Жан Жубер - Незадолго до наступления ночи
Но он все же вышел из ванной и принялся энергично растираться полотенцем, в которое потом и завернулся.
Александр подошел к окну, раздвинул занавески, он был вынужден протереть ладонью запотевшие стекла. По-прежнему шел дождь. На улице было пустынно, только по мостовой изредка проезжали машины, и их шины издавали легкое шипение при трении о мокрый асфальт. Чуть дальше в ночном небе сверкали и подмигивали рекламные вывески. Лиловые буквы одной из них сложились в слова «Траурный зал».
Существуют «жестокие» зеркала, жестокие к тем, кто в них смотрится. Возможно, это зависит от состава стекла, от качества освещения или от места, где они располагаются… Но как бы там ни было, то изображение, которое они показывают вам, заставляет вас усомниться, а вы ли это: мертвенно-бледный цвет лица, темные круги под глазами, кожа, испещренная мелкими морщинами, волосы и брови, почти убеленные сединами в гораздо большей степени, чем вроде бы есть на самом деле… Но очень быстро приходится расставаться с иллюзиями и внимательно вглядываться в это лицо, которое и есть ваше подлинное лицо…
К счастью, зеркало, висевшее в ванной комнате номера, где на следующее утро проснулся Александр после довольно беспокойной ночи, не относилось к числу «жестоких» зеркал и представило ему на обозрение вполне приличное лицо, слегка помятое и словно окруженное легким нимбом (на деле бывшим легким облаком пара). Однако из осторожности Александр предпочел держаться от зеркала на некотором расстоянии и даже не надевать очки, чтобы избежать столкновения с реальным положением дел, увы, слишком хорошо ему известным, то есть с результатом медленного, совершавшегося словно исподтишка процесса старения и увядания его лица, когда-то наделенного определенным мужским шармом. В то утро он предпочел найти убежище в иллюзиях, ибо он знал, что ему предстоит прожить многотрудный день, когда должна будет восстановиться нить, связующая его с Бенжаменом Брюде.
Когда Александр, стоя с обнаженным торсом перед зеркалом, поднял руку, чтобы побриться, он вдруг увидел, что позади него находится еще одно зеркало, в котором отражается его спина, с первого взгляда показавшаяся ему совершенно чужой, незнакомой, словно принадлежащей кому-то другому: это была широкая, пухлая спина с очень бледной, неприятно бугристой пористой кожей. А он ли сам отражается в этом втором зеркале? Странное сомнение закралось в душу. Александр повел плечами, и тотчас зашевелились, заиграли мускулы спины. Повернув голову сначала вправо, потом влево, он увидел себя в профиль и тоже не узнал себя, потому что не привык видеть себя сбоку, хотя, конечно, он знал, как выглядит под таким ракурсом, потому что у него где-то валялись фотографии, на которых он был снят в профиль. Но вот свою спину, как ему казалось, он увидел впервые в жизни… И не странно ли, что это случилось так поздно, на исходе жизни, благодаря случайному стечению обстоятельств, то есть благодаря тому, что в ванной оказалось два зеркала и они располагались именно так, а не как-то иначе? «Хм… да это же настоящая terra incognita», — подумал он, словно ему удалось краешком глаза заглянуть в неведомую «страну», бывшую, однако, частью той телесной оболочки, в которой он существовал со дня своего появления на свет.
Смущенный видом собственной спины точно так, как он был смущен накануне «поведением» своих ног в ванной, Александр оделся и спустился в столовую, где в столь ранний час было еще совсем пусто. Неразговорчивая официантка, одетая в черное платье, принесла ему кофе. За окном низко стлался туман, занимался серенький дождливый день. В тот момент, когда Александр встал из-за стола, сильный порыв ветра бросил в оконное стекло пригоршню крупных капель дождя.
