Женя Рассказова - Внутри нее
– Куда прешь? – Этот крик девушка услышала вместе с резким звуком тормозов. Из-под колес машины на нее хлынул поток грязи. Туфли, платье, газета – все вмиг стало темно-серым. – А если бы я на тебя наехал, дура деревенская!
Слова сильно ударили Марию по самолюбию.
– А если я тебя сейчас ударю! – крикнула она в ответ, подошла к открытому окну автомобиля и начала лупить газетой прямо по ошалевшему лицу водителя. Буквы и заголовки мелькали перед его глазами.
Выйдя из оцепенения, он наконец вылез из машины и схватил Марию за обе руки. Она безошибочно нацелилась ему коленом в промежность.
– Знаешь, как у нас в детдоме наказывали тех, кто лезет на девчонку? – Мужик взвыл от боли, глаза его налились кровью и ненавистью.
– Да я сейчас милицию вызову! – прохрипел он сдавленным шепотом. Кто-то из прохожих больно схватил ее за руку.
Документов у Марии с собой не оказалось. Байки о богатеньких и умеющих отомстить родителях тоже оказались неубедительны. В ту ночь она поняла, что ее унижения не закончились, все только начинается. Более того, если там, на территории своего дома, она знала, как себя вести, то правила игры этого огромного города были ей еще неизвестны. Но даже в тот момент силы не покинули ее. Глядя на свои ноги в мокрых стоптанных туфлях, она была уверена, что когда-нибудь на них будут лакированные туфли на шпильке, и ни один невежда больше не посмеет заляпать их грязью. Она пойдет дальше Золушки. «Выйти замуж за принца и нарожать ему кучу детишек? Можно подумать, это подвиг. Подарили ей одно платье и две хрустальных туфельки – и она тут же растаяла. У меня будет гардероб таких платьев и шлейф таких принцев! А еще карета с кучером и лошадиными силами под капотом!» – успокаивала себя Мария, сидя в ментовской каталажке.
В семь часов утра ее наконец-то выпустили из камеры предварительного заключения и пообещали, что если встретят еще раз в таком виде на улице, то уж точно посадят за проституцию. Мария отошла на несколько шагов и, обернувшись, прокричала одно из тех выражений, которое использовалось в детдомовской речи, а потом кинулась бежать со всех ног.
«Ноги не сломай, принцесса...» – усмехнулся сержант и громко хлопнул железной дверью.
Не успела девушка пройти и десяти кварталов, как дорогу ей опять преградил милицейский патруль.
Переднее стекло опустилось, и оттуда появилось толстое заспанное лицо сержанта.
«Только не это! – У Марии затряслись коленки. – Неужели ее сейчас опять отправят туда, где она провела сегодняшнюю ночь?» – Ей захотелось кричать, топать ногами, провалиться сквозь землю, чтобы только никогда больше не терпеть этого унижения. Она собрала все свое самообладание и сделала глубокий вдох. Тут нужно действовать совсем по-другому. Чего она добилась в прошлый раз, устроив публичный скандал? Грязная, плохо пахнущая замарашка, бредущая в неизвестном направлении в столь ранний час. Можно соврать, что ее обокрали или изнасиловали. Но где гарантия, что на сей раз доблестная милиция сжалится и ее милостиво подбросят до дома, а не отвезут обратно в участок для составления протокола?
– Э! Глухая, что ли? – не унимался сержант.
Мария начала всхлипывать. Она поняла: единственный шанс выйти сухой из воды – это вызвать чувство жалости. Должны же их тронуть женские слезы!
– Понимаете, он меня бросил! – Мария больно ущипнула себя за запястье, чтобы на глазах появились слезы.
– Кто он?
– Жених. – Мария так вошла в роль, что слезы хлынули ручьем, а редкие всхлипывания превратились в рыдания. – Мы поссорились, а сегодня годовщина нашего знакомства. Он сказал, что больше и видеть меня не хочет, а я уже рассказала родителям, что мы вот-вот должны пожениться. Я беременна. – Она зарыдала еще больше. – Я беременна, а они у меня такие строгие! Если узнают – убьют.
– Ой, только не дави на жалость! Наслушались мы таких историй за ночь, – равнодушно прервал ее сержант.
– Не узнают. – Мария услышала голос позади себя. Обернувшись, она увидела парня в сером пальто, оранжевом шарфе и такого же цвета кедах. Длинные, давно нечесаные волосы развевались на ветру. В руках незнакомца была бутылка пива.
«А вот и защитник! – подумала Мария. – Настоящее пугало. Но лучше уж такой, чем никакого!»
– А ты еще кто такой? – Судя по улыбке, милиционера тоже позабавил внешний вид внезапно возникшего субъекта.
