Бора Чосич - Наставники
Весь этот рассказ посвящен току, электрической силе, в которой никто из нас ничего не понимал. Все это происходило в сорок четвертом году, в годину многих событий, зачастую совершенно непонятных. Майор Строгий сказал: «Но ток новой жизни понесет вас в направлении нового мира!» Мама сказала: «Только бы не было несчастных случаев во время ремонта проводки!» Все дружно спросили ее: «Ты что, сомневаешься?» Она ответила: «Да!» На том и порешили.
Это должен был быть рассказ об электриках, виртуозах починки электросети, но не получилось. Электрики всегда казались мне эдакими фокусниками, но их в этом рассказе нет. Вместо них в рассказе очутились мой отец, моя мама, мой дедушка, впрочем, вы сами могли это заметить. Они не очень-то смыслили в электрическом естестве, но все-таки могли включиться в ток эпохи, ток высочайшего напряжения, переменный, очень опасный. Часто случается – начнешь рассказ об одном, а в итоге совсем не то получается. Это именно такой случай как раз.
О ремесле господском
В одна тысяча девятьсот сорок третьем году, когда мы стали изучать ремесла, что процветали вокруг нас, а также представителей этих благородных занятий, дедушка заявил: «Я признаю только тех, у кого есть лицензии!» Дядя спросил: «А других?» Мама ответила: «Нас это не касается!» Тогда, в середине большой войны, дедушка признавал только тех мастеров, что жили под фирменными вывесками в три краски, а между тем оказалось, что существуют и другие люди, также обладатели прекрасных профессий, только это люди другого сорта, несколько непонятные.
Дядя спросил: «Как ты думаешь, чем эти мужики в шляпах и с тросточками занимаются?» Дедушка сразу ответил: «Это переодетые полицаи шпионят!» Дядя возразил: «Ха, откуда у полицейского такая элегантность и тому подобные излишества!» Дедушка признался: «Ну, тогда не знаю!» Люди в шляпах прогуливались по улицам, поглядывали на небо и тихо посвистывали вслед девушкам.
Раньше, до войны, мой отец на собраниях молодых предпринимателей выходил на трибуну, откашливался и начинал: «Господа!» Я видел в газете объявление, касающееся лезвий для бритья, объявление начиналось словами: «Для господ!» Такую же надпись я видал на дверях, на соседних стояло: «Для дам!» – меня это сбивало с толку. Прежде дедушка говаривал: «Предки мои жили по-господски, а не так, как я сейчас!» Отец возражал: «Когда это было!» Мама показала мне на улице человека и сказала: «Это большой господин!» Такое случалось часто, но было несколько непонятно. Я спрашивал: «А где живут господа?» Мама отвечала: «Во дворцах, как в кино!» Я сказал: «Тот человек, которого все называли „господин", на самом деле учитель с обтрепанными рукавами!» Мама шла: «Молчи, раз не понимаешь!» Я спросил дядю: «А как мне стать господином и когда?»
Мы никогда не могли прийти к единому мнению относительно господского ремесла – распространенного, но какого-то неосязаемого. Между тем повсюду вокруг вас господа снимали перед женщинами шляпы, даже засаленные. Дядя говорил: «Вот что меня больше всего раздражает, так это что они за своими бабами совсем не ухаживают!» Господа дарили цветы отдельным дамам, раскланивались с ними в уличных кафе, но никогда не подмигивали и не щипали их, чего дядя никак не мог взять в толк. Мама вновь напомнила о довоенном поступке банковского служащего, который ухватил ее за грудь, чтобы предотвратить мамино выпадение из трамвая и возможную гибель. Она сказала: «Это был господин!» Отец протер глаза и спросил: «Ну и?» Теткам также были известны аналогичные примеры истинно господских поступков со стороны различных киноактеров, а также отдельные поступки живых соседей, на что дедушка строго заявил: «Об этом забудьте!» Дядя спросил: «Вы обратили внимание, какие эти господа все гладкие, что, впрочем, еще ни о чем не говорит?» У дяди была книга «Как поступают господа?», с картинками, однако дядя книгу сам не читал и никому ее не давал. Дедушка удивлялся: «Как это только они сумели описать все, чем господа занимаются?» Тетки сказали: «Видимо, это сборник знаменитых событий из исторической науки!» Дедушка резко возразил: «В истории только резня и грабеж, и ничего боле!» Потом дядя спросил: «Вы обратили внимание, что у господ пиджак и брюки из одной материи, и еще галстуки, без которых они жить не могут?» Мама сказала: «Боже, ведь это само собой разумеется!» Мы дружно подтвердили. Дядя сказал потом: «Я думаю, что они все-таки угощают девочек конфетами, а потом лапают за коленки!» Мама возразила: «Никогда! – и добавила: – Если они настоящие!» Отец сказал: «Так ведь не психи же они, надо ж им кого-то трахать!» Мама мгновенно отреагировала: «Да, но они это делают незаметно и элегантно, к тому же я не понимаю, почему мы об этом должны говорить при ребенке!» Я тут же сказал: «Я видел, как господин учитель истории сует руку госпоже учительнице географии за пазуху!» У мамы сначала перехватило дыхание, потом она сказала: «Вот печальный пример!» Отец сказал: «А я что говорил!»
