Сюзанна Бэк - Возрождение
- О'к, но ты должна понимать, что я не собираюсь соглашаться на эту вашу программу.
Она улыбнулась:
- Я знаю. Мне пришлось убедить обвинение, что я сама смогу обеспечить тебе защиту.
- То есть?
- То есть я несу полную ответственность за тебя, Ангел.
Я напряглась и стиснула зубы.
- Донита, мне кажется, что я все еще американская подданная, - мой голос был так же холоден, как имя моей любимой. - Может, что-то поменялось, а я не в курсе?
- Нет.
- Тогда почему я под домашним арестом?
Донита вздохнула:
- Нет, Ангел, ты не под домашним арестом. Если ты подумаешь хорошенько, ты увидишь, что именно этого я стараюсь избежать.
- Каким образом, Донита? И почему? Если я - краеугольный камень вашего обвинения, может, я имею право знать?
- Ангел, я сообщила тебе все, что могу. В моей работе здесь слишком много ограничений.
- Думаю, есть что-то, о чем я не догадываюсь? - я понимала, что говорю грубо, но меня это мало заботило.
Помолчав немного, я без улыбки посмотрела на нее:
- Благодарю. Мне пора. Не волнуйся, я не покину страну. Канада теперь не представляет для меня никакого интереса.
Я успела сделать шага три-четыре, когда услышала ее голос:
- Ангел, подожди!
Я остановилась, но не обернулась. Секундой позже меня окутала добрая теплота ее присутствия:
- Мне жаль, Ангел. Я понимаю, что тебе было нелегко...
- Ты права. Не важно. - Помолчав минуту, я заговорила: - Женщину, которую я люблю больше жизни, увезли из нашего дома в цепях. Я провела три месяца, понимая, что никогда не догадывалась, каков он - настоящий ад, пока все это не началось. Каждая улица заканчивалась тупиком, каждый призыв о помощи - захлопнувшейся передо мной дверью. Теперь, когда мне кажется, я могу получить хоть какой-то ответ, выясняется, что ничего не закончено на самом деле. Все только начинается. Прости мне некоторую ожесточенность...
Она положила руку мне на плечо, глаза смотрели тепло, с состраданием:
- Ты имеешь все причины ожесточиться, Ангел. Я удивлена еще, что ты так хорошо держишься.
- Допускаю, что закупка оружия и нападение на Болото, чтобы вытащить Айс оттуда, для меня сейчас более приемлемы, - признала я.
Она мягко рассмеялась:
- Уверена, что делается и это. Кое-кто пытался даже обратиться ко мне, но не думаю, что это - правильное решение.
- Тогда что?
Ее плечи опустились:
- Ничего из сказанного, Ангел. Мы все - между молотом и наковальней. Пойми, у Кавалло достаточно высокопоставленных покровителей, которые совсем не заинтересованы в его поимке.
Я немного расслабилась. В сложившейся ситуации Донита умудрялась сообщать мне вещи, которых я не должна была знать.
- Почему именно Айс? Вспомнили о ее "спецнавыках", да? Она всего лишь - женщина. Что сможет она сделать там, где бессильна полиция или кто бы то ни было вообще?
- Она может сделать эту работу. Айс знает, как он думает, как действует, что будет предпринимать. Она была такой же, ей известны его слабости. Я бы сказала, что она - лучший кандидат для того, чтобы решить эту проблему.
Немного поразмыслив над ее словами, я кивнула.
- Еще один вопрос, Донита.
- Если смогу, Ангел.
- Почему вы не боролись?
Она попыталась что-то сказать, но я остановила ее:
- Я знаю, что всегда существует возможность пересмотра приговора. Поверь, никто не понимает этого лучше меня. Но даже если так, даже, если бы меня обвинили и посадили снова, как ни ужасно это звучит для тебя, поверь, я была бы гораздо более счастлива в тюрьме с Айс, чем на свободе без нее.
Донита улыбнулась:
- Не так уж ужасно это и звучит, Ангел. Только этого бы не произошло в любом случае.
- Что ты имеешь в виду?
Глядя на землю, она заговорила, тщательно подбирая слова:
- Когда Айс вернули в тюрьму, ее поместили в Дыру. Не потому, что она сделала что-то не так, нет. Но учитывая огромную вероятность побега...
- Это жестоко! Они не могут держать ее там вечно! - Я оцепенела при мысли об Айс... Я слишком хорошо запомнила последний раз, когда ее засунули в Дыру, и того полубезумного зверя с пустыми глазами, каким она оттуда вышла.
- Да, не могут. Если они только попробуют это провернуть, ситуация с Кориной покажется им небольшим бодреньким собранием родительского комитета по сравнению с тем, что тогда произойдет.
Ее рука легла на мою.
- Начальник знает это. Именно поэтому после суда он хотел бы переместить ее из Болота в другую тюрьму.