Библиотека находилась рядом с отелем, в парке, и в это утро она поразила Александра Броша своими размерами. Дождь вроде бы кончился, но свет, лившийся с небес, был каким-то болезненно бледным, и высокие стены здания, пробитые на каждом этаже множеством узких окон, напоминавших бойницы в стенах средневековых замков, выделялись темными пятнами на фоне серого неба. Если смотреть на библиотеку из парка, то есть из-за частокола деревьев, то ее действительно можно было принять за старинную крепость, и никто бы, пожалуй, не удивился, если бы обнаружил, что от шумного современного города ее отделяет широкий ров, заполненный водой, с повисшим над ним подъемным мостом. Разумеется, ничего подобного не было и в помине, но зато имелась широкая, сложенная из массивных плит лестница, на вершине которой с двух сторон от входа в псевдоготическом стиле восседали два льва, возложивших мощные лапы на каменные шары, изображавшие земной шар. Вход, выполненный в виде церковного портала, создавал впечатление такой же великой мощи и тяжести, как и сама квадратная башня, чья вершина терялась где-то в тумане. В этом величественном здании, постоянно росшем вширь и ввысь от века к веку, для того чтобы вмещать непрестанно увеличивающуюся массу книг и рукописей, было нечто волнующее и пугающее одновременно. Ведь в стенах этой библиотеки находились все изданные и неизданные книги, с великим тщанием расставленные на многих километрах полок и стеллажей, с аккуратно написанными на наклейках шифрами; полки и стеллажи образовали сложнейший запутанный лабиринт, куда были допущены лишь немногие избранные, а остальных читателей направляли в многочисленные читальные залы.
Хотя час еще был ранний, несколько человек из числа явных завсегдатаев, несомненно, из категории въедливых студентов и фанатиков-преподавателей, поднимались по ступеням лестницы и переступали порог библиотеки, не прерывая оживленных разговоров; но по мере того как они шли все дальше и дальше по огромному холлу, их голоса звучали все тише и тише, постепенно превращаясь в невнятное бормотание и полушепот, словно читатели осознавали, что находятся в некоем святилище. Читальные залы были отделены от холла стеклянными вращающимися дверями, издававшими при проходе читателей мягкий приглушенный шорох, и иногда можно было увидеть, что позади этих дверей находятся просторные читальные залы с рядами столов и кресел, среди которых скользили какие-то тени.
Но Александр Брош направил свои стопы не в общие залы, а к небольшой дверце, на которой была прикреплена табличка, где красными буквами было начертано: «Прием посетителей». Перед дверцей стоял столик, за ним сидела служащая, пожилая дама в очках, весьма суровая и неприступная с виду, и читала лежавшую перед ней газету, скорее даже не читала, а быстро проглядывала заголовки статей, одновременно откусывая по кусочку от бриоша и с аппетитом поглощая эту сдобную булочку. При приближении Александра она даже не соизволила взглянуть на него, и только после того, как он несколько раз деликатно кашлянул, она оторвалась от своего чтива и лениво, словно нехотя, спросила, чего он желает.
Александр принялся торопливо, будто извиняясь за то, что осмелился потревожить ее, объяснять, что получил письмо от господина заместителя директора библиотеки, любезно извещавшего его о том, что он может ознакомиться с рукописями, доступ к которым до сего времени был закрыт.
— Я — профессор Брош, — сказал он, — и я счел своей обязанностью, своим долгом зайти поздороваться с господином заместителем директора, дабы лично засвидетельствовать ему мое почтение, поблагодарить его за любезность и узнать, каким образом я могу получить доступ к интересующим меня документам.
— Вы записаны на прием? Вам назначены день и час встречи? — спросила дама, тыльной стороной ладони смахивая крошки, прилипшие к губам.
— Нет, это не совсем так… но господин заместитель директора в своем письме написал, что…
Александр на мгновение замялся, вытаскивая из кармана заветное послание и протягивая его «суровому стражу», словно это был пропуск в святая святых.
— Так вот, в своем письме он просит меня зайти к нему, прежде чем я приступлю к исследованию рукописей.
— Обычно он принимает по записи, но я постараюсь все узнать.
И, сняв трубку телефонного аппарата, она набрала какой-то номер, затем стала терпеливо ждать и ждала довольно долго, минуту-другую, пока в трубке не «зашипел» чей-то тихий голос, несомненно, голос секретарши, которой дама и переадресовала просьбу Александра. Дама опять застыла в ожидании, потом в трубке раздалось не то шипение, не то шелест, и дама довольно долго выслушивала ответ, слабо и мерно кивая головой, словно этот далекий голос убаюкивал ее и она постепенно погружалась в полудрему.
— Хорошо, хорошо, — сказала она. — Именно так мы и поступим.
— Возникли какие-то затруднения? — осведомился Александр.
— Видите ли, заместителя директора сейчас нет в его кабинете. Меня известят, когда он придет. А вам придется подождать. Присаживайтесь, пожалуйста.
