KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Роберто Арльт - Злая игрушка. Колдовская любовь. Рассказы

Роберто Арльт - Злая игрушка. Колдовская любовь. Рассказы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Роберто Арльт, "Злая игрушка. Колдовская любовь. Рассказы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Иногда мы заходили к нему за полпачкой сигарет «Баррилете», и старик нехотя вылезал из своего угла навстречу покупателям.

Он был широкоплеч, с заросшими бородой впалыми щеками и вдобавок слегка хромал, приволакивая до странности похожую на копыто ногу с вывернутой наружу пяткой.

Видя его, я всякий раз вспоминал одно из присловий моей матери: «Бойся отмеченных богом».

Мы часто болтали с ним, и, вороша груду колодок и мотков кожи в поисках полуразвалившегося башмака, он с горькой усмешкой неудачника рассказывал мне поучительные истории о знаменитейших бандитах Испании или принимался расхваливать важного посетителя, которому он чистил ботинки, получая за это двадцать сентаво на чай.

Он был скуп, и при воспоминании о щедром клиенте гнусная улыбка скареда змеилась между его впалых щек, обнажая гнилые зубы.

Хоть он и был презлой старикашка, но ко мне питал симпатию и за какие-нибудь пять сентаво разрешал пользоваться своей жалкой библиотекой, составленной за долгие годы по подписке.

Вручая мне, скажем, жизнеописание Диего Коррьентеса, он говорил, шепелявя:

— Шлавный был паренек… шлавный!.. Пишаный крашавец, и не подштрели его мигелеты… — Хриплый голос старого башмачника прерывался и дрожал: — Пишаный крашавец… Жагляденье… — Вслед за тем он впадал в глубокую раздумчивость: — Виданое ли дело… грабил богатеев и вше отдавал беднякам… в каждой деревне была у него жажноба… одним словом, пишаный крашавец…

Я слушал его, и в провонявшем кожей и клеем закутке мне виделись зеленые лесистые горы. Шумные цыганские таборы в глубоких ущельях… вся неуемная горная вольница представала перед моими глазами.

— Пишаный крашавец, — повторял хромой и, давая выход накопившейся тоске, изо всех сил колошматил по подметке, лежащей на железной пластинке у него на коленях.

Затем он пожимал плечами, словно отгоняя навязчивую мысль, и сплевывал сквозь зубы, быстрыми движениями оттачивая шило на оселке.

Немного погодя добавлял:

— А вот когда доберешься до доньи Инеситы и про харчевню Штарое Копыто… — и, видя, что я ухожу, кричал вслед: — Шмотри, книжка денег штоит… — и, вновь принимаясь за работу, наклонял голову в низко нахлобученной мышастой кепке к ящику и, пошарив в нем клейкой рукой, набивал рот гвоздями, продолжая: тук… тук… тук… — постукивать молотком.

Вышеупомянутые романы я поглощал выпуск за выпуском, и в их числе историю о Хосе Марии, грозе Андалузии, о похождениях дона Хайме Бородатого и прочих рыцарей удачи, изображенных на обложках (более или менее правдоподобно и живописно) следующим образом: верхом на лошади в сногсшибательной сбруе; опушенные бакенбардами розовощекие лица; широкополая кордовская шляпа, из-под которой торчит тореадорская косичка и чудной старинный мушкет, похожий на клаксон, притороченный к луке седла. В сценах, происходивших, как правило, на зеленом склоне холма, они великодушным жестом протягивали кошелек с золотыми вдове, прижимающей к груди младенца.

В такие минуты и я видел себя разбойником: грозой развратных коррехидоров, защитником униженных, покровителем вдов и возлюбленным прекраснейших дев.

Чтобы осуществить первые шаги на этом поприще, мне нужен был соратник, и им стал Энрике Ирсубета.

Это был некий юный повеса, общеизвестный под многозначительной кличкой Фальсификатор.

И вот вам пример того, как складывается репутация и какую немаловажную роль играет личное обаяние в достохвальном искусстве надувать простаков.

Энрике было четырнадцать лет, когда ему удалось обвести вокруг пальца хозяина одной карамельной фабрики, и в этом — несомненное свидетельство того, что боги заранее предопределили будущую судьбу нашего Энрике. Но так как боги — существа по натуре коварные, неудивительно, что сейчас, когда я пишу эти строки, Энрике обосновался в одной из тех гостиниц, которыми государство обеспечивает людей отчаянных и плутоватых.

Дело было так.

Желая улучшить сбыт своего товара, некий фабрикант организовал конкурс с призами для тех, кто представит полную подборку флажков, отпечатанных на обратной стороне конфетной обертки.

