Георгий Хлусевич - Гоп-стоп, битте!
Мочевой пузырь раздулся до пупка.
Огляделся, ища кнопку звонка. Должно же быть устройство, при помощи которого даже связанный пациент может позвать медсестру.
Он не помнил, что лежал в университетской клинике города Майнца, когда ему удаляли гланды, но знал точно, что должен быть звонок вызова рядом с кроватью. Раз его нет на стене, значит, он должен быть вмонтирован в изголовье, чтобы пациент мог дотянуться до кнопки.
Осторожно запрокинул голову, болел зашитый лоб, закатил глаза.
На ржавой спинке кровати висел температурный лист. Звонка не было.
Нишьт гут!
Он не мог позвать на помощь максимально громко — разбитый ботинком таксиста рот едва открывался, но он кричал по-русски, по-немецки, дул на грудь, пытаясь прогнать мух.
Смотрел на худеющий полиэтиленовый сосуд с раствором и молился, чтобы он скорее опустел. Ведь тогда обязательно придет медсестра, чтобы освободить его от иглы. Но игла опять вышла из вены, и инфузия замедлилась.
Кап! Проклятие, когда же следующая?! Кап! Локтевой сустав раздулся, как его мочевой пузырь. Кап!
Крикнул громко, насколько позволяли разбитые губы: «Мухи!» — и опорожнил пузырь.
И в тот же момент вошла заспанная медсестра.
«Мухи», — сказал он тихо и заплакал.
Нишьт гут!
* * *Нарколог Савушкин был нетрезв, но самокритичен. Пил давно и невоздержанно, но, вопреки прогнозам непьющих коллег, не только не заработал цирроз печени, но и каким-то образом ухитрился сохранить остатки памяти и ядро философского ума.
— Кладу здоровье на алтарь науки, как Дмитрий Иванович Менделеев. Цистерну засадил великий ученый, пока написал диссертацию «Рассуждение о соединении спирта с водой».
— С Менделеевым ясно, он определял идеальную крепость водки, а ты зачем пьешь?
— А я, дорогие мои коллеги, пью в научных целях, чтобы полнее изучить клинику болезни моих пациентов. На себе ставлю эксперимент, на себе.
Этим утром в результате пятидневного эксперимента сквозь адский шум мотора старенького «Запорожца» нарколог совершенно явственно услышал громкую мелодию популярной песни: «Листья желтые над городом кружатся».
Нарколог сбросил газ — мелодия зазвучала тише. Нажал педаль акселератора, и песня полилась так, будто солист сидел на заднем сиденье автомобиля.
Савушкин не только не испугался слуховых галлюцинаций алкогольного генеза, наоборот, безмерно обрадовался давно ожидаемому симптому.
— Ага, дождался-таки. Вот они, глюки, вот они, родимые! Хоть на симпозиуме докладывай!
Открыл термос. Сорокаградусное лекарство сохранялось в нем ледяным, поэтому его можно было принимать без закуски.
Плеснул в крышечку, жахнул одним большим глотком. Не успел закрыть термос, как музыка выключилась. Полное клиническое выздоровление.
Подобное лечи подобным. Medice, cura te ipsum — врач, исцели себя сам.
Добрался до кабинета. Переоделся в ненужный, в сущности, халат.
На ходу пробежал по диагонали историю болезни поступившего накануне пациента и вошел в бокс.
Взлетели к потолку обожравшиеся мухи.
Ударил в нос запах мочи и прокисшего пива. Савушкин брезгливо покрутил носом, но чудовищное амбре не испортило ему настроения.
Самое неудобное и неприятное в пьянстве на работе — это постоянное, порой мучительное стремление выглядеть трезвым в глазах коллег.
В боксе же, наедине с таким же алкоголиком, как и он, ему, тайно подбалдевшему, не надо было «корчить из себя трезвого», как любил выражаться Савушкин, и завидовать легально запившему пациенту.
Нарколог уселся поудобнее, закинул ногу на ногу, положил на колени историю болезни, спросил фамилию, имя, отчество — ответа от больного не получил и задумался.
«Больной не врет — это очевидно. Он действительно ничего не помнит. Запах пива и непроизвольное мочеиспускание говорят о том, что в данном случае мы имеем дело не с классическим Abusus in Baccho — злоупотреблением вином, а модным ныне так называемым пивным алкоголизмом. Разбитое лицо, тревожность, побег из дому от воображаемых преследователей с одеялом в руках, беспокойство больного (все время порывается встать) плюс полная утрата памяти — все это очень похоже на клинику Корсаковского психоза. Это сколько же дней нужно квасить?»
— Сколько дней пьете?
— Я вообще не пью. Вернее, пью, но редко.
«Лживость — это один из важнейших симптомов алкоголизма. Вот я, например, все время вру окружающим, что я — трезвый. Хорошо, начнем сначала».
