Женуария (так я ее прозвал в честь героини сериала «Рабыня Изаура»), толстая негритянка, и говорит нараспев: «Сримс-коктейль дарл бейби лав гад демет щит». Если исключить все ругательства и ласковые слова, то окажется, что Саре нужна всего лишь закуска из креветок. Для этого я сыплю лед в металлическую вазочку для сримс-коктейлей, накрываю крышкой-решеточкой, укладываю поверх лист салата, затем соус и четыре толстеньких промытых креветки. Однажды я плохо промыл креветку, и у нее были видны кишки и прочие внутренности. По этому поводу возник небольшой скандал. Кроме того Саре-Женуарии требуется кусок чиз-кейка. Я достаю из холодильника коробку с готовым чиз-кейком и откладываю кусок. Трясу баллон со сливками и пшикаю из него на чиз-кейк. Сверху аккуратно пришлепываю горку вишенкой. Нельзя забывать отметить на бланке заказа, что я выдал официантам, а что нет. А то если чего пропадет, то придется расплачиваться из собственного кармана.
В самые горячие часы я помогаю дишвошеру-посудомойщику. Расставляю тарелки по специальным ящикам и загоняю их в клокочущую посудомойку. Когда открываешь ее люк, то оттуда валит пар, а по стенкам ползут струи кипятка. С другой стороны я достаю ящики с чистой посудой. Обжигая пальцы, сортирую одинаковые тарелки, одинаковые чашки и серебро.
Еще в мои обязанности входит выполнение всех поручений Янни и Эльпиды. Например, чистить креветки. Сначала надо отодрать лапки. Затем поддеть ногтем панцирь и кишки и снять их одним движением. Кишки у креветок почему-то расположены на спине. Хотя, может, это и не кишки вовсе, а что-то другое. Очищенные креветки я перекладываю льдом и прячу в холодильник. Лед я набираю в ледогенераторе. Он грохочет, когда выплевывает из своего жерла новую партию ледяных кубиков. В такие мгновения я пугаюсь неожиданного шума и шарахаюсь прочь.
Я режу овощи. Перед тем как приступить непосредственно к резке, я несколько раз стукаю ножом по доске. Это суеверие, которому меня научил коллега Джон. Мы с Джоном работаем посменно.
Эльпида и Янни постоянно подбрасывают мне детали готовящихся блюд. То дымящийся кусочек нежнейшего мяса акулы, то шоколадный десерт, то фаршированный рисом томат. Я никогда прежде не ел вместе лук с мороженым. Здесь это в порядке вещей: раз – кружочек лука в рот, два – мороженое. Заел это все огурцом, прополоскал рот смесью колы, спрайта и содовой и готов вкалывать хоть до утра.
Когда я работаю басером (убираю грязные тарелки со столов в зале), приходится носиться по пять-шесть часов из кухни в зал и из зала на кухню. Раскидываю лед по кувшинам. Убираю грязную посуду. Посуда ставится так, чтобы не перевернуть весь поднос. Бокалы по краям, тяжелый фарфор посередине. Потом все отношу к дишвошеру и снова бегу в зал за новой партией. Затем набрасываю твердые крахмальные скатерти на столы. Швыряю серебро: слева вилки, справа ножи лезвием к тарелке. Скрученные салфетки ставлю по центру тарелки.
После окончания рабочего дня я подметаю пол на кухне и тщательно протираю тряпочкой все поверхности из нержавейки, которые меня окружают. Когда орудуешь шваброй, не надо наклоняться, а то спина будет болеть. Я сначала сгибался, как раб, но Янни научил меня правильно мыть пол. После уборки я, на пару с посудомойщиком, выбрасываю баки с мусором, выношу тяжеленные тюки грязных скатертей и помогаю пылесосить ковер в зале. Я верю, что работа украшает мою душу.
Американский юмор
Иногда Берни и Дэби с нами шутят. Получается у них не очень. Берни издевается, а я делаю вид, что не слушаю. Берни потом говорит, что я его игнорирую. Игнорирую своего босса. Берни спрашивает: «Бэйзил делает в ресторане деньги, а ты что?» (намекает на большие чаевые Юхана и мою скромную кухонную зарплату). «Я делаю салаты, сэр, твою мать», – по-солдатски отвечаю я.
Подруга Берни Дэби обладает еще более тонким чувством юмора. Однажды утром она меня спрашивает: «Вы что, японцы?» Я отвечаю: «Вроде нет, а что?» А она мне говорит, что вы, мол, рис едите и все такое. Может, она таким образом хотела установить между нами более доверительные отношения, или развеселить нас, или еще что. Только я так устал, что не смог оценить возможной теплоты, содержащейся в ее словах.
А после она спросила, научились ли мы пользоваться магнитофоном. Юхан сказал, что давно умеет обращаться с такими штуками. «Но он же не русский!» – воскликнула Дэби. Юхан не нашелся что ответить, диковато улыбнулся и ушел. Так у нас с Дэби особо близкого контакта и не получилось.
Янни
В ресторане в бутылки из-под кетчупа «Хайнц» мы наливаем дешевое китайское месиво. Гости будут жрать безвестное говно, а думать, что жрут говно под названием «Хайнц». Мне такие хитрости знакомы: мамина знакомая, жена знаменитого ученого и большая скряга Антонина Юрьевна, раньше любила наливать в красивые бутылки крепкое пойло собственного приготовления и с невинным видом предлагать гостям. Мой папа ее постоянно разоблачал, а мама толкала его коленкой под столом и говорила: «Как вкусно». Янни разоблачения не боится, он предлагает нам мазать женщин сметаной и слизывать. Мы корректно улыбаемся и сообщаем, что в данный момент, в связи с большой занятостью и по ряду других причин, женщины для нас недоступны. Янни, похоже, не совсем понимает, как такое возможно. Он развлекает нас тем, что делает неприличные движения огурцами и большими сосульками из холодильной комнаты. А еще Янни задирает ноги, как Карлсон, имитируя тем самым русских фигуристок.
