Мирьяна Новакович - Страх и его слуга
— Господа?! Господа?! Твой Господь — я, причем за двенадцать форинтов.
— Нет! Вы — хозяин, а Христос — Господь. Вы мой хозяин, а Христос — наш Господь.
Вот так он меня постоянно изумлял. Я имею в виду, мой слуга. Сербское дерьмо. Э-э, не дам ему ни гроша. Пусть сидит трезвым. Пусть помучается.
И пока я так молча негодовал, я снова увидел Шмидлина. Быстро подойдя к нему, я увлек его в слабоосвещенный угол. Не хотел, чтобы нас увидел Радецки и два других идиота из комиссии.
— Барон, — сказал я ему, — расскажите мне до конца, что было с тем телом. Я должен это знать.
— Понимаете, на самом деле я тела не видел. В то время я был в Вене. Да, дело было в июле, и мы как раз заканчивали работу над Калемегданской крепостью. А она о-го-го сколько стоила, а я, понимаете ли, первый советник Палаты.
— Значит, вы не знаете, как выглядело тело?
— Да нет, знаю. Мне его описали. Хотя полностью быть уверенным я не могу, я же сам не видел. Понимаете?
— Понимаю, но расскажите мне то, что вы слышали.
Но стоило мне произнести эту фразу, как рядом с нами появился мой слуга. Мой неверный слуга.
— Хозяин, вы должны немедленной пойти со мной!
— Почему?
— Потому, что я нашел то, что вы ищете.
— Ты, болван, не знаешь, что я ищу.
Мы говорили по-сербски, и Шмидлин нас понять не мог.
— Знаю. Вы ищете вампиров!
Глава четвертая
Унтер Раценштадт
Шмидлин вздрогнул, как будто что-то понял.
— Ты что, думаешь, я собираюсь встречаться с вампирами? — сказал я, почувствовав слабость в коленях.
— Вовсе нет, хозяин. Я договорился для вас о встрече с теми, кто их видел.
— А те, кто их видел… они не вампиры? — спросил я подозрительно.
— Нет, хозяин. Они обычные люди, такие же, как вы или я. То есть, как я.
— Значит, никакой опасности нет?
— Нет, хозяин, совершенно никакой. Если принять те меры, о которых мне сообщили, никакой опасности нет.
— Что за меры?
— Вы все сами увидите, хозяин. Только не волнуйтесь. Имейте в виду, всегда, когда вы пугаетесь, чувствуется запах серы.
— Не может быть! — воскликнул я.
— Не будем сейчас об этом, хозяин. Они ждут вас в Унтер Раценштадте, или же в Нижнем Белграде, как говорим мы, сербы.
Извинившись перед Шмидлином, который, как мне показалось, очень обрадовался, что не придется отвечать на мои вопросы, я вместе со своим слугой покинул зал.
— Оденьтесь потеплее, хозяин, на улице очень холодно. И туман.
— А еще и ночь. Не ты ли сказал мне, что здесь по ночам никто не выходит из дома?
— Да, но мы будем надежно защищены.
Похоже, он был в этом уверен, кроме того, он и сам шел со мной. Что бы ни произошло с ним, произойдет и со мной. Он слишком любил себя, чтобы впутываться в неприятности. На это я мог рассчитывать твердо.
2.Мы вышли, в ночь и туман. Быстро дошли до Краль-Капии, то есть Королевских ворот, которые со стороны Савы защищали вход в Калемегданскую крепость и выход в город. Стоявшие на часах солдаты приветствовали нас, мы прошли через ворота и вошли в город.
Из-за облаков время от времени появлялась луна. Ей недоставало тоненького серпа, чтобы стать полной. Булыжная мостовая была неровной, время от времени мы спотыкались. Шли мы по узким, извилистым улицам. Признаюсь, если бы меня не вел мой слуга, я бы заблудился. Несмотря на то, что он давно уже не был ни в Белграде, ни где-либо еще в Сербии, он уверенно находил дорогу в лабиринте улиц и переулков. Мне не было страшно, потому что мы еще были в Вайсбурге, то есть в немецкой части города, а, как успел объяснить мне Новак, вампиры по эту сторону линии принца Евгения не появляются. Они, в отличие от обычных людей, к границам относятся с уважением.
Но когда мы подошли к нижним воротам, которые отделяли нас от Раценштадта, сердце у меня ушло в пятки. Солдаты тут же пропустили нас, и мы оказались по ту сторону линии принца Евгения. Впереди была лишь одна темнота. Я не видел больше буквально ничего. Ни луну на небе, ни дома на земле.
— А теперь, хозяин, — сказал Новак, — защита! — и вытащил из-под плаща что-то, про что я в первый момент не понял, что это такое. Но сразу унюхал. Это была связка чеснока.
— Болван! Неужели ты думаешь, что это действительно защищает от вампиров?
— Так спаслись те, кто их видел.
— А ты что, не слышал, что это же якобы защищает людей и от меня?