— А давайте, любезный, я буду перечислять мужские имена, и как только я назову ваше, вы мне скажете. Хорошо? Начали: Алексей, Владимир, Сергей, Константин, Олег, Игорь, Михаил.
— Михаэль! Михаэль! Михаэль!
— Замечательно! А какие у вас жалобы, Михаил? На что жалуетесь?
— Голова болит, рот плохо открывается.
— Очень хорошо! Еще есть жалобы?
— Мухи!
— Мухи? — Нарколог оглядел желтые стены. — Нет здесь никаких мух.
— Есть, — с непоколебимой уверенностью прошептал пациент.
Доктор вздохнул, отвинтил крышку термоса, сделал большой глоток микстуры, подумал немного и записал в историю болезни: «Бред, не поддающийся коррекции, зрительные галлюцинации, антероградная и ретроградная амнезия, последствия тяжелой алкогольной интоксикации.
Диагноз: Delirium tremens, осложненный Корсаковским синдромом».
Доктор назначил больному хорошо испытанную массивную и немудреную терапию: лошадиные дозы витаминов группы В и С, физраствор внутривенно капельно и, что самое замечательное и несомненно действенное, категорически запретил пациенту на период лечения прием любых алкогольных напитков.
Два дня безуспешно капали пациенту лечебный раствор. Больной продолжал кричать «мухи» и вел себя крайне беспокойно.
Медперсонал открывал железную дверь бокса. Хитрые насекомые взлетали с груди несчастного и прятались за занавеской. А когда люди уходили, они продолжали кусать грудь связанного больного, как остроклювые орлы терзали грудь мифического Прометея.
На третий день доктор Савушкин, донельзя раздраженный «желтыми листьями» — в тот день мелодия звучала в ушах особенно громко и навязчиво, спросил у ненормального:
— Сколько мух тебя кусают?
— Три.
— Три так три.
Он допил содержимое термоса, дописал в историю болезни еще один симптом: «Бред преследования тремя мухами» — и отправил Михаила в психушку.
* * *Профессор Минкин осмотрел больного и срочно собрал консилиум.
— Дорогие коллеги, — начал он с юбилейной торжественностью, — вы, конечно, знаете, что в этом году я должен уйти на заслуженный отдых. — Он оглядел присутствующих и продолжил еще более значительно: — Ну, так знайте же: я не уйду на покой до тех пор, пока к нам на кафедру не привезут связанного по рукам и ногам доктора Савушкина с таким же идиотским диагнозом, с каким он направил к нам этого несчастного молодого человека. «Бред преследования тремя мухами» — это не просто ляпсус, за такие перлы нужно дипломов лишать. Вас, наверное, удивляет мой тон в присутствии больного, но должен вам сказать в свое оправдание, что больной полностью дезориентирован во времени, пространстве и, как я понимаю, в настоящий момент не совсем критичен. Итак, что мы видим? У больного тонкие запястья и замечательно развитая мускулатура. Это говорит о чем? О том, что пациент не был занят тяжелым физическим трудом, но систематически занимался гимнастикой, тренируя и совершенствуя тело. У него великолепные, без никотинового налета зубы, что свидетельствует о том, что, во-первых, он с детства ухаживал за полостью рта, а во-вторых — что больной никогда не курил. Обращаю также ваше внимание на здоровый цвет его лица без малейшего намека на повышение в крови билирубина, что свидетельствует о том, что больной не злоупотреблял алкогольными напитками. Сухожильные рефлексы можете простучать, но поверьте мне на слово, там нет ни малейшего намека на неврологические расстройства, без которых выставлять диагноз «корсаковский синдром» по меньшей мере неграмотно.
— А там, в истории болезни, еще написано про бред, не поддающийся коррекции, — наябедничал коллега.
— Бред, не поддающийся коррекции, он же паранойя, в настоящий момент наблюдается только у одного человека. И зовут этого сумасшедшего доктор Савушкин!
— Так что же случилось с молодым человеком? — спросил один из присутствующих.
— Не знаю, — профессор развел руками. — У меня есть серьезные подозрения, что вся эта история носит криминальный характер. Больной говорит с акцентом, часто вставляет в речь немецкие слова. Возможно, он немец, но для немца он слишком хорошо говорит по-русски. Скорее всего — это прибалт, преподаватель иностранных языков. Я думаю, что он был отравлен с целью ограбления, сейчас такие случаи нередки — во всех газетах пишут. Подмешали в вино любой мощный препарат, резко усиливающий действие алкоголя. Сейчас таких препаратов сотни. Упало артериальное давление до нуля, отравленный впал в предкоматозное состояние, но благодаря молодости и крепкому организму выжил. Так мне представляется ситуация. Единственное, что нарушает, простите за нескромность, стройную цепь моих умозаключений, — это наличие при ограбленном атласного одеяла.