Мы в семье не могли прийти к единому мнению относительно господ, их ремесла и поведения в общественных местах. У каждого было свое мнение, причем противоположное. Дедушка сказал: «А знаете ли вы, чем они живут?» Мы спросили: «Чем?» Дедушка ответил: «Тем, что награбили чужих денег, а теперь жируют!» Мама возразила: «Ничего они не награбили, просто они сыновья генералов и промышленников!» Дядя спросил: «Где это ты видела столько генералов?» Господа, люди не определенных нами, хотя и бросающихся в глаза занятий, продолжали свою работу – размеренную, очень высоко ценимую. Дедушка говорил: «Министр Риббентроп – настоящий господин, несмотря ни на что, в то время как Геринг – обычная свинья!» Мы определяли господ по тому, как они держатся с дамами на приеме и как они держат полный бокал шампанского. Все это мы видели в киножурнале с гитлеровским орлом в титрах. Мама сказала: «И они тоже люди, только враги!» Тетки сказали: «Все-таки это ничто по сравнению с господами в кино, когда те играют в гольф против других господ промышленников!» Тетки потом продемонстрировали, как эти господа позируют для журнала с богатыми модами. У всех у них были пальто из различных тканей, все были в новых и отлично сшитых костюмах. Мама по этому поводу сказала: «Нам остается только мечтать!» Потом она сказала: «Ну хоть кто-нибудь из вас назовет хоть одного настоящего господина, который вращался в нашем обществе?» Все молчали, только дядя встал, причесался и спросил: «А кто же в таком случае я, по-вашему?» Мы понимали, что это не совсем то, тем не менее, дружно сказали: «Правильно!»
Потом возник Вацулич и другие капитаны, все они были на лошадях; я тут же вскочил на плиту и начал декламировать: «Мы всё отнимем у господ!» Тетки возразили: «Никто не отнимет у них врожденной элегантности!» Мама сказала: «Все они очень бедны, единственное, что у них есть, это знание иностранных языков!» Дядя сказал: «Единственное, что у них осталось, это утонченный запах духов, он и за десять лет не выветрится!» Отец вышел на улицу, увидел русские танки и сказал: «Вот это, господа, силища!» – хотя вокруг господ не было, да и не могло быть. Мама сказала: «Вы слышали, господ Яролимека, Клефиша и Батавелича связали проволокой?» Дедушка сказал: «Хотел бы я сейчас на них глянуть!» Отец сказал: «Я видел довоенного господина Кочу Поповича верхом на коне – вылитый генерал!» Мама тут же возразила: «Они далеко не все такие!»
Все это происходило в короткий отрезок времени, который мы использовали для разучивания песен, направленных против господ, в настоящее время являющихся изменниками. Капитан Вацулич, не спешиваясь, произнес: «Товарищи!» – слово абсолютно новое, тетки даже задрожали от возбуждения. Капитан Вацулич стал разъяснять, кого из соседей-изменников необходимо ликвидировать без суда и следствия, но говорил он как-то спокойно, литературным языком и почти нежно. Мы все слушали капитана Вацулича, нашего товарища в деле ликвидации врага, Вацулич был причесан, отлично выбрит, освежен одеколоном, гвоздикой, утренней росой – словом, это был запах свободы. Капитан Вацулич разъяснил, какие задачи стоят перед нами в смысле захоронения расстрелянных врагов, тела которых разлагались у стенки, но говорил он об этом без аффектации, легко, будто пересказывал какой-то фильм, очень увлекательный. И тогда все мы – тетки, отец, дедушка, мама – догадались, что одна-то уж профессия – профессия хороших манер, профессия знания иностранных языков – словом, господское ремесло неуничтожимо, несмотря ни на какие исторические обстоятельства, что его существование и впредь будет согревать наши встревоженные, взволнованные, слегка испуганные сердца.
О поварском искусстве
Самым значительным годом нашей жизни стал тысяча девятьсот сорок третий год, когда подверглись суровой проверке многие ценности, как человеческие, так и вообще. Прежде все мы, вся моя семья, жили бездумно, а в сорок третьем, ближе к концу войны, все больше стали задумываться и говорить обо всем, и больше всего о вещах бывших, в настоящее время тотально не существующих. В сорок третьем, абсолютно переломном году, многие люди побросали свое ремесло, свои занятия, некогда такие важные. Сорок третий полностью искоренил отдельные профессии, например искусство изготовления знаменитых блюд – поварское искусство. Дедушка сказал: «Были бы хоть рецепты, как дерьмо приготовить!» Все сказали: «Но папа!» Я тоже сказал: «Но дедушка!» Плюху получил только я.