Трудность состояла в том, чтобы разыскать флаг Никарагуа, который попадался крайне редко.

Эти нелепые конкурсы, как известно, завораживающе действуют на подростков, и, сплоченные общей целью, они способны дни напролет подводить итоги своих трудов и обсуждать ход кропотливых изысканий.

И тогда Энрике предложил ребятам со своей улицы, сыновьям молочника и мальчишкам из столярки, подделать флаг Никарагуа при условии, что ему его предоставят.

Зная репутацию Ирсубеты, мальчишки колебались, но недолго, тем более что Энрике великодушно предлагал в качестве заложников два тома «Истории Франции» г-на Гизо[3], чтобы устранить любые сомнения в своей честности.

Так и был заключен этот договор — на улице, кончавшейся тупиком, с фонарями, крашенными зеленой краской, с редкими домами и длинными кирпичными заборами. Лазурный окоем льнул к дальним, увитым плющом изгородям, и только однообразное гуденье ленточной пилы да мычанье коров в загоне невесело вторили захолустной тишине.

Как я узнал позже, Энрике, пользуясь тушью и кровью, подделал флаг Никарагуа так умело, что отличить оригинал от копии было невозможно.

Несколько дней спустя Ирсубета щеголял новеньким духовым ружьем, купленным у старьевщика с улицы Реконкисты. В те поры отважный Бонно и непревзойденный Вале наводили ужас на весь Париж.

Я уже успел осилить сорок с чем-то томов, в которых виконт Понсон дю Террайль описывает жизнь приемного сына мамаши Фипар, великолепного Рокамболя[4], и страстно желал сделаться бандитом высокого полета.

И вот летним днем в одной из лавчонок неподалеку от дома я познакомился с Ирсубетой.

По улицам разлилась послеполуденная жара, я сидел на кадушке с травой, увлеченно болтая с Иполито, который, пользуясь привычкой отца соснуть после обеда, мастерил самолеты из бамбука. Иполито хотел стать авиатором, но не раньше, чем сумеет разрешить «проблему спонтанного равновесия». До этого он занимался вечным двигателем и частенько советовался со мной относительно возможного результата своих рассуждений.

Облокотившись на газету в жирных пятнах, между плетенкой с сырами и красной стрелкой весов, Иполито слушал меня внимательнейшим образом:

— Часовой механизм для пропеллера не пойдет. Электромотор с батарейками поставишь в фюзеляже.

— Значит, как и в подводных лодках…

— Каких лодках? Правда, ты можешь пережечь мотор, но скорость выравняется, а батарейки сядут нескоро.

— Слушай, а что, если использовать в двигателе беспроволочный телеграф? Ты должен обязательно этим заняться. Вот будет здорово!

В этот момент на пороге показался Энрике.

— Привет, Иполито! Мама велела спросить — может, ты отпустишь нам вперед полкило сахара?

— Не могу, дружище. Старик сказал, что пока вы не уладите счета…

Энрике слегка нахмурился.

— Странно слышать, Иполито!..

И полито добавил примиряюще:

— Не во мне дело, ты же знаешь… но старик, в общем… — И довольный, что есть повод сменить тему прибавил, указывая на меня: — Послушай, ты знаком с Сильвио? Это тот, с пушкой.

На лице Ирсубеты появилась учтивая улыбка.

— А, это вы! Поздравляю. Ребята из коровника сказали, что она стреляла не хуже крупповской…

Пока он говорил, я хорошенько разглядел его.

Он был высокий, худощавый. Блестящие черные волосы волнами ниспадали на выпуклый веснушчатый лоб. Глаза табачного оттенка слегка косили, а одет он был в коричневый костюм, перешитый на него руками, мало искусными в портняжном деле.

Он стоял, облокотившись о край прилавка, опершись подбородком о ладонь. Казалось, он размышляет.

Об упомянутом приключении с пушкой я расскажу вам не без удовольствия.

Как-то я купил у монтеров железную трубку и несколько фунтов свинца. Из этого хозяйства я соорудил нечто, что, по настроению, называл то кулевриной, то бомбардой. Процесс изготовления заключался в следующем.

В обмазанную изнутри глиной шестигранную форму я вставил трубку и залил свободное пространство свинцом. Разбив форму, я зачистил отливку напильником и с помощью жестяных скоб укрепил на лафете, сколоченном из толстых досок ящика из-под керосина.

Моя кулеврина была прекрасна. Она заряжалась двухдюймовыми снарядами, начиненными порохом в холщовых мешочках.

Ласково поглаживая свое маленькое чудовище, я думал:

— Ты можешь убить; ты можешь разрушить, — и каким упоительным было одно лишь сознание того, что в моих руках — послушная мне смертоносная сила.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*