– Виновник! Герой и подонок в одном лице. – Выдержав театральную паузу, он продолжил: – Да, я немного выпил, и что? А как бы вы отреагировали, если бы вам в двадцать лет сказали, что у вас будет ребенок! – Он поднял бутылку пива вверх, как будто хотел сказать тост. – Когда жизнь только начинается, у тебя хренова туча планов на будущее, есть любимая девчонка, с которой вам хорошо и свободно! Вы можете делать это в подъезде, в лифте, в ванной комнате и получать удовольствие. Но при чем тут ребенок? Он испортит всю мою жизнь! Покупать ему памперсы, искать ясли и вставать по ночам, когда он орет. Я еще слишком молод для всего этого! Я не хочу тратить свои лучшие годы на...
– Хватит! – перебила его изумленная Мария. – Как ты можешь рассказывать чужим людям о наших секретах? Как ты можешь вообще являться мне на глаза? – Войдя в роль, она полезла на него с кулаками.
Милицейская машина медленно тронулась:
– Ладно, разбирайтесь тут уж как-нибудь без нас. Похоже, вы друг друга стоите. А ребенка надо оставлять... Дети – цветы жизни. У меня их целая клумба! – гордо произнес милиционер.
Машина уехала, двое остались.
– Хочешь? – Лохматый протянул ей бутылку пива.
– А жвачки нет? Во рту вкус дохлой кошки, понимаешь?
– Неа. А я дохлых кошек вообще не ем, если их только в чебуреки не заворачивают.
Мария подбежала к газону, и ее вырвало желчью, так как желудок был пуст.
– Ну, извини! Я не знал, что беременным нельзя рассказывать про чебуреки из дохлых кошек, – усмехнулся лохматый.
– Да пошел ты! И не смотри на меня!
Он достал откуда-то чистый белый платок и протянул его девушке.
– Спасибо. – Мария взяла платок. – Я не беременна, просто очень хочу есть.
– Хочешь, зайдем в «Макдоналдс»? Тут совсем недалеко, и уж точно работает. Не хочешь кошатины – есть картошка фри, молочные коктейли и чиккен макнагетс.
Марии эти названия ни о чем не говорили, но ее желудок свело такой судорогой, что она готова была съесть самого черта вместе с его рогами и копытами.
– У меня нет денег, – честно созналась девушка.
– Не беспокойся, они есть у меня. Ненавижу завтракать в одиночестве. Приглашаю тебя на праздничную трапезу, устраиваемую в честь нашего будущего ребенка. Заодно обсудим, как назвать малыша.
– Перестань! Мне сегодня уже не до шуток.
– Что ты, я не так плохо отношусь к детям, как тебе показалось.
– Зато я отношусь к ним именно так, – резко ответила Мария.
– Хм... Ну что ж, давай тогда просто поедим за компанию. – Он указал на большую желтую букву «М» через дорогу.
Запах еды сводил с ума. Пахло всем сразу: мясом, жареной картошкой и горячим шоколадом. Мимо нее пронесли вафельный рожок, наполненный белой закрученной массой. Мария была удивлена, почему в шесть часов утра здесь такое количество людей. Неужели они тоже отсидели всю ночь в камере и теперь, не дойдя до дома, вынуждены есть здесь? За дальним столиком в углу сидел молодой человек, похожий на Мурзилку, в цветном берете и огромном платке, намотанном вокруг шеи. Возле него стояли барабаны. «Ну и типажи здесь собираются. Если бы я умела рисовать, то обязательно бы перенесла его образ на бумагу», – подумала Мария. Но мысль ее тут потерялась, так как лохматый принес полный поднос еды. Он неторопливо разложил все пакеты на столе и отдал поднос проходящей мимо официантке.
– Картофель по-домашнему можешь обмакивать в соус и есть руками. А вот это – двойной чизбургер. Чтобы убедиться в том, что он действительно двойной – открой рот пошире и кусай, сколько сможешь. В мой рот обычно больше половины не помещается.
Мария принялась жадно набивать рот всем, что лежало на подносе. В пластиковых стаканчиках обнаружились молочные коктейли, кока-кола и горячий шоколад. Почувствовав опьянение от еды, она посмотрела на своего спутника другими глазами. Неожиданно он показался ей очень даже милым. Легкая асимметричность в улыбке придавала ей лукавый, слегка насмешливый оттенок. Тем причудливей она сочеталась с выразительными, немного грустными глазами. На одной щеке у него была ямочка. Он был очень хорошо сложен, и если бы посвящал больше времени спорту, то вполне мог стать Аполлоном. Но видимо, у него были другие планы.
– Как тебя зовут? – спросила Мария с набитым ртом.
– Это уже что-то, – улыбнулся он. – Федор. Меня так назвали в честь святого отца Федора.
Мария засмеялась:
– Ничего себе святой!
– А тебя?
– Так, ничего особенного. Мария.
– Как это ничего особенного?! Тебя назвали в честь Святой Девы Марии, родившей на свет Сына Божьего.