- Значит, даже если бы меня опять осудили, мы не были бы вместе? - До меня начинало доходить, почему Айс согласилась на сделку. Стали понятны и возвращенные письма, и все то, что мне пришлось пережить за три месяца нашей разлуки.
- Боюсь, именно так.
- Когда я смогу увидеть ее?
- Не знаю. Вероятно, не скоро.
Слова означали одно, но в глубине глаз пряталось нечто, чего я пока не могла разгадать. И она понимала, что я это вижу. Но ее глаза просили не задавать вопрос, на который она не имеет права ответить. Я вздохнула.
- И что теперь?
- Самое важное для тебя - уцелеть, - она криво улыбнулась, - если с тобой хоть что-то случится, полицейским, вероятно, придется отвечать перед теми, кому нужна задница Кавалло. Но мне-то придется держать ответ перед Айс, не дай бог, что-то пойдет не так... Лучше уж они, чем я... Им в этой ситуации грозит максимум увольнение...
Я не смогла удержаться от смеха, понимая, как правдивы ее слова, хотя что-то внутри протестовало - оберегать себя, когда Айс рискует всем? С другой стороны, я очень хорошо помнила последнюю встречу с громилами Кавалло, и мне не стоило слишком тешить свою гордость и отказываться от помощи, когда ее предлагают.
- У меня есть друзья, которые будут счастливы предоставить тебе убежище. Это хорошие люди, Ангел, и у них - безопасное уединенное ранчо к югу от Таксона в Аризоне.
- Аризона? Но это...
Взяв меня за плечи, Донита посмотрела мне в глаза. Она была очень серьезна:
- Кавалло не здесь, Ангел.
- Что?
- Он НЕ ЗДЕСЬ. - Ее глубокие, цвета шоколада глаза просили меня принять то, что она говорит, не спрашивая больше. Просто поверить ей. Просто поверить.
Наверное, я не Эйнштейн. Но сложить при случае два и два, чтобы все-таки получить необходимое "четыре" я в состоянии:
- Так. Если Кавалло НЕ ЗДЕСЬ (расставим-ка правильно акценты!), не мог бы он быть где-нибудь, скажем, к юго-западу от Питтсбурга?
- Мир велик, Ангел. Кто знает, откуда вонь?
Вера всегда была моим тайным врагом. Стоит только мне поверить хоть во что-то, стоит только появиться чему-то хорошему в моей жизни, как тут же все исчезает, оставляя меня проклинать собственную глупость. И теперь меня просили поверить еще раз. А впрочем... Вера - странное чувство, она часто обманывает. Но она же и спасает, не так ли? И если мне сложно поверить в Дониту, то моя вера в Айс, даже после всего, что произошло за эти месяцы, остается абсолютно непоколебимой. К тому же, я понимала: слова Дониты на самом деле исходят от Айс. Так что, в конце концов, выбор очень прост. Гора высока, но я не сомневаюсь, что внизу натянута страховочная сеть. А это значит - прыгнуть, не обращая внимания ни на что. Просто прыгнуть.
В этой ситуации я делала единственное, что могла. Единственное, на что были согласны мои сердце и душа.
Я верила.
Должно быть, Донита увидела это в моих глазах, потому что она улыбнулась и сжала мою руку:
- Ангел, ты - удивительная женщина.
- Да нет, в общем-то. Я так же сомневаюсь, как и все.
- Знаю, Ангел, - ответила она. - И знаю, как тебе трудно. Если бы я могла хоть как-то облегчить тебе это испытание, поверь, я бы сделала все. Надеюсь, ты понимаешь.
- Не сомневаюсь, Донита. Иначе не разговаривала бы с тобой сейчас. - Помолчав несколько секунд, я выпустила ее руку и посмотрела на нее. - Так значит Аризона?
- Аризона.
Она усмехнулась и мне вдруг показалось, что наш разговор был не такой уж плохой идеей в конце концов.
*****
- Она... большая, - только и смогла я произнести, наблюдая вместе с Донитой, как женщина размером примерно с Везувий идет от седана, припаркованного возле здания суда, к столику под дубом, где мы сидели. В ней явно текла индейская кровь, и это было видно невооруженным взглядом: грива длинных, иссиня-черных волос, спадающих ниже талии, медного цвета кожа, сплошь покрытая татуировками, миндалевидные глаза, чернее и сумрачнее штормовой ночи, и тело Арнольда Шварценеггера, причем в роли Терминатора. Фланелевая рубашка-безрукавка позволяла увидеть мускулистые руки, слегка покачивающиеся при ходьбе. Ноги больше напоминали мощные дубовые стволы, чем... хм... стройные женские ножки. Потертые рабочие штаны, в которые она себя явно с трудом втиснула, готовы были лопнуть по швам.
