Кристофер Прист - Тиски доктринерства
– Все, что я хочу знать, – заговорил Уэнтик, – что это за место. Где оно и зачем мы здесь.
Масгроув окинул взглядом окружавшую их стерню.
– Что вы хотите узнать прежде всего?
– Что это за место.
– Я говорил вам, – ответил второй, – это называется район Планальто. Мы находимся в той части Бразилии, которая носит название Серра де Норте в Мато-Гроссо.
– Продолжайте, – поторопил его Уэнтик, – до того, что вы мне сообщили я во многом додумался и сам. Меня больше интересует ваше замечание о пространстве-времени.
– Это трудно понять, – сказал Масгроув, – но если вы в состоянии вообразить место, которое существует в двух измерениях времени, то это как раз оно и есть. Сейчас мы находимся в Планальто 2189 года новой эры. Пока оставались там, – он как-то неопределенно махнул рукой, – был 1979 год.
– Пройдя несколько сот метров, мы перескочили на двести десять лет?
Масгроув утвердительно кивнул.
– Здесь какое-то поле смещения, которое удерживает равновесие между этими двумя потоками времени. Если вы находитесь в 1979 году и смотрите на этот район, как мы с вами смотрели несколько минут назад, то можете четко различить его периметр. В действительности эта граница и определяет протяженность поля. Пересекая ее, вы оказываетесь в 2189 году. Поле окружает нас со всех сторон, но видимая граница леса осталась в прошлом. Сейчас джунглей просто нет.
Уэнтик отвинтил крышку фляги и глотнул теплой воды.
– Поле, о котором вы говорите, – нарушил он, наконец, молчание, – представляется мне чем-то искусственным.
Масгроув посмотрел на него недобрым взглядом исподлобья. – Это верно. Но я не думаю, что Эстаурд знает об этом. Как бы это вас ни заботило, вам необходимо лишь знать, что район Планальто был обнаружен американским правительством, которое занимается его изучением. Как оказались вовлеченными в это дело вы, я оставлю объяснять Эстаурду.
– Далеко ли мы от цивилизации?
– Это зависит от того, что вы понимаете под цивилизацией, – ответил Масгроув. – Мы по-прежнему в Бразилии. Как далеко этот район от Порта-Велью, вы могли заметить сами. Ближе него городов нет.
Он встал и надел на плечи рюкзак.
– Пойдемте, – сказал он. – Нам предстоит дальний переход.
Уэнтик тоже встал и поднял флягу. Они продолжили путь в том же направлении, что и до остановки. Солнце клонилось к горизонту слева от них. Было по-прежнему жарко и Уэнтик поймал себя на том, что поглядывает на небо в надежде увидеть облака. Даже теплый дождь мог бы дать облегчение по сравнению с этой прогулкой на солнцепеке. Они неоднократно пили на ходу до самого заката.
С наступлением темноты температура воздуха резко упала; они легли, завернувшись в одеяла. Уэнтик, не имевший отдыха долгие часы, долго ворочался, пытаясь поудобнее устроиться на жестком жнивье. Мало-помалу сон одолел его.
* * *
Проснувшись, Уэнтик обнаружил, что он один.
Возле него лежали оставленные Масгроувом одеяла, но фляга с водой исчезла. Он поднялся на ноги и ощутил дуновение холодного ветра. Солнце встало, но температура еще не начала подниматься.
Он собрал одеяла и запихнул их в оставленный Масгроувом рюкзак. Потом осмотрелся.
На сухой стерне обнаружить след невозможно. Он еще раз пристально оглядел равнину. В нескольких километрах почти на горизонте виднелась крохотная черная точка. Не обнаружив других ориентиров, он направился к этой точке.
Торопясь преодолеть путь до наступления жары, он без устали шагал два часа и был весь в поту, когда добрался до цели.
Это оказалась ветряная мельница; ветер медленно поворачивал ее лопасти. Мельница была деревянной; окрашенные в черный цвет доски оказались кривыми и покоробленными.
Мимо уха Уэнтика пролетел большой камень. Затем второй подальше.
Он сгорбился, стараясь стать как можно более маленькой целью. Небольшой голыш угодил ему в плечо.
Обстрел вел Масгроув. Он сидел на корточках за углом мельницы, подбирал с земли камни и что было сил швырял в приближавшегося Уэнтика.
Уэнтик достал из рюкзака одеяло и развернул его. Используя одеяло как щит, он продолжал приближаться к своему провожатому. Масгроув вскочил и бросился навстречу, потом опустился на четвереньки и пополз в сторону. Он что-то бормотал словно обезьяна. Остановившись метрах в двадцати, он приподнялся на корточки и повернул голову к Уэнтику.
Из его глотки вырвался вопль.