— Слышал, хозяин. Но если про вас это неправда, то вовсе не значит, что это неправда и про вампиров. Что тут особенного, если вы наденете его на шею.
— Да ничего особенного, просто это глупо. Я вообще не собираюсь никуда идти, если у меня нет другой защиты. Если меня сбережет чеснок, то я не желаю быть сбереженным.
— Почему вы мне не верите, хозяин? Вот, я тоже надену. Неужели вы думаете, что я захочу подвергать себя опасности? Я уверен, что это хорошее средство.
— Я никуда не пойду.
— Но ведь нет никакой опасности. У нас и пистолеты есть.
— Сомневаюсь, что пистолеты смогут их остановить. И почему бы нам не встретиться с этими сербами завтра, днем.
— Хозяин, они гайдуки, и австрийцы их разыскивают. Кроме того, они очень хотят с вами познакомиться.
— Надеюсь, ты не сказал им, кто я?
— Сказал, а что тут такого?
— Ты с ума сошел. Совсем не обязательно всем знать об этом. Я предпочитаю сохранять инкогнито.
— Согласен, я ошибся. Но вы должны там появиться. Вы же не захотите разочаровать ваших поклонников. Они убили столько мужчин, изнасиловали столько женщин, они грабили, мучили, и будет просто позорно, если они с вами не познакомятся.
— А можно ли сказать, что они и тщеславные, и самовлюбленные, и суетные, и завистливые, и…
— Конечно, конечно.
— Ладно, давай сюда твой чеснок.
— Вот, надевайте, хозяин. Но это еще не все.
— Что?
— Для защиты нужна еще одна вещь.
— Что?
— Даже не знаю, как вам сказать.
А он и не стал говорить. Просто достал. Из-под плаща. Я глазам своим не поверил. Крест.
— Да я убью тебя! Все, с меня хватит, сейчас прикончу!
— Хозяин, успокойтесь. Это всего лишь крест.
— Чтобы я надел крест?! Я?!
— Эти вещи используются вместе. Правда, хозяин, мне так сказали. Чеснок без креста ничего не стоит.
— Но чтобы я — надел крест? Я, самый главный его враг?!
— Не нужно это так воспринимать, хозяин.
— А как же мне это воспринимать?
— Ну вот, к примеру, если бы какой-нибудь страшный грешник носил крест, что бы вы на это сказали?
— Сказал бы, что он лицемер.
— Вот, видите, — победоносно изрек мой слуга.
— Ничего я не вижу.
— Лицемерие — грех. Беззубый этого не любит. Разве он кому-то там не говорил: «Вы, фарисеи, лицемерные, гробы крашеные», или что-то в таком духе?
— Ага, сейчас и ты назвал его Беззубым.
— Поэтому я не вижу, почему бы вам не сделать что-нибудь, что неприятно Беззубому.
Мне пришлось признать, что его вывод логичен, и повесить на себя эту дрянь.
3.Улицы вели вниз. Мы шли в темноте, непонятно куда, без плана и смысла, как мне казалось. Но с целью. Как, собственно, и всегда — бессмысленно, но с целью. Меня вел слуга, на каждом углу он раздумывал, вертел головой по сторонам, смотрел в черное небо.
Шаг за шагом, вперед и вниз, в туман и густой мрак. А ночь была глухой, без единого звука, только мои шаги. Новак ступал так мягко, что его я вообще не слышал. Мы больше не разговаривали. Они были повсюду вокруг. Я знал. Вампиры. Перед нами, у нас за спиной, слева, справа? Где-то здесь. Каждый шаг мог стать последним. Свернуть в первый попавшийся переулок? Вернуться? Идти дальше? Какая разница.
Я сжал пистолет.
Мы проходили мимо окон. Закрытых. За ними, возможно, жизнь. Легкий сон. Но мы этого не видели, мы все время шли вниз. Одни только мои шаги, пустые шаги по пустым улицам. Мои шаги. Эхо. Мое дыхание. Стук сердца. Потребовать, чтобы мы вернулись? Да нет. Прибавить шагу? Да нет. Отдохнуть? В этом вообще никакого смысла.
— Невероятно, как сильно от вас несет серой сегодня.
Тупой звук шагов. И стук сердца. Запахло рекой. Спускаться дальше некуда. Как выглядит этот город? А река? Должно быть, кажется черной. Без отблесков, луна скрылась. Когда нет ничего, что ее освещает, нет и ее самой. Сама по себе она не существует. Но чувствуется запах тины. Слышен звук завязываемой веревки. Скрип. Плеск воды о борта лодок.
Тень. Серая тень в черной ночи.
Вампир!
Я схватился за Новака.
— Что с вами, хозяин?
— Вампир! В воротах, прямо, — я стиснул его руку. — Вампир, смотри!
— Я ничего не вижу, хозяин.
— Бежим!
— Да там ничего нет, хозяин.
Последнее время. Последняя книга.