Масгроув вопил не хуже невидимых ночных животных джунглей.
Уэнтик растерялся, его охватил страх и он стал пятиться, не вполне понимая что делать.
– В чем дело, Масгроув? – крикнул он.
– Держись подальше от меня! Ты нехороший. И ты, и весь твой род!
Он вскочил на ноги и побежал навстречу Уэнтику, задержавшись лишь для того, чтобы подобрать с земли камень.
Уэнтик поднял вверх одеяло, но камень больно ударил в левую руку. Масгроув по инерции промчался мимо, издавая шипение точно ребенок, имитирующий змею. Он пробежал всего несколько метров, потом споткнулся и тяжело рухнул на твердую землю.
Лежал он совершенно тихо.
Поглаживая ушибленную руку, Уэнтик осторожно стал подходить к нему, готовый к любому движению агрессора. Но Масгроув был без сознания.
Все еще чувствуя себя неловко, Уэнтик отошел немного в сторону и сел на землю в тени мельницы. Фляга была рядом и он вдоволь напился.
Сидел он часа два, прислушиваясь к скрипу мельничных лопастей над головой и ощущая ветерок, обдувавший спину.
Услыхав приближение Масгроува, который на четвереньках обошел мельницу кругом, он вскочил на ноги, чтобы успеть противостоять нападению.
Но тот только тряхнул головой, поднялся на ноги и стал смахивать пыль с одежды. Он подходил к Уэнтику с широкой ухмылкой на лице.
– Неплохое начало, не так ли? – сказал он.
Уэнтик, отступая, чтобы не дать ему сократить расстояние между ними, спросил:
– Что все это значит?
Масгроув улыбнулся в ответ.
– Просто игра. Не тревожьтесь.
Он поднял флягу и долго пил из нее. Затем, плеснув водой себе в лицо и на руку, завинтил крышку и швырнул флягу Уэнтику. Тот набросил ее ремень себе на плечо.
Масгроув покосился на солнце и подхватил вещевой мешок с одеялами.
– Пойдемте искать Эстаурда, – сказал он. – Он уже должен быть в тюрьме.
Вытащив из кармана компас, еще раз взглянул на солнце и пошел прочь от мельницы. Уэнтик последовал за ним, отпустив метров на двадцать вперед; он всю дорогу выдерживал этот интервал.
Глава пятая
Свет упал на веки и Уэнтик открыл глаза. Он мгновенно зажмурился снова, но было слишком поздно.
В камере была кромешная тьма. Но над металлической дверью находилось устройство, которое стоило Уэнтику долгих часов раздумий над механизмом его действия и назначением.
Само действие оказалось достаточно простым. Устройство служило мощным источником света, который испускался внутрь камеры узким лучом. Луч направлялся охранниками из коридора в глаз заключенного и после этого он сам следовал за глазом автоматически, как бы Уэнтик ни перемещался. В крохотном пространстве камеры двинуться было особенно и некуда.
Единственный способ – отвернуться от луча лицом к дальней стенке. Но если он отворачивался, из мощного динамика, установленного высоко на одной из боковых стен, начинала звучать музыка. Она была быстрой, громкой и диссонирующей, словно проигрывались одновременно два резко звучавших произведения в совершенно разных ключах.
Поворот лица к свету не останавливал музыку, пока луч снова не оказывался направленным в какой-нибудь глаз.
Уэнтик переходил от одного неудобства к другому, иногда с радостью подвергая себя истязанию музыкой, лишь бы дать отдых глазам, но потом начинал ловить глазом луч света, чтобы избавиться от музыки.
Опускание век не выключало луч, но давало облегчение. После долгого экспериментирования он обнаружил, что если сесть на жесткую койку лицом к противоположной стене так, чтобы луч падал на переносицу, лишь вскользь попадая в правый глаз, достигался предельно возможный компромисс. Неприятное действие на глаз в такой позе было минимальным, но музыка еще не включалась.
Он находился в камере примерно по двадцать часов в сутки и половину этого времени луч оставался включенным. От случая к случаю охранники включали механизм во время его сна (как нынче утром) и тогда приходилось просыпаться либо от настойчивого бурения глаза лучом, либо от грохота музыки, если он отворачивался от света.
Подчиняясь рефлексу, который срабатывал теперь почти автоматически, Уэнтик спустил ноги на пол, сел на край койки и повернул голову вбок. Охранники, очевидно разобравшись в этих маневрах, зафиксировали луч на его левом глазе.
Раз! Он повернул голову, отводя глаза от света и поморщился от грохота музыки, ворвавшейся в крохотную камеру с металлическими стенами. Снова повернувшись к свету, он позволил лучу упасть на правый глаз. Затем стал очень осторожно отворачиваться к стене. Музыка смолкла.